В каком-то смысле так даже хуже. Пока мы приближаемся к дому, я вижу еще несколько припаркованных машин, словно вся семья собралась к ужину. Я понимаю, что родные, должно быть, ждут не дождутся вновь увидеть Рейлана. Парень говорил мне, что не был дома уже три года.
Я чувствую себя лишней на этом семейном воссоединении. Это слишком личное, слишком интимное.
Но уже слишком поздно. Дверь открывается нараспашку, и загорелая женщина небольшого роста в джинсах и рубашке, похожей на мою, но куда более потрепанной, вылетает из дома. Она прихрамывает, на голеностопе красуется ортез, но это ничуть не влияет на ее скорость.
Женщина вскидывает руки и крепко обнимает Рейлана, прижимая его к себе. Она едва достает парню до груди, но выглядит сильной и крепкой. Ее поседевшие волосы собраны в низкий конский хвост, ногти коротко подстрижены и не покрыты лаком, а маленькие ладони действуют весьма решительно, когда женщина хватает Рейлана за руки и разводит их в стороны, чтобы рассмотреть его лицо. Ее глаза такие же ярко-голубые, как у сына.
– Ты исхудал, – говорит она и смеется.
Широкоплечего и мускулистого Рейлана трудно назвать худым. Но когда из дома выходит его брат, я понимаю, что в сравнении с ним парня действительно можно счесть тощим. Тот выглядит словно медведь, научившийся ходить на задних лапах. Мужчина с густой темной бородой и длинными волосами до плеч выше Рейлана дюйма на три и гораздо шире в плечах. Сквозь фланелевую рубашку проступают не только его внушительные мускулы, но и солидное брюшко.
– РЕЙЛАН! – ревет он.
Он обнимает Рейлана и маму вместе, сжимая их до тех пор, пока мать не вскрикивает:
– Ну все, отпусти, сейчас спину мне сломаешь!
– Ой, прости, – ухмыляется он, выпуская мать из объятий. – Не заметил тебя, ма.
Трудно поверить, что Рейлан с братом вышли из такой небольшой дамы, и сложно представить, что когда-то они были такими маленькими, что без труда помещались у нее на руках.
– Вы, должно быть, Риона, – говорит Селия, подходя ко мне и пожимая руку.
Как я и ожидала, ее рукопожатие крепкое и уверенное. Я чувствую мозоли на ее ладони.
– Спасибо, что позволили нам остановиться у вас, – вежливо говорю я.
– Это дом Рейлана, – отвечает она. – Он здесь не гость.
В ее тоне нет упрека. Просто констатация факта.
– И вас мы тоже рады видеть, – добродушно добавляет Селия.
Грейди не ограничивается рукопожатием и прижимает меня к своей мощной груди. Обычно я такое ненавижу, но, несмотря на устрашающий вид, Грейди приятно пахнет – мылом и древесным дымом. Когда он улыбается, видны заостренные резцы – прямо как у Рейлана. Я понимаю, что этот парень мне сразу понравился, несмотря на панибратство и производимый им шум – все то, что я обычно терпеть не могу в людях.
Сестра Рейлана держится поодаль, стоя в дверях и молча наблюдая за нами.
У нее густые длинные темные волосы, как и у братьев, но кожа у нее темнее – даже темнее, чем загар матери. В отличие от Рейлана, глаза у девушки карие. И непринужденного обаяния братьев у нее тоже нет. Если уж на то пошло, девушка кажется свирепой и немного дикой, словно ей вообще не хочется находиться в доме.
Рейлан представляет нас.
– Риона, это моя младшая сестренка Бо.
Девушка глядит на меня без улыбки и не протягивает ладонь для рукопожатия, крепко скрестив руки на груди.
– Приятно познакомиться, – все же говорю я, вежливо кивая.
Меня не задевает холодность других людей. Она скорее отражает мое внутреннее мироощущение. Так что меня это устраивает. Ни одной из нас не нужно притворяться.
– Пойдемте, – говорит Селия. – Ужин уже готов.
Я представляла, что дом будет заставлен уютными мелочами, но он оказывается просторным, а мебель не отвлекает внимание от огромных окон с видом на раскинувшиеся угодья Бунов.
Все сделано из натуральных материалов – голые деревянные панели на стенах и потолке, а также видавшие виды потертые, но идеально чистые половицы. Мебель тоже кажется сделанной вручную, включая огромный деревянный стол, на котором мать Рейлана разложила столько еды, что хватило бы накормить целую армию.
Жена Грейди, Шелби, уже сидит за столом в компании их двоих детей, которым на вид лет пять и семь.
– Привет! – восклицает она, когда мы входим. Шелби очень миленькая и изящная, ее светлые волосы заплетены в косу, а на лице – россыпь веснушек. У ее сыновей тоже веснушки, но их волосы темные, как у всех отпрысков Бунов. Мальчишки не сводят голодных взглядов с яств и не могут дождаться, когда же взрослые сядут за стол, чтобы начать есть.
– Простите, что не встаю, – говорит Шелби, указывая на свой большой беременный живот. – Последнее время требуется немало усилий, чтобы подняться.
– Сиди, как тебе удобно, – говорит Рейлан и наклоняется, чтобы поцеловать девушку в щеку.
Она обвивает его за шею и дружески целует в ответ.
– Ты чуть не пропустил свою первую племянницу! – укоризненно говорит Шелби.
– Может, еще и пропущу, – отвечает парень. – Я не знаю, на сколько мы здесь задержимся…
Все взгляды за столом устремляются на меня, словно это мое решение. Стоило бы сказать им, что Рейлан буквально похитил меня, проехав со мной полпути, пока я спала. Но я не хочу вдаваться в подробности своей личной жизни, тем более уточнять, почему мы приехали.
– Я тоже не знаю, – говорю я.
– Не беспокойтесь, – отвечает Селия, качая головой. – Мы знаем, что Рейлану никто не указ. Особенно мы.
Вот теперь в ее словах звучит горечь упрека. Я перевожу взгляд на Рейлана. Очевидно, что все за этим столом обожают его, и тем не менее парень проводит время на другом конце земного шара. В чем же дело?
Обычно меня не интересуют семейные драмы других людей, но в этот раз мне действительно любопытно. В Рейлане есть нечто большее, чем кажется на первый взгляд. Я хочу узнать его лучше, прекрасно осознавая, что нам не следует сближаться ни в каком виде. Ничего хорошего от этого не жди.
Рейлан
Вот уж не думал, что от возвращения домой на меня нахлынет столько эмоций.
Я думал, что уже оставил в прошлом все, что случилось в этом доме. Обрубил всякую связь с ним.
Но воспоминания обрушиваются на меня сильнее, чем я того ожидал.
В каком-то смысле я рад, что Риона со мной. Это позволяет сосредоточиться и избегать слишком личных тем в общении с родными. Я знаю, что они хотят объяснений, почему я не навещаю их чаще, но не могут требовать их в присутствии девушки.
И я действительно рад их видеть.
Мой брат Грейди не скрывает своих мыслей или эмоций, а сестра Бо, наоборот, держит все в себе, но я могу прочесть чувства на ее лице. И на мамином. Я знаю, что она скучала по мне сильнее всех.
Лоусон и Такер совершенно не похожи на тех мальчишек, которыми я видел их в прошлый раз. Лоусон был еще малышом и едва мог говорить, а Такер был милым и застенчивым. Теперь они трещат без остановки и яростно сражаются за последнюю булочку, пока Шелби не рассаживает их по обе стороны от себя.
Риона сидит рядом со мной, прямая как палка, явно чувствуя себя не в своей тарелке. Порой южное гостеприимство тяжело вынести – оно теплое и искреннее, но иногда чересчур навязчивое, если ты к этому не готов.
Она городская девчонка до мозга костей. Уверен, что бесконечные зеленые холмы, деревянная мебель, запах лошадей и огромные блюда с ребрышками, печеньем и кукурузой в початках кажутся ей такой же экзотикой, как если бы я отвез ее в Шанхай и накормил ферментированной рыбой.
Впрочем, мне это по душе. Мне нравится видеть Риону вне привычной ей стихии, не контролирующей ситуацию. Мне нравится смотреть, как проницательные зеленые глаза рассматривают сидящих за столом, чтобы адаптироваться и овладеть происходящим. Риона неустанно стремится преуспеть в любой ситуации, и я ее понимаю. Я сам такой же.
Поначалу она пытается есть ребрышки аккуратно, орудуя ножом и вилкой, но вскоре понимает, что это невозможно. Девушка смотрит как мы, особенно мой брат, набрасываемся на них, словно дикие животные, и, наконец, хватает ребро двумя руками и откусывает большой кусок.
– Это очень вкусно, – говорит она моей маме. – Теперь я понимаю, где Рейлан научился так готовить.
– У него всегда получалось лучше всех, – кивает мама. – Яблочный пирог у него выходит вкуснее, чем у меня, а бедняга Грейди способен сжечь даже воду.
– Хуже всех готовит Бо, – говорит Грейди. Он просто констатирует факт, не пытаясь задеть ее специально, но сестра посылает ему уничижительный взгляд.
– Мне не нравится готовить, – говорит она.
– И мне, – вставляет Риона.
Похоже, Бо приятно, что хоть кто-то с ней согласен.
– А что вы любите делать? – спрашивает сестра Риону.
– Работать, – не задумываясь, отвечает та, а затем, осознав, что людям неплохо бы иметь какие-то хобби, добавляет, – еще бегать и плавать. И путешествовать.
Думаю, последнее она добавила лишь потому, что это простой и понятный ответ.
– Я была в школьной команде по плаванию, – говорит Бо.
– Плавание меня успокаивает, – отмечает Риона. – Как и бег.
– Вы когда-нибудь катались на лошадях? – спрашивает Бо.
– В жизни не сидела на лошади, – признается Риона. – Даже ни разу не трогала.
Мы все не можем сдержать улыбки, потому что здесь это звучит так, словно сказать, что ни разу не ездил на машине.
– Ну, – говорит Бо, – это чем-то похоже на плавание – тоже помогает очищать голову от мыслей и снимает стресс, так что вам может понравиться.
– Звучит неплохо, – отмечает Риона так, словно всерьез собирается над этим подумать.
Это было бы смело с ее стороны. Большинство взрослых, кто никогда не ездил верхом, редко решают ни с того ни с сего попробовать.
Возможно, девушка сказала так просто из вежливости.
Чтобы проверить ее намерения, я предлагаю:
– Давай прокатимся завтра утром.
Риона переводит на меня упрямый взгляд. Девушка знает, что я беру ее на слабо, а я знаю, что она не из тех, кто пасует.