Рейлан хмурится, будто информация о том, что я знаю номер Дина, ему неприятна. Словно это имеет какое-то значение.
– Я могу побыть наедине? – уточняю я.
– Без проблем, – говорит он. – Но не говори Дину, где ты, и не говори, куда направляешься.
– Я знаю. Не буду, – обещаю я.
Рейлан выходит, чтобы подождать меня в машине. Ему не нужно загружать вещи, потому что, разумеется, никаких вещей у нас нет. Остатки нашей пропитанной дымом одежды мы выкинули в мусорный ящик.
Я снимаю трубку телефона, стоящего на стойке администратора, и нажимаю кнопку внешнего вызова. Уже и не помню, когда последний раз звонила со стационарного телефона. Странно держать в руке трубку вместо мобильного, странно стоять на одном месте, соединяясь длинным спиралевидным проводом с телефоном, вместо того чтобы свободно расхаживать во время разговора.
Забавно, как быстро все меняется. Только что какая-то технология была в новинку, но не успеваешь оглянуться, и она уже обыденность, самая естественная вещь в мире. А прежний способ кажется забытым сном.
Я слушаю гудки и собираюсь оставить сообщение, если Дин не снимет трубку.
Но вместо автоответчика слышу его ворчливый сонный голос:
– Да? – раздается на другом конце провода.
– Дин, это я, – говорю я.
– Риона? – переспрашивает он сипло и растерянно. – Откуда ты звонишь?
– Я в отеле, – отвечаю я, памятуя о наставлениях Рейлана не называть конкретное место.
– Что ты делаешь в отеле? – спрашивает Дин. В его голосе слышится изумление и раздражение.
– Моя квартира, э-э, сгорела этой ночью.
– ЧТО?
– Ага. Так что мне нужно побыть в другом месте… какое-то время, – говорю я.
– Где ты? – спрашивает он. И после секундного замешательства добавляет: – Ты всегда можешь остановиться у меня.
– Спасибо, но за мной… за мной по-прежнему присматривает Рейлан, – говорю я.
– Он сейчас с тобой? – спрашивает Дин, и в его голосе слышится напряжение.
– Не прям рядом. Но да, он в отеле, – я говорю «отель» вместо «мотель», чтобы это звучало не так пикантно.
– Вы остановились в одном номере?
– Мы не… мы не ночевали здесь, просто воспользовались душем. Не одновременно, – спешно добавляю я.
– Значит, теперь ты делишь с ним номер и душ, – замечает Дин. Он, очевидно, ревнует. И, очевидно, ищет ссоры.
– Он мой телохранитель, – произношу я, даже не пытаясь скрыть раздражения. – Хватит пытаться придать этому смыслы, которых нет.
Но, произнося эти слова, я вспоминаю наш поцелуй в спортивном зале. Каждой клеточкой мозга я пыталась его забыть, не вспоминать. Это было какое-то помутнение рассудка со стороны Рейлана – мы оба распалились от пробежки и злились друг на друга по каким-то идиотским причинам. Этот поцелуй был импульсивным и иррациональным. Он ничего не значил.
И все же это воспоминание не дает моим словам прозвучать достаточно искренне. Вместо того чтобы сказать твердо и уверенно, я говорю слишком грубо и раздраженно, оставляя Дину место для сомнений.
– Меня это не устраивает. Ничего из этого меня не устраивает. Кто-то преследует тебя и пытается убить, а я должен делать вид, что все в порядке? Какой-то телохранитель находится при тебе круглые сутки, словно ты гребаный президент? Это чертовски странно, Риона.
– Мне жаль, что чьи-то попытки МЕНЯ УБИТЬ доставляют тебе столько неудобств, – ядовито отвечаю я.
– Это, черт возьми, что такое! Ты с этим парнем и…
Внезапно я чувствую себя ужасно уставшей. Это были долгая ночь и странное утро после одного из самых травмирующих событий в моей жизни. Дину этого не понять. Ему никогда не понять ничего из этого.
Я прерываю его на полуслове.
– Ты прав, Дин.
– Я… что? – меньше всего он ожидал услышать от меня эти слова в середине ссоры.
– Ты прав, – повторяю я. – Ты не должен иметь с этим ничего общего. Давай сделаем перерыв в отношениях, и, когда я перестану скрываться в попытках спасти свою жизнь, мы сможем продолжить с того места, где остановились.
Молчание на другом конце провода. Наконец Дин произносит:
– Ты расстаешься со мной?
– Да, – равнодушно говорю я. – Похоже на то.
– Просто охренительно, – говорит Дин.
Я слышу щелчок, а затем тишина.
Он повесил трубку.
Я кладу свою, и мое сердце бешено бьется.
Я сказала это в сердцах, но, кажется, не жалею об этом. Пытаясь осознать свои чувства, я понимаю, что испытываю даже что-то вроде облегчения. Мне слишком многое приходится переживать, чтобы носиться еще и с чувствами Дина. Так будет лучше.
Я выхожу из мотеля и сажусь в машину к Рейлану.
– Ну что? – спрашивает он, заводя автомобиль.
– Что «ну что»?
Рейлан колеблется, словно размышляя, стоит ли ему вдаваться в детали.
– Все в порядке? – наконец спрашивает он.
– Ага, – отвечаю я, глядя в окно. – Все отлично.
Не знаю, почему бы мне просто не сказать, что мы с Дином расстались. Возможно, это в какой-то степени неловко. А еще, возможно, потому, что мне бы хотелось пока сохранить этот барьер между нами.
Я понимаю, что Рейлан не хуже моего знает, что отношения между нами невозможны. Его наняли на работу, которая заключается в том, чтобы защищать меня. Мы не друзья. И уж точно не возлюбленные. Большую часть времени мы едва выносим друг друга.
И все же время от времени между нами пробегает какая-то странная искра.
Как тогда в зале. Или наша беседа вчера вечером.
Мне ничего этого не нужно, так что будет лучше, если Рейлан будет считать, что я в отношениях. Так безопаснее для нас обоих.
Мы проводим в дороге все оставшееся утро и еще полдня. В основном в тишине. Рейлан включил радио, и мы переключаемся между местными станциями. Меня накрывает нескончаемым потоком песен в стиле кантри, прерываемым иногда случайными рок– и поп-песнями или древними хитами.
Не могу отрицать, что штат Теннеси на удивление красив. Я и не знала, что здесь так зелено. Нас окружают зеленые поля и небольшие горы, больше похожие на холмы, за которыми виднеются голубые вершины Смоки-Маунтинс.
Между населенными пунктами большие расстояния. Рейлан прав – я не часто выбираюсь из города. Трудно поверить, что за один день можно добраться на машине куда-то, где все настолько отличается от привычной картины.
Когда мы въезжаем в долину, расположенную между двух зеленых холмов, по радио начинает играть хит «Please Mr. Postman» группы The Marvelettes.
Мама часто ставила эту песню. Она ее обожает – понятия не имею почему. Мама любительница лейбла «Мотаун Рекордз»[19], раннего рока и блюза.
«Mr. Postman» – такая милая и прилипчивая песенка, что стала и нашей с Нессой любимой. Мама ставила ее, а мы прыгали по диванам, танцевали и подпевали, делая вид, что держим микрофоны. Делая вид, что у нас пышные прически с начесом и платья с блестками, а мы – старое трио. Несса, уже тогда одержимая хореографией, пыталась скоординировать наши действия и заставить нас танцевать шимми в соответствующей эпохе манере.
Не могу удержатся, чтобы не начать постукивать пальцами по двери и кивать в такт песне.
Рейлан смотрит на меня, приподняв густую черную бровь. Он протягивает руку и крутит ручку, чтобы увеличить громкость.
Вот еще одно, что больше никто не делает, – никто не ждет писем от почтальонов. Но жизнерадостный и мечтательный тон песни делает ее по-прежнему актуальной, как и оптимистичный фортепианный рифф. При этих звуках мне хочется потрясти плечами, как мы, бывало, трясли с Нессой. Особенно когда Рейлан делает музыку еще громче и отбивает пальцами ритм по рулю.
Не могу перестать улыбаться. Я подпеваю парочке куплетов, и мне нет дела до того, что я не попадаю в ноты. Рейлан смеется и делает звук еще громче. Он не знает слов, но подпевает мне как заправский бэк-вокалист: «Ваа-ууу».
Это длится всего две минуты. Эти старые мотауновские песенки довольно короткие. Композиция сменяется чем-то другим, чего я не знаю, и Рейлан снова делает звук тише.
Мы вновь едем в тишине.
Но оба улыбаемся.
В Силвер-Ран мы прибываем к самому ужину. Мы ехали весь день, останавливаясь, только чтобы сходить в туалет и купить каких-нибудь снеков. После того плотного завтрака в закусочной обед нам особо не требовался.
Я понимаю, что мы подъезжаем, по тому, как меняется поза Рейлана. В плечах появляется уловимое напряжение, он садится чуть ровнее и оглядывает поля и леса с какой-то особенной нежностью. Без вопросов ясно, что это места, где он вырос. Это его дом.
– Мы уже близко? – все же спрашиваю я, чтобы убедиться.
– Мы на месте, – говорит Рейлан. – Все окружающие нас двести двадцать восемь акров. Эта дорога ведет в одном направлении.
Мы проезжаем сквозь открытые железные ворота, закругленные сверху. Вырезанные буквы гласят: «Березовая гавань». Звучит что надо – именно это мы с Рейланом и ищем. Тихую гавань.
Мы уверенно поднимаемся по извилистой дороге. Склон небольшой и пологий, но вскоре под нами открывается прекрасный вид. Дом построен на самой высокой точке на многие мили вокруг.
Рядом я вижу несколько больших амбаров и конюшен, но извилистая дорога ведет нас прямо к дому, трехэтажному зданию с высокой остроконечной крышей и большими панорамными окнами, позволяющими в полной мере наслаждаться видами, открывающимися с высоты. Деревянное здание насыщенного красновато-коричневого цвета выполнено в том же стиле, что и хозяйственные постройки, однако куда величественнее по форме и масштабам, с высокими дверными проемами, большими окнами на все стороны и просторными верандами, окружающими дом на всех трех уровнях.
Большие раскидистые деревья бросают тень на окна и крышу. Красивые старомодные качели свисают с ближайшего к дому древнего дуба.
Я не слышала, о чем Рейлан говорил с родными – вероятно, он позвонил им, пока я была в душе. Но он уверил меня, что те предупреждены о нашем прибытии.