– Да. – Малхолланд улыбнулся, словно почувствовал на лице послеполуденное солнце собственного будущего. – Я думаю, Кения подойдет. Я слышал, народ там очень дружелюбный. Прекрасные люди, хорошо управляемые города. Поистине захватывающая охота.
Ариана разинула рот и едва слышно пролепетала «Что?»
– Он продался Флоту, Ари. Продал нас Флоту, чтобы избежать судебного преследования со стороны Земного надзора. Все будет так, как после свержения Окомби.
– Но… тогда Окомби заставили уйти в отставку. – Взгляд Арианы впился в лицо Малхолланда так, словно тот мог вот-вот объявить о выигрышном лотерейном билете на ее имя – до меня дошло, что она искала в нем хоть какое-то отрицание или, по крайней мере, какое-то оправдание. – Это поганая Земля заставила ее уйти. И они застрелили Окомби, когда та попыталась им помешать.
Чармс зло рассмеялся:
– Другая модель на этот раз, дорогуша. Таких губернаторов, как раньше, уже не делают.
– Мастер-сержант. – Голос Мадекве был подобен удару плети.
Малхолланд глядел на Чармса с тем же оскорбленным тщеславием и едва сдерживаемым гневом, которые я увидел в его глазах. Чармс тоже их заметил и безразлично ухмыльнулся в ответ. Я знал это чувство, я и сам не раз так ухмылялся. Сандри был сосредоточен на операции, полностью погружен в речные потоки вокруг, и его не шибко волновало, какие именно детали выплывут из-за поворота. Может, Малхолланд и являлся целью всей миссии, но для Чармса он оставался исключительно посылкой, маленьким пухлым грузом, ожидающим отправки. А если упаковка немного разболталась, что ж, ее всегда можно было вернуть в прежнюю форму любыми средствами, которые КСО сочтет необходимыми.
Мадекве заметила растущее напряжение и быстро вмешалась. Она небрежно встала между двумя мужчинами и смягчила голос, в нем чувствовалась успокаивающая уверенность и твердость приказа.
– Губернатор, нам нужно сосредоточиться, если мы собираемся нанести удар по Земному надзору. У меня встроенные линзы, ваше согласие обязательно. Мы договорились об условиях?
Малхолланд глубоко вздохнул и отвел взгляд от Чармса.
– Да, мисс Мадекве. Мы договорились. Я принимаю условия КСО Флота в полном объеме.
Я услышал, как Ариана тихо ахнула, словно уколола обо что-то палец. Я слегка приподнял скованные запястья и как мог, издевательски медленно, похлопал Малхолланду.
И почувствовал, как поддаются оковы.
Несильно, на пару миллиметров, но они поддались. Я так старался не выдать своей реакции, что на лице аж дернулся мускул.
– Тогда мы официально договорились, – сказала Мэдисон, и ее голос неожиданно показался мне далеким, неуместным на фоне внезапно зашкалившего, неровного пульса. Периферийное зрение подсказывало, что она упорно меня игнорирует. Я перестал хлопать и снова опустил руки, надеясь, что остальные поступят так же.
– Да, мы официально договорились. Я уже говорил вам об этом, мисс Мадекве. – В голосе Малхолланда росло нетерпение – он, по всей видимости, задавал очень много вопросов за последние несколько недель, и его они не слишком радовали. – Я совершенно уверен, что нет никакой нужды это повторять.
Стоящая на другом конце помещения Чакана пристально смотрела на меня, как смотрит учитель на утомительно никчемного ученика. Как только наши взгляды встретились, она опустила голову вниз и слегка повернула правую руку в сторону.
Показав фиолетовые кончики пальцев.
Стандартный растворитель ДПБ – неважно, насколько осторожно вы обращались с этими гранулами, они все равно слегка окрашивали кожу при применении. Я вспомнил, как она схватила меня за оковы, пока мы были в коридоре. И пошутила о психосексуалах, чтобы никто не обратил особого внимания на то, чем занята ее рука.
– Повторять не нужно, – тем временем говорила Мадекве, – но об этом нужно объявить по всей Долине, и как можно скорее. Я так понимаю, у вас здесь есть все необходимое для трансляции.
– Безусловно. Лейтенант?
Чакана кивнула и отвернулась, махнула рукой в сторону темной деревянной обшивки в задней части помещения. Раздался мягкий гул моторов, и панели начали раздвигаться в стороны, открывая пространство, более или менее равное по площади той части помещения, в которой мы находились. Там было все то же темное дерево и бранегели с охотничьими пейзажами, но на этот раз обстановку слегка портил высокий, похожий на скелет силуэт голографического сканера в дальнем конце. Пара диванов стояла под поднятыми и растопыренными конечностями из углеродного волокна, словно маленькие толстые куколки-близнецы, на которых готов был наброситься и сожрать какой-то паукообразный хищник. Пара техников уже возилась со сканером, заставляя ту или иную конечность сгибаться выше или, наоборот, наклоняться ниже. Похоже, именно отсюда Малхолланд выступал в то утро, когда я угодил в тюрьму.
– Коротко и по существу, – говорила Мадекве, – я не думаю, что на данном этапе нужно что-то цветистое. Вы с большой печалью уходите в отставку, осознав, насколько глубоко проникла гниль коррупции в ткань общества за время вашего правления. Глубоко сожалеете, что не смогли сделать ничего больше, чтобы это остановить. Время пришло, парадигма меняется, придут другие мужчины и женщины, которые посвятили себя не только получению прибыли, и так далее и тому подобное. А сейчас я в полной мере задействую Двадцать Седьмую статью.
Малхолланд раздраженно повернулся к ней.
– Да, спасибо, мисс Мадекве. Я уже какое-то время зарабатываю этим на жизнь. Полагаю, я смогу…
– Очищающее пламя!
Все повернулись в мою сторону.
– Что? – рявкнул Малхолланд.
Я неторопливо подошел к нему, разыгрывая аминостероидную лихорадку, которую больше не чувствовал – шаги медленные и неловкие, скованные руки опущены перед собой, – смотрите все: я безвредный и химически кастрированный.
– Я сказал: «Очищающее пламя». – Открыто насмехаясь над Малхолландом, я для пущего эффекта невнятно произносил слова. – Так они это назвали во время переворота Окомби. Давай, используй эту фразу, почему бы нет? Хорошая фраза, готовящая всех к тому, что эти кровожадные клоуны начнут расстреливать ваших граждан на улицах.
Малхолланд обернулся на Чармса, Мадекве и остальных. Попытался изобразить отстраненное изумление, но провалился по всем фронтам. Мои внутренние системы распознали его бурлящий гнев так же ясно, как вспышку входящего в атмосферу челнока в небе Нагорья.
– А у тебя талант заводить друзей в краткие сроки, не так ли, сынок?
– Я особо… – Я снова симулировал легкий крен в одну сторону и вовремя остановился. – …не замечал. Но слушай, кому вообще нужны такие друзья, как ты?
– Не обращайте на него внимания, – спокойно посоветовала Мадекве, – нам предстоит работа.
– Да, губернатор. Именно. Делайте, что вам говорят, прячьтесь за этой флотской сучкой и ее выводком. Это так вам подходит, определенно соответствует профилю. Поганого труса.
Малхолланд вздрогнул. Он покраснел, щеки покрылись пятнами, верхняя губа приподнялась, обнажив зубы. Он дернулся в мою сторону. Чакана шагнула к нему.
– Сэр, – она предостерегающе положила руку губернатору на плечо и подтолкнула назад.
Я снова изобразил похожую на лезвие усмешку.
– Вот и все, Бойд. Пусть с этим разбираются миньоны. Пара дней, и ты погрузишься в лед, проделаешь всю дорогу домой, к пенсии на берегу Индийского океана, в то время как твои верные подданные останутся здесь и будут разорваны на куски флотской артиллерией, продажный ты мудак.
Малхолланд взревел и бросился на меня. Чакана позволила оттолкнуть ее в сторону.
Лучше и быть не может.
Расцепляющие гранулы имеют долгую и позорную историю в правоохранительных органах Долины – на самом деле они не расплавляют полимер наручников, а размягчают его настолько, чтобы он легко ломался. Это побочный продукт технологии и не самый эффективный способ освобождения. Официального использования он не получил. Но на протяжении долгих лет многие заключенные из Долины, которых никто особо не хотел сажать по обвинению или привлекать к суду, внезапно оказывались благословлены бракованными, как казалось на первый взгляд, наручниками. Затем, либо спровоцированные тщательно продуманными насмешками со стороны офицеров, либо же по собственному не вполне блестящему наитию, они торжествующе вырывались на свободу, оставляя своим тюремщикам всего одну опцию, которой те со столь же торжествующим видом пользовались.
Оставалось лишь надеяться, что Чакана не обманула меня дважды и «убийство при сопротивлении аресту», по крайней мере на этот раз, не входило в ее планы.
Я разорвал оковы и встретил губернатора на полпути.
Левый кулак сжат, морфосплав обретает форму…
Глава пятьдесят вторая
У меня почти получилось.
Четырнадцать лет я слушал, как эта напрасная трата биомолекул изливает своекорыстную чушь о Высоких Рубежах и их радостях, одновременно жиреет на доходах от разрушения социальной структуры и выдаивает ее остатки, пока те не начинают визжать. Четырнадцать лет я наблюдал, как никто ничего с этим не делал, потому что близкие друзья и привилегированные классы могли слишком много потерять из-за его смещения.
Четырнадцать лет я наблюдал, как местные за обе щеки жрут настоящее наказание, словно молоко Пачамамы.
Четырнадцать, сука, лет.
Я перенес все это через разделяющую нас пропасть, вскинул нож из морфосплава по широкой дуге, которая должна была выпотрошить Малхолланда от живота до ребер, затем планировал перерезать ему горло и вонзить лезвие в глаз, пока он спотыкался бы и ловил остатки собственных кишок. Катастрофические повреждения – никогда ничего не оставляйте реанимационной бригаде, на случай если их вдруг вызовут вовремя. Я не хотел, чтобы какой-нибудь суперкомпетентный медик нашел способ вернуть этого ублюдка с того света. Пусть отправится туда, а уж Инти и Супай вдоволь наиграются в перетягивание каната с его перепачканной дерьмом душой, пока Пачамама не объявит конец всех времен.