– От ковра вы тоже избавились? – спрашиваю я, вспоминая про кровавое пятно.
– Разумеется. В нем мы и вынесли тело. Кэл отключил камеры и велел Карлу выйти на перекур.
– И где теперь тело?
– Похоронено на территории Саут-Шора, – отвечает Кэл. – Он может гнить в земле, которую использовал, чтобы обмануть нас.
Кэллам, похоже, не испытывает угрызений совести, похоронив тело своего дяди. Никто из Гриффинов не проронил ни слезинки по Орану. Его бы оплакивала Риона. Но этот глупец пытался убить единственного человека, который по-настоящему любил его.
Ранним утром, с первыми лучами солнца, в палату Рионы входит стройная миловидная девушка со светло-каштановыми волосами и россыпью веснушек. Мы раньше не встречались, но я сразу понимаю, что это младшая сестра Рионы, Несса. То, как она стоит и двигается, выдает в ней танцовщицу. К тому же в руках у девушки огромный букет пионов, любимых цветов Рионы.
– О! – восклицает Несса, и ее зеленые глаза наполняются слезами при виде синяка на щеке Рионы. – Папа сказал, что она не пострадала…
– Она в порядке, – сообщаю я. – Просто спит.
Несса хватает Риону за руку и сжимает ее, бросив цветы на прикроватную тумбочку и совершенно забыв о них в тревоге за сестру.
Теперь она по-настоящему плачет, и слезы катятся по ее щекам.
– Простите, – говорит Несса. – Просто… Риона кажется настолько неуязвимой, что мне трудно видеть ее такой.
– Я понимаю, – говорю я, качая головой. – Но она будет в порядке, я обещаю.
Несса поднимает взгляд и впервые видит меня по-настоящему.
– Вы ее телохранитель, – говорит она. – Рейлан?
– Верно.
– Я Несса.
– Я знаю, – говорю я. – Риона много про вас рассказывала.
– Правда? – спрашивает Несса, и ее глаза сияют от радости.
– Да, – отвечаю я. – Куда больше, чем о Кэлламе. Она едва его выносит.
Несса смеется. Ее смех громче, чем у Рионы, но интонация та же.
– Вы забавный, – говорит она. – Теперь я понимаю.
– Что понимаете?
– Риона притворяется серьезной. Но она любит посмеяться… надо лишь, в каком-то смысле, заставить ее.
– Со временем я это усвоил, – говорю я. – Она не ищет легких путей.
– Лучше не произносите это так громко, – улыбается Несса. – Вдруг она нас услышит.
– Я бы не посмел сказать за спиной Рионы ничего, что не мог бы сказать ей в лицо.
Несса с нежностью смотрит на спящую сестру. Затем закусывает губу, и ее лицо вновь омрачается.
– Бедная Риона, – говорит девушка. – Она была так близка с дядей Ораном… поверить не могу, что он так поступил с ней.
Я думаю о словах Фергуса и о том, что бы сделал с Ораном, будь тот до сих пор жив. Фергус прав. Его брат легко отделался, получив лишь пулю в лоб.
Несса замечает убийственное выражение моего лица, но оно, похоже, не пугает, а радует ее.
– Хорошо, что у нее есть вы, – говорит Несса. – Вы останетесь тут?
– Да, – уверенно отвечаю я. – Я никуда не уйду.
– Отлично, – с этими словами Несса наклоняется и нежно целует Риону в щеку. – Скажите ей, что я приду ее навестить, – говорит она. – Я вернусь после обеда.
– Я передам, – обещаю я.
Я рад, что, кроме меня, в палате никого нет, когда Риона, наконец, приходит в себя. Мне бы не хотелось отсиживаться в уголке, пока остальные толпятся вокруг нее. Мне бы не хотелось скрывать свои чувства.
Когда девушка открывает глаза, первое, что она видит, – это мое лицо. Я слежу за выражением ее глаз и вижу в них облегчение и счастье.
– Рейлан, – шепчет она.
Голос Рионы хрипит из-за трубки, которую вставили ей в горло.
– Тебе не нужно говорить, – предупреждаю я.
– Нет, нужно, – отвечает она.
Я беру стакан с ледяной водой, который оставили медсестры, и подношу соломинку к губам девушки, чтобы она могла сделать глоток. Как только Риона отпивает, говорить ей становится немного легче.
– Ты спас меня, – говорит она. – Снова.
– Ты сама спасла себя, – напоминаю я. – Это ты застрелила Орана.
Она хмурится, и в ее зеленых глазах вспыхивает огонь.
– Этот ублюдок, – говорит Риона. – Это он украл деньги, а не Джош.
– Я так и понял, – отвечаю я. – Вряд ли ты застрелила его за безвкусный нагрудный платок.
Риона издает хриплый смешок.
– Не шути, – просит она. – Мне нельзя сейчас смеяться.
– Ничего не могу с собой поделать, – говорю я. – Я готов на что угодно, чтобы ты улыбалась.
Теперь она улыбается. Риона протягивает руку и нежно касается моего лица.
– Поверить не могу, что ты вернулся, – говорит она.
– Я пойду за тобой куда угодно, Риона. Сделаю что угодно. Наверное, мне не стоило говорить тебе это, ведь тебе не по душе, когда все так просто. Но это правда – ты меня охомутала.
– Я могу сказать то же про тебя, – отвечает девушка, приподнимая идеально очерченную бровь. – Я знаю, что значит «Дальнозор».
– Вот как? Что ж, ты была самой дальней целью, что я приметил. Что скажешь? Мне удалось ее достичь?
– Да, – Риона пытается сдержать улыбку, но терпит неудачу. – Не знаю, как тебе это удалось, но ты попал в яблочко.
Я не могу перестать улыбаться. Мне приходится наклониться над больничной койкой, чтобы поцеловать ее. И то, что предполагалось как нежный, осторожный поцелуй, превращается в нечто гораздо более сильное и крепкое, ведь меня переполняют эмоции: облегчение от того, что женщина, которую я обожаю, теперь в моих объятиях в целости и сохранности; счастье от того, что она хочет, чтобы я был здесь; и желание, вызванное нежностью ее губ и ароматом ее кожи. Желание, которому нет дела до того, что Риона прикована к кровати с капельницей в руке. Я все равно хочу ее. Я хочу ее больше, чем когда-либо.
Не знаю, что случилось бы, не прерви нас медсестра.
– Не раздавите пациентку, – говорит она мне. – Знаете, я ведь даже не должна была позволять вам оставаться на ночь.
– Что ж, понадобится чуть больше медсестер, чтобы вытащить меня отсюда, – заявляю я.
– У нас есть и медбрат, его зовут Барни, – уточняет медсестра. – Он был нападающим в команде по футболу в годы учебы в Пенсильванском университете.
– Ладно, – ухмыляюсь я, отступая назад, чтобы медсестра могла измерить показатели Рионы. – Не натравливайте на меня Барни.
Риона
Медсестры вынуждают меня торчать в больнице еще три дня.
Это почти невыносимо – до такой степени, что, хоть я и благодарна за их превосходную заботу и все чашки воды со льдом, которые они мне приносят, я готова была серьезно поссориться с ними, если бы не Рейлан, который всегда со мной. Он смеется и шутит, сглаживая мое недовольство тем, что мне в восьмисотый раз измеряют давление.
Он – моя опора. Единственный человек, способный унять боль, которую я испытываю от осознания того, что дядя Оран пытался меня убить. Это предательство глубоко ранит не только потому, что я действительно уважала своего дядю, но и потому, что я так в нем ошибалась. Теперь я начинаю сомневаться в своих суждениях.
Но, по крайней мере, насчет одного человека я была права – того, что сидит рядом со мной. Рейлан прилетел в Чикаго, чтобы убедиться, что я в порядке. Он спас меня, когда никого не было рядом, и с тех пор не оставлял ни на минуту – разве что почистить зубы или принять душ у меня в палате.
Мы так счастливы снова быть вместе, что ни о чем другом говорить не можем.
Но мы не обсуждаем тот вопрос, который маячит перед нами – как нам сохранить долгосрочные отношения. Я знаю, что семья Рейлана ждет его назад, но я нужна своей, и теперь еще больше, чем когда-либо. С кончиной Орана мне предстоит возглавить юридическую фирму – не просто в должности партнера, а в качестве старшего партнера. Никто другой не может занять этот пост – самые опасные секреты можно доверить только члену семьи.
Есть и более срочная причина, по которой мне нужно скорее выписаться из больницы – я не хочу пропустить свадьбу Данте и Симоны.
Мероприятие будет камерным, приглашено менее двадцати гостей, включая меня и Рейлана.
Прежде чем меня отпустить, доктор Уэбер настаивает, чтобы я сдала сотню анализов, и в конце концов заключает, что у меня может быть легкое повреждение печени, но в остальном попытка дяди Орана меня отравить прошла для меня без последствий.
– Следите за потреблением алкоголя в течение следующих нескольких месяцев, и, надеюсь, все повреждения пройдут, – говорит доктор Уэбер.
– Полагаю, вина это не касается, – уточняю я.
– Абсолютно точно касается.
– А как насчет скотча?
Не оценив шутку, доктор качает головой.
– Я прослежу, чтобы она соблюдала рекомендации, – обещает Рейлан.
– Теперь ты будешь охранять меня от алкоголя? – спрашиваю я, бросая на него скептический взгляд.
– Если придется.
Я откидываю волосы за плечо.
– Я бы посмотрела на это, – прохладно говорю я.
Рейлан хватает меня за руку и притягивает к себе, так что я прижимаюсь всем телом к его широкой груди. Его щетина царапает мою щеку, когда он наклоняется, чтобы прошептать мне на ухо:
– Ты же не думаешь, что в безопасности только потому, что мы в Чикаго, дорогуша? Я могу найти хлыст, если понадобится.
Накатившая волна страсти почти сбивает меня с ног. Если бы парень не держал меня железной хваткой, мои колени точно бы подкосились.
И все же я смотрю в его яркие голубые глаза с самым высокомерным видом.
– В следующий раз я так просто не дамся, – обещаю я.
– Просто или непросто… но я возьму свое, – рычит он.
Мне приходится отвернуться, чтобы Рейлан не увидел, что мои щеки пылают ярче моих волос.
Мы ненадолго расстаемся, чтобы переодеться перед церемонией. Я вижу, что он не готов выпускать меня из вида даже на короткое время.
– Все в порядке, – говорю я. – Не осталось никого, кто бы хотел моей смерти.
– Я бы не был так уверен, – говорит Рейлан, поднимая бровь. – Если помнишь, у тебя здесь довольно внушительный список врагов.