Хизер и я много тут остаемся. Может мне стоит взять ей раскладушку или что-то? Будет это лучше надувного матраса?
— Доброе утро, — сказал Каллум своим хриплым голосом, стоя у стола, когда я спустилась вниз. В центре — куча шоколада, буквально чертов курган. Я прищурилась, и он ухмыльнулся мне в ответ. — Мы слышали. Поздравляю с тем, что не беременна ребенком Виктора.
— Закрой свой рот, умная задница, — сказал Вик, когда он откинулся на диване и скрестил свои щиколотки на кофейном столике.
Он был без рубашки и только в пижамных штанах. Если подумать, они все были без рубашки и только в пижамных штанах. Даже Кэл, в своей безрукавной толстовке, оставил ее незастегнутой и открытой до такой степени, что я даже не поняла, зачем он все еще носит ее.
Он сделали это специально, подумала я, просто потому, что это заставляет меня чувствовать, что они злорадствуют, и я могу позлорадствовать в ответ. На самом деле я понимаю, что мы все привыкаем к новой норме.
Я — часть Хавок. Я — одна из этих парней.
Только…с вагиной, которую они все хотят трахнуть.
Ладно, возможно, не Оскар, но остальные.
— Есть новости о… — я замолкаю, потому что нет смысла говорить это вслух, когда мы все знаем, о чем я говорю.
Есть новости о Дэнни? Или Айви? Я ничего не чувствую к первому, но по отношению к последней было какое-то глубокое ноющее чувство внутри меня. Айви…она была надменной и самовлюбленной, ее эссе по английскому в прошлом году были так же плохи, как и Кали, и она жульничала в каждой игре, в которую играла, но она не была ужасным человеком. Заблуждающаяся, сплетничающая маленькая дрянь, но это все. Она не заслужила смерти из-за этого.
— Ничего, — сказал Хаэль со стоном, ложась на диван вниз животом. Я взяла плитку темного шоколада со стола и постаралась забыть о том, что это так мило с их стороны подумать о том, чтобы принести мне сладости. Они не должны быть милыми, они играют в игры с трупами. — И не будет. Если команда Картера умны, они просто поместят Дэнни в другое место.
Я обошла диван к его концу, чтобы посмотреть в его лицо. Хаэль все еще был сильно распухшим. Хуже этого, он упомянул, что отец Бриттани угрожал обвинениями в изнасиловании. Это не хорошо.
Это логично, касательно Дэнни. Конечно, Митч не вызовет копов, когда тело лежит в багажнике его машины. Это на самом деле не будет выглядеть хорошо для него. Вопрос в том, что они теперь сделают нам, чтобы мы нанесли ответный удар? И что-то хуже, чем поджог старого минивэна.
Хавок ухудшал вещи, но никогда не просто так. В этом как раз столько угрозы, сколько нужно, чтобы наполнить воздух духами насилия.
— А о другом? — спросила я, стараясь быть загадочной. У меня ощущение, что никогда не знаешь, кто подслушивает.
Каллум растягивается перед камином, прямо под мерцающим экраном телевизора. Он смотрит в мою сторону, светлые волосы падают ему на глаза.
— Очевидно, мы несколько дней не увидим о ней новостей как об пропавшем человеке. В любом другом отношении она не должна попадать в заголовки новостей.
Кэл изгибает свое тело, чтобы коснуться пальцев ног, и я восхищаюсь тонкими совершенными мускулами. Некоторые парни набирают массу и превращаются в неподвижные статуи, сильные, но такие же гибкие, как камень, из которого они сделаны. Каллум гибкий и энергичный, и я хочу знать, что бы случилось, если бы мы начали танцевать… и не остановились бы.
Я села на стул между двумя креслами, понимая, что на данный момент это самое безопасное место. Мы можем вести несколько войн на разных фронтах, — настоящие войны, с потерями — но в основе лежит мужская политика, тестостерон и романтика. Это самый опасный момент, самая опасная нить в нашем гобелене политики и интриг.
— Какие у нас планы на сегодня? — спросила я, когда подходит Аарон и протягивает мне тарелку с тостами и яичницей. «Это, блять, что, искаженная реальность?» — подумала я, уставившись на своего бывшего и чувствуя его вспотевшую грудь под кончиками моих пальцев, его бедра толкались между моими. Мой Бог. Как далеко мы все зашли.
Полагаю, когда я проводила каждый день прошлым летом, думая позвать Хавок или нет, это был разумный выбор. Это не тот тип решения, которые вы принимаете на ходу. Нет, вы либо чувствуете его душой, либо нет.
Потому что, в конце концов, я знала, какую цену они назначат. Знала Сердцем знала.
Я откусила яйца и старалась игнорировать настойчивый взгляд Оскара. В последнее время он все чаще смотрит на меня, с ночи Хэллоуина. Это чертовски раздражает меня.
— Что сегодня на повестке? — спросила я, сконцентрировавшись на завтраке и стараясь игнорировать яростное сжимание моей матки в заднице. Говоришь, мертвые тела? Что ж, получи к тому же немного спазмов, стерва. Мои женские части тела хотят меня убить.
— Парочка вещей, — сказал Вик, как будто он обсуждает достоинства маршрута, который у него в голове. Мы все знаем, что он уже решил. Это лишь веселья ради, чтобы притворится, что, возможно, он может быть человеком. — Я думаю, мы начнем с того, что нанесем визит напарнику твоего отчима.
При этих словах моя голова поднимается, и я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на Вика так, словно он только что предложил сделать себе обрезание.
— Ты издеваешься надо мной? Ты хочешь пойти к копу, чтобы поговорить о другом копе? У тебя есть предсмертное желание? А может, просто мечта о тюремном заключении?
Виктор проигнорировал меня, и перевел взгляд в сторону Оскара.
— Ты правда думаешь, что она может быть нам полезна? — спросил Вик, и Оскар кивнул.
— Напарник Найла Пенса, Сара Янг, одна из тех, кто относится к типу «спасти мир». Она думала, что может изменить мир к лучшему, становясь копом, — Оскар усмехается, словно это самое нелепое, что он когда-либо слышал. — Она хочет спасти мир. Думаю, либо я прав насчет нее, и она захочет справедливости, либо она такая же грязная, как и он, и в таком случае она тоже умрет.
Умрет.
Снова это слово.
Слишком легко предположить, что парни Хавок могут пойти по моему списку и казнить людей. Но убийство людей имеет свойство привлекать внимание. Они любят наносить урон, не оставляя при этом постоянных следов, прямо как они сделали со мной. Как сделали с Дональдом. Или с директором Ванном.
Но если кто-то и умрет, они должны знать, что это будет он.
— Ты хочешь рассказать ей про Найа и…что? Подождать, пока она начнет вершить самосуд? Донесет на него официальными способами? — я подняла взгляд со своих яиц и обнаружила, что Хаэль снова уснул. Оскар посмотрел в его сторону, но он видимо не возражал. Полагаю, даже этот бессердечный придурок понимает, что другим мальчикам нужен сон, после ночи выкапывания и снова закапывания тел.
— Ты не будешь пока ничего ей рассказывать. Ты лишь поговоришь с ней, — Оскар откинулся на кресло, наблюдая за мной пустыми серыми глазами, из-за чего по мне бегали мурашки. Он к чему-то готовится. Я только не понимаю, к чему именно. — Доверься ей, сделай ее своим другом. Ты же можешь с этим справится, не так ли, Берни? — спросил Оскар, но потом он не услышал мой ответ, потому что зазвонил телефон Виктора. Он бросил взгляд на экран, все еще небрежено лежа на старом диване.
— Митч, — промурлыкал он, и я бы хотела на самом деле описать то, как потом улыбнулся Вик.
Там были демоны, которые искривляли края его губ. Это не естественная или обычная улыбка, и все же у меня подскочило давление, как только я увидела эту злодейское выражение лица на его красивом лице. Оно было чистым… не хотела бы сказать, злобная, потому что Виктор далек от зла. Настоящее зло я видела на лице Тинга, на кровоточащем оскале Эрике, в окрашенных в розовый насмешках Кали. Но это что-то темное и извращенное, что-то, что блестит, как острие пропитанного кровью лезвия. К тому времени, когда он ответил кратким «да», я уже была мокрой.
— Ты социопатический ночной кошмар! — кричал Митч на громкой связи. Хаэль просыпается, его рука шевелится под подушкой, скорее всего, чтобы схватить какое-то оружие. Он открыл один карий глаз, наблюдая за Виком, который поставил телефон на кофейный столик. Виктор наклонился вперед, кладя своим локти на колени и соединяя руки перед ним. — До сегодняшнего дня мы трахались с тобой. Ты только что навлек на себя действия похуже, ублюдок.
— О чем ты говоришь? — спросил Вик абсолютно невозмутимо.
Вся его поза говорит о жестокости. Я откусила от яиц, чтобы скрыть невольную дрожь, пробежавшую по мне.
— Думаешь я не заметил чертов труп, который вы поместили в мой багажник? Ты с ума сошел? Тебе повезло, что я держу Кайлера и Тимми на коротком поводке, иначе бы ты уже был мертв, ублюдок.
— Попробуй другое слово. Ты уже дважды использовал слово «ублюдок», — сказал Вик, и я услышала, как что-то разбилось на другом конце провода. Митч явно не в настроении. Может, ему надо было объяснить, что может случиться, если он решит бросить вызов Хавоку? — И притормози. Труп? Какой труп? Следует ли мне оповестить полицию?
— Ты будешь истекать кровью из-за этого. Я буду держать твою девушку и трахать ее, пока она не станет умолять меня покончить с ее жизнью. Слышишь, Виктор? — Митч задыхается и ругается. Я слышал голоса на заднем фоне, но они были слишком неразборчивы.
Глаза Вика сузились, и его лицо потемнело, превратившись во что-то поистине ужасающее. Я слышала слова Митча, но они прошли мимо меня, как легкий бриз. Сколько раз мужчины угрожали изнасиловать меня? Больше, чем можно сосчитать. Я не боюсь Митча Картера.
— Если ты еще раз заговоришь так о моей девушке, я утоплю твою мать в ее ванной. Ты меня понял? — Вик был настолько спокоен, его глаза были устремлены на телефон, его плечи напряглись. Я не сомневалась в том, что он говорит правду.
— И если ты думаешь, что мы закончили мстить за лицо Кали, то сильно заблуждаешься. Передай Бернадетт, ее отчим сказал…
Виктор бросает трубку и тут же блокирует Митча.