Самое главное было самому вспомнить детство золотое, вспомнить, как правильно перегибать и складывать бумагу. Что удалось без труда. Видимо, уж так была устроена его бедовая цирковая голова, что знания академического толка проходили сквозь нее, как сквозь сито, в ней не задерживаясь, зато знания прикладные, особенно бесполезно-развлекательного характера, отчего-то накрепко оседали в иле мозгового вещества. В запасе у Артема было много подобных чудес: лотереи разных видов, куклы-марионетки, игра в «пятнашки», пинг-понг и даже кубик Рубика, если же, конечно, он сообразит, как его можно сделать из дерева. От сияющих перспектив его отвлек преисполненный торжественности голос императора:
— В твою честь, Ямомото-сан-Белый-Дракон, сегодня в Дайдайри будет праздник!
Артем не сразу осознал услышанное, а когда осознал, то по-настоящему растрогался. Слез не было, но ком к горлу подкатил. Еще бы. Никогда прежде в его честь во дворцах монаршьих особ не устраивали торжества…
Глава семнадцатаяВЕЧЕР ПОДАРКОВ
Куда ни посмотри, везде горели фонари. Они казались мириадами светляков, слетевшихся со всей Японии рассеивать вечернюю мглу в Дайдайри: фонари, большие и малые, обтянутые простой бумагой и бумагой цветной, висящие на крюках, на врытых в землю столбах, на деревьях и вделанные в опорные балки зданий, стоящие на земле среди кустов, стоящие между камней, плавающие на крохотных плотиках по прудам императорского городка, а прудов тут, как убедился Артем во время вечерней прогулки, было превеликое множество (Артем знал, что искусство воды и камня совсем недавно вошло в моду и теперь в садах активно устраивают искусственные ландшафты из камней и песка, роют пруды с островками посередине).
Легкий ветер покачивал эти фонари, оттого свет и мрак колыхались, порождая причудливые тени.
Облокотившись на перила, Артем смотрел, как девушки танцуют под флейту, бива и некий ударный инструмент, более всего напоминающий бубен. Мелодия была донельзя простой, с незначительными вариациями повторялся один и тот же мотив — грустный, несколько заунывный. Чем уж цепляла та мелодия, трудно сказать, но цепляла определенно. Артем никак не мог ею наслушаться, не хотелось ему, чтобы она прекратилась. А может быть, не хотелось ему, чтобы прекратилось действо, лишь частью которого была музыка. Другой частью — и наверное, даже главной — были танцовщицы.
Три девушки танцевали на большом (примерно с два теннисных корта) деревянном помосте, прикрытом от дождей крышей с низкими, как и у почти всех японских домов, скатами. Помост, как сообщил Артему Хидейоши, исключительно для этого и соорудили — для выступления на нем артистов в любое время года.
Девушки, одетые в золотисто-зеленые юката, танцевали в круге из стоящих на полу фонарей-гандо. Музыканты располагались в неосвещенной части помоста, их едва различимые силуэты наводили на мысль о призраках императорского городка. Сам же танец не наводил ни на какие раздумья, просто приятно было любоваться движениями танцовщиц, изгибами их гуттаперчевых тел. Эта музыка и этот танец мало походили на то, что доводилось видеть Артему в прежней жизни, и в том, наверное, крылась частичка очарования. Другая же частичка заключалась в том, что музыканты и танцовщицы были, разумеется, лучшие в Ямато, вряд ли другим доверили бы выступать во дворце.
Специальных мест для зрителей, каких-нибудь амфитеатров или рядами поставленных лавок здесь не было. Каждый смотрел, откуда нравилось. Многие, как и Артем, стояли у перил, которыми был окружен помост, и смотрели отсюда. Другие, расстелив маленькие коврики (а они, свернутые трубками, лежали тут вдоль перил в достаточном числе) на помосте, сидели на них. Некоторые любовались танцами издали, из сада.
Император так и вовсе не смотрел на танцовщиц, хоть и находился поблизости от помоста — на поляне, окруженной кусуноки[58] и ярко освещенной фонарями. Микадо сегодня танцы не занимали, он был увлечен другим. В данный момент он показывал окружившим его придворным дамам подарки Артема (особенный восторг вызывал у дам последний, «обеденный» подарок Белого Дракона). Оно и понятно — танцами император, конечно, уже пресыщен, чего не скажешь о дарах Белого Дракона.
Артем чувствовал себя прекрасно. Все складывалось самым замечательным образом: принят у императора, одарен им драгоценным веером, утвержден в самурайском звании и пожалован титулом даймё, никто не собирается его казнить или привлекать по делу об убийстве военачальника Такаши, — что еще надо для хорошего настроения? К тому же за обедом, что состоялся сразу после аудиенции в зале церемоний, Белый Дракон сделал микадо еще один подарок, которым окончательно расположил к себе императора Японии.
Подарок Артем принес с собой, а не изготовил на месте из бумаги или иных подручных материалов. Подарок занимал мало места, легко умещался во внутреннем кармане. Вообще-то Артем после полного, можно даже сказать, феерического успеха с оригами не собирался еще что-то преподносить императору, вовсе наоборот — собирался придержать на будущее. Не было никакого смысла сразу все вываливать, а заначка никогда не помешает. Но Артем выпил за обедом немножко саке, немножко раздухарился, обстановка была душевной, и все вокруг показались добрыми и приветливыми, захотелось сделать кому-нибудь приятное, а кому делать приятное, как не императору всея Японии — ведь тот не проклял Белого Дракона, не обвинил во всех смертных грехах, а отнесся к нему по-доброму, по-человечески отнесся, вон, даже наградил веером цены немалой. «Ай, ладно!» — сказал сам себе Артем и достал из кармана подарок.
Подарок он изготовил давно, задолго до вызова в столицу. Так просто, от нечего делать, изготовил, зная, что найдет ему какое-нибудь применение. Изделие было опять же из серии «Развлекухи» — из, похоже, единственной области человеческой деятельности, как это ни печально, из которой Артем мог припомнить что-то необрывочное, законченное.
Изготовить изделие было технически совсем несложно. Всего лишь нужно было нарезать рисовую бумагу небольшими прямоугольниками, для большей плотности каждого прямоугольника — картона-то пока не существовало, тем более рисового картона — пришлось склеить приготовленным из муки клеем по нескольку листов вместе. Ну, и пришлось немножко поработать кистью и тушью. В результате всех стараний получилась крохотная книжечка, внутри которой на каждом листе были изображены одни и те же две фигуры: высокий самурай в черном и невысокий самурай в белом, оба с мечами. На каждом последующей страничке фигуры немножко отличались позами от изображений предыдущей страницы. Проводишь по краю книжицы пальцем, перелистывая, и кажется, будто фигурки оживают, будто самураи бьются друг с другом и один другого насмерть поражает катаной в сердце. Эдакая первобытная мультяшка с излюбленным местным сюжетом — поединком самураев.
Однажды ночью Артем показал забаву Омицу, и та пришла в восторг, сопоставимый разве с теми же ночными восторгами, вызванными, правда, несколько иными причинами. И после чуть ли не каждую ночь Омицу просила Артема показать ей «тот чудесный бой». То, что знал каждый ребенок советской и постсоветской эпохи, здесь не знали даже взрослые. И этим надо было пользоваться. Тем более что реакция Омицу подтвердила догадки Артема — книжица с движущимися картинками должна производить на местных неслабое впечатление. А стало быть, решил тогда Артем, такую зашибательскую вещь следует держать в запасе, как резервный полк, и бросить в бой в нужный момент. Ну вот, момент и наступил.
Собственно говоря, торжественный обед закончился вместе с преподнесением императору книжицы и демонстрацией ее чудесных особенностей. Дальше император забыл о еде и о церемониальных правилах. Он вскочил, побежал на другой край стола показывать книжицу императрице, потом побежал показать ее своей младшей сестре… После чего сидевшие за столом сановники, переглянувшись, стали подниматься и исчезать в дверях…
А императрица, кстати, на Артема не то что мощного, а вообще никакого заметного впечатления не произвела. Может быть, от того, что на вид — сущая девочка, по-женски нисколько не сформировавшаяся. Неизвестно, сколько ей там было лет, очень похоже, что даже меньше, чем императору, однако Артем уже слышал о том, что она забеременела и в следующем году двор ждет наследников Хризантемного престола.
Неизвестно, какие потрясения ждали двор в следующем году, а сегодня потрясением стал визит Белого Дракона и его чудесные подарки. До Артема то и дело долетали со стороны камфарных деревьев восторженные крики и женские визги. Он поворачивал голову в ту сторону и видел, как, сгрудившись вокруг императора, чуть ли не стукаясь головами, придворные что-то рассматривают. Ясно — что. Живые картинки самурайского поединка, который тот же император не уставал пересматривать весь вечер. Впрочем, Артем недолго любовался делом рук своих, а вновь поворачивал голову к помосту, на танцовщиц смотреть было гораздо интереснее…
Артем уже не помышлял о скором возвращении в Ицудо. Успеется еще. Надобно вкусить сполна столичной жизни, осмотреть местные достопримечательности, может быть, смотаться и в Камакура, город, сильный самурайским духом…
Кстати, об осмотре достопримечательностей. Артем ловил на себе весь вечер весьма недвусмысленные взгляды местных красавиц (некоторых из них даже не сильно портили наштукатуренные лица и черные зубы, а это о многом говорило), и мысли его невольно приняли весьма фривольное направление, мало согласующееся с суровым самурайским духом и намерением ехать в Камакура…
— А ты быстро сумел добиться расположения императора, Победитель Монголов, — услышал Артем рядом с собой. — Позволь выразить тебе свое восхищение.
Артем повернул голову и увидел рядом с собой сиккэна Ходзё Ясутоки. Сиккэн едва заметно наклонил голову — изобразил поклон.
За обедом Артем как следует рассмотрел человека, который реально правил Страной восходящего солнца. Во внешности сиккэна мало было от образа классического самурая, скорее уж он походил на классического книгочея — длинный, несколько нескладный, с высоким лбом и задумчивым выражением лица. Артем знал, что сиккэн довольно молод… разумеется, для своего высокого положения регента императора и главы самого влиятельного на сегодня в Японии самурайского дома. Ему было около сорока. Выглядел, правда, Ясутоки моложе. Однако сейчас, когда Артем увидел глаза сиккэна вблизи, то убедился, что насчет возраста Ясутоки его не обманули: это были глаза уже пожившего, достаточно уставшего и умудренного жизнью человека…