– Ты про ссору? – говорит она. – Я не расслышала, о чем говорили Бо и Дьюк…
– Я не об этом, – прерываю я. – Раньше. Когда мы танцевали.
Взгляд Рионы на секунду встречается с моим, а затем она отводит его.
– Не понимаю, что ты имеешь в виду, – отвечает она.
– Все ты понимаешь. Мы танцевали, ты наслаждалась вечером. А затем ты отстранилась. Ты расстроилась и захотела уехать.
Губы Рионы побледнели, челюсть крепко сжалась.
– Я устала от танцев, – говорит она.
– Врешь.
Глаза девушки ярко вспыхивают от ярости:
– Я не вру!
– Врешь. Скажи мне правду. Скажи, почему ты хотела уехать.
– Не твое гребаное дело! – кричит она.
Теперь руки Рионы не скрещены, а крепко вытянуты вдоль тела и сжаты в кулаки. От позы защиты в позу нападения. Ну что ж – лучше уж я буду сражаться, чем биться головой о кирпичную стену.
– Скажи мне, почему ты вдруг разозлилась.
– Мне не понравилось то, как ты вел меня в танце! – вскрикивает Риона.
Такого я не ожидал.
– Что ты имеешь в виду? – спрашиваю я.
– Когда мы танцевали, ты вел себя так, словно мы танцуем вдвоем. Но это ты управлял нашими движениями.
– Но ведь в этом суть танца – мужчина ведет, а женщина следует.
– А я так не хочу, – резко бросает Риона. – Я не хочу ни за кем следовать. Я не хочу, чтобы мною управляли.
– Это был просто танец! – с изумленным смешком говорю я. – Я знаю, как танцевать тустеп, а ты нет.
Мне не стоило смеяться, потому что это злит ее еще больше.
– Это не только про танец! – шипит Риона. – Это про все. Ты пытаешься завлечь меня, весь такой спокойный, очаровательный, забавный…
Я не могу не улыбнуться:
– Ты находишь меня забавным…
– Нет! – выкрикивает Риона.
– Но ты только что сказала…
– Ты пытаешься накинуть на меня узду, чтобы я этого не заметила!
– Я… что?
– Я видела тебя с той лошадью. Ты был терпелив и спокоен с ней, навевая ей ложное чувство безопасности. А затем ты накинул на нее узду, сел верхом, и вот ты уже объезжаешь ее. Лошадь скакала галопом изо всех сил, думая, что сможет избавиться от тебя, но не понимала, что уже в ловушке. И ты просто истощил ее, пока она не покорилась. Я не собираюсь становиться этой гребаной лошадью!
Я молчу с минуту, пытаясь осознать услышанное. Наконец я качаю головой:
– Ты ни черта не смыслишь в лошадях, – сообщаю ей я.
Риона хмурится. Еще одно, что так бесит в этой женщине, – это какой красивой она становится, когда злится. Щеки пылают так же ярко, как и волосы, и она выглядит свирепой и властной, как императрица. Это очень отвлекает. Но прямо сейчас я прав, а она нет. И я полон решимости доказать это.
– Что ты имеешь в виду? – спрашивает она.
– Лошадь не покоряется ездоку. Не в том смысле, который вкладываешь ты. Конечно, можно бить лошадь, хлестать ее, кричать и в конечном счете сломать ее дух, но какой в этом, черт возьми, прок? Она будет бояться тебя, станет пугливой и нервозной. Она может почувствовать тревогу, когда ты меньше всего этого ожидаешь, и сбросит тебя, так что ты сломаешь себе шею.
Риона наклоняет голову, все еще хмурясь, но также обдумывая мои слова. Она любит поспорить, но всегда готова выслушать.
– На той лошади раньше никогда не ездили верхом. Так что да, мне нужно было успокоить ее, чтобы ей было проще меня принять. В этом ты права. Но, когда я оказался верхом, нам обоим хотелось поскакать. Лошадь начала с галопа, и я поощрял ее скакать все быстрее. Раньше она скакала галопом по лугам, но ее никогда не преследовали, ей не приходилось гнаться. Она никогда раньше по-настоящему не бегала. Я не покорил ее, я подарил ей свободу. Я показал ей, на что она способна. И ей чертовски это понравилось.
Я делаю шаг к Рионе, сокращая расстояние между нами. Она продолжает стоять на месте, лишь поднимает немного подбородок, чтобы посмотреть на меня. Ее широко раскрытые глаза не моргают.
Я нежно провожу пальцем по линии ее подбородка, касаясь полной нижней губы.
– Я не хочу заманивать тебя, – говорю я Рионе. – Я хочу освободить тебя. Подарить тебе свободу. Показать тебе, какая ты на самом деле…
Я провожу большим пальцем по ее губам.
Они приоткрываются.
Палец сменяется языком, и я провожу им по нижней и верхней губе Рионы, а затем скольжу в приоткрытую щель между ними. Когда губы открываются шире, я вонзаюсь в нее, смакуя ее вкус. Я хватаю густые рыжие волосы, наматываю их на руку, как веревку, и прижимаю лицо девушки к своему, проникая языком ей в рот. Это не целомудренный поцелуй – я овладеваю ее ртом. Вторгаюсь в него. Заполняю его собой.
Я хочу, чтобы у нее кружилась голова, чтобы ее переполняли эмоции. Я хочу напомнить Рионе, как ей хорошо, когда она позволяет мне обращаться с ней, как я того пожелаю.
И действительно, она льнет ко мне всем телом и стонет от удовольствия. Я чувствую, как опухают ее губы от жесткого поцелуя, что лишь усиливает их чувствительность, как расслабляется челюсть, позволяя мне продвигаться глубже.
Я сильнее тяну ее за волосы, обнажая кремовую белизну шеи, и провожу языком вверх от самой груди, заставляя ее дрожать от удовольствия. Соски девушки встают торчком под хлопковым платьем.
Я рычу ей в ухо:
– Я хочу, чтобы ты отдалась мне. Я хочу, чтобы ты делала то, что я тебе велю. И, если ты не будешь наслаждаться каждую гребаную минуту… я навсегда оставлю тебя в покое и больше не потревожу. Согласна?
Риона колеблется, и я тяну ее за волосы чуть сильнее.
– Да или нет? – раздается мое шипение.
– Д-да, – запинаясь, отвечает она.
– Хорошо, – я отпускаю ее волосы, а затем хватаю платье спереди и рывком открываю его, так что пуговицы разлетаются во все стороны. Ее грудь вырывается на свободу, соски тверже стекла.
– Не… – Риона пытается протестовать, но слишком поздно. Она переживает за одолженное платье.
Я хватаю девушку за горло и рычу ей на ухо:
– Заткнись. Ты обещала делать, как я велю.
Я вижу огонь бунтарства в ее зеленых глазах, но страсть сильнее. Риона хочет этого не меньше моего, хоть и не готова этого признавать. Я чувствую, как бьется под моей ладонью ее пульс. Я вижу, как вздымается от учащенного дыхания ее великолепная обнаженная грудь.
Я грубо хватаю ее свободной рукой и сжимаю ее восхитительную мягкость, тереблю сосок, сжимая его большим и указательным пальцами. Риона прерывисто вздыхает.
Продолжая держать ее за горло, я ласкаю вторую грудь. Затем возвращаюсь к первой и ласкаю их поочередно, сжимая и пощипывая, до тех пор пока ее бледные соски не набухают, становясь на два тона темнее.
После этого я наклоняюсь и беру ее сосок в рот. Я нежно провожу по нему языком, до тех пор пока девушка не начинает извиваться, и тогда я начинаю его с силой сосать. Риона издает протяжный стон облегчения.
Я сжимаю ее грудь рукой, посасывая вторую так, словно желаю добыть молоко. Я чувствую, как ее колени слабеют, а руки обвиваются вокруг моей шеи в поисках поддержки.
Я ласкаю сначала одну грудь, затем другую. Риона обхватывает мой затылок и сильнее прижимает мои губы к своей груди, жаждая еще и еще.
Но я выпрямляюсь и подтаскиваю девушку к скамейке. Та находится примерно на уровне талии и достаточно широкая, чтобы класть на нее седло.
Я наклоняю Риону над скамьей и ступнями раздвигаю ей ноги, затем снимаю со стены моток веревки и связываю ей руки впереди, а затем привязываю их к скамье. Потом я связываю ей лодыжки – по одной за раз, так чтобы они оставались разведенными в стороны.
Я практически слышу, как учащается сердцебиение девушки. Она извивается в веревках – ей страшно быть связанной, она хочет сопротивляться. Но я знаю, что ей любопытно – любопытно, что произойдет, если хоть раз в жизни она потеряет контроль.
Крепко связав девушку, я отступаю на шаг, чтобы полюбоваться видом. Она склонилась над скамейкой, совершенно беспомощная. Ее ярко-рыжие волосы свисают ей на лицо, наполовину закрывая глаза, обнаженные груди прижаты к дереву, лодыжки связаны примерно на расстоянии двух футов друг от друга.
Я подхожу к Рионе сзади и поднимаю юбку, так что платье задирается у нее на талии, и в бледно-золотистом свете мне открываются две ее светлые кремовые ягодицы, округлые, полные и соблазнительные.
На девушке кружевные стринги, и это единственное, что ее сейчас прикрывает.
Я беру с верстака ножницы, их лезвия блестят на свету. Я открываю и закрываю их, чтобы Риона могла услышать этот зловещий звук.
Затем я прикладываю лезвия к нежной коже ее бедра, просовывая под резинку стрингов, и одним резким движением срезаю с нее трусики. Я делаю то же самое с другой стороны и срываю остатки ткани, чтобы обнажить ее гладкие розовые половые губки и маленькую округлую попку.
Теперь Риона абсолютно уязвима, и я вижу, как дрожат ее ноги. Между ее половых губ поблескивает влага, и мой рот наполняется слюной.
Но сейчас не время.
Сейчас я возвращаюсь к стене и снимаю с нее новенький хлыст для верховой езды. Он чуть длиннее моего предплечья, сделан из свежей черной кожи. Рукоять в жесткой оплетке, с небольшой кожаной петлей на конце. Я шлепаю этой петлей по ладони, издавая резкий звук. Риона вздрагивает и пытается оглянуться, но она не в силах сдвинуться с места.
Я провожу хлыстом по обнаженной груди девушки, и она вздрагивает от этого прикосновения, а ее соски снова твердеют.
Затем я провожу хлыстом по ее спине. Я восхищаюсь этой узкой талией, переходящей в красивую попку в форме сердечка. Я провожу хлыстом по ее левой ягодице и вниз по бедру, потом нежно касаюсь кожаной петлей ее обнаженной киски и веду дальше вверх по ягодице, заставляя Риону громко стонать.
Я кладу руку ей на поясницу.
– Если ты будешь делать то, что я скажу, тебя ждет награда, – говорю я девушке. – Если ослушаешься – наказание.
Я чувствую, как напрягается ее спина, когда она противится мысли о награде и наказании. Но любопытство и возбуждение вынуждаю