Кирстен
– Что-то не так, – Гейб взял меня за руку и крепко сжал ладонь. Мы увидели, что Уэс, пошатываясь, медленно выбежал поле. Он выглядел как пьяный, и я не понимала, то ли ему действительно плохо, то ли он просто дурачится.
Я пожала плечами.
– Он бы не вышел на поле, если бы что-то было не так.
Гейб фыркнул мне в ответ.
– Ты плохо знаешь мужчин. – Он встал и начал махать руками в надежде, что тренер обратит на него внимание. – Твою мать! – толкнув меня на сиденье, парень перепрыгнул через ряд и, оказавшись на поле, помчался к тренеру. Я все еще не догадывалась, что его так взволновало, и с полнейшим непониманием наблюдала за происходящим.
Уэс выронил мяч. Потом у него подкосились ноги, и он упал на траву.
Господи!
Могу поклясться, что я закричала так громко, что вся огромная толпа на стадионе на секунду замолчала и обернулась. Лиза обняла меня и крепко держала, а сама при этом безумными глазами смотрела на Гейба, который поливал тренера отборными ругательствами.
Тренер выбежал на поле. Игроки в смятении переглядывались. В этот момент я поняла, что Уэс мне соврал.
Это был явно не диабет.
При диабете такого не бывает.
С ним случилось что-то еще, и он специально мне не рассказывал. Никто никогда просто так не выключается прямо посреди футбольного поля. Но он же сильный, правда? И здоров?
Я увидела, что на поле показались врачи. У меня перехватило дыхание. Я начала молиться. Я умоляла бога, чтобы Уэс пошевелился, чтобы я увидела, как он трогает траву кончиками пальцев, чтобы он одним прыжком поднялся на ноги и рассмеялся, чтобы это оказалось очень глупой, дурацкой шуткой. Я даже не замечала, что плачу, пока Лиза не достала из сумочки платок и не протянула мне.
– С ним же все будет нормально, да? – спросила я охрипшим от крика и слез голосом. – Да? Он ведь просто устал? Игра была тяжелой.
– Конечно. – Лиза погладила меня по руке.
Потом послышались звуки сирены. «Скорая». Этот звук чуть не убил меня на месте.
Я так не могу. Я не могу просто стоять, ждать и ничего не делать. Я побежала. Я бежала так быстро, насколько хватало сил.
Перепрыгнув через заграждение, я оказалась на поле вместе с Гейбом. Я что было мочи бежала к Уэсу, но Гейб преградил мне путь и схватил. Потом я почувствовала, что меня удерживает еще одна пара сильных рук.
Я отвернулась и зарыдала.
Я плакала на груди у Рэнди Митчелса, словно это был мой отец – человек, который всегда поддерживал меня. Мне казалось, что я могу рассказать ему все, что творилось у меня на душе. И знаете, что странно? Он так меня обнимал, словно чувствовал то же самое.
– С ним все будет в порядке, – прошептал Рэнди. – Он боец, ты и сама это прекрасно знаешь. Он боец, ни на секунду не забывай об этом! – Мужчина кивнул, и его кадык вздрогнул в нескольких сантиметрах от моего лица. – Уэс не такой, как его брат, упокой господи его душу. Уэс сильный. Он так похож на свою мать, – Рэнди вздохнул. – Пойдем, я отвезу тебя в больницу.
Правой рукой я ухватилась за руку Рэнди, за левую меня взял Гейб, и мы удалились с поля, сопровождаемые прицелом телекамер.
Мне хотелось кричать. Все время, что мы шли по полю, я старалась не поднимать глаз. От вспышек фотоаппаратов и криков болельщиков некуда было деться. Все хотели знать, что же все-таки произошло. Этого хотела и я. Но у меня, как и у них, не было ответов на эти вопросы.
По дороге в больницу я никак не могла взять себя в руки. Мое тело продолжало сотрясаться крупной дрожью. А еще бесило то, что Гейб, кажется, понимал, что происходит. А значит, парень знал что-то такое, что до сих пор оставалось неизвестным мне. Даже Рэнди выглядел так, словно заранее предполагал, что с Уэсом может случиться нечто подобное. Да что же это за отец такой, который знает, что сын может рухнуть на поле без сознания, и все равно отпускает его играть?
– Пошли. – Гейб взял меня под руку, и мы направились в частное крыло университетской больницы.
Как только мы подошли к палате, нам навстречу вышла медсестра с планшетом в руках.
– Он пришел в себя? – спросил Рэнди.
Медсестра чуть замешкалась с ответом и опустила планшет.
– Семья, – сказал Рэнди. – Мы его семья.
– Хорошо, – она оглядела нас, моргнула и продолжила: – Сейчас пациент стабилен, но у него очень опасная реакция на последний курс медикаментов. Как вам известно, они экспериментальные, так что мы не могли предположить заранее, что будет такая реакция. К счастью, он был в публичном месте, так что помощь удалось оказать сразу же, как случился обморок. Если бы он был у себя в комнате или, например, в…
– Достаточно, – перебил ее Рэнди, взмахом руки показывая, что не хочет больше подробностей. – Мы хотим его увидеть.
– Но…
– Прямо сейчас, – мягко сказал Рэнди. – Сейчас он нуждается в семье, как никогда.
– Хорошо, сэр. – Медсестра отошла от двери и заторопилась к своему посту в холле, крепко сжимая в руках планшет.
Меня ошарашило то, что на двери палаты уже было имя Уэса, как и то, что парень вообще оказался в больнице. Уже готовая постучать в дверь, я повернулась к отцу Уэса:
– Вы скажете мне правду?
Рэнди сглотнул и посмотрел на Гейба.
Да с какого перепугу он так посмотрел на Гейба?
Беззвучно выругавшись, Гейб опустил глаза, кивнул в сторону палаты:
– Пусть он сам тебе расскажет. Я отказываюсь становиться гонцом, который приносит такие новости.
«Такие новости». Эта фраза снова и снова звучала у меня в голове. О чем он говорил? Сердце упало. Внутренности скручивало от ужаса неизвестности. Я шла к кровати Уэса, и с каждым шагом этот узел затягивался все сильнее и сильнее.
Уэсу уже поставили капельницу, рядом с кроватью стояло несколько мониторов. На одном из них постоянно обновлялась кардиограмма. В остальном он выглядел нормально, как здоровый человек.
Он явно был рад нашему появлению.
– Мы выиграли?! – закричал Уэс.
– Да, парень, и с огромным отрывом, – рассмеялся Гейб. – Но, думаю, можно было бы обойтись и без этого представления.
– Представления? – пробормотал Уэс. – Твою мать! Кирстен! Где она? Я должен рассказать ей. Я должен объяснить…
Я вышла из-за спины Гейба. И Уэс тут же замолчал.
– Дайте нам пару минут, – прошептал он.
Его отец кивнул мне, поцеловал сына в лоб и вместе с Гейбом вышел из палаты. В палате сразу стало неестественно тихо. Напряжение висело в воздухе.
– Итак, – сказала я дрожащим голосом, – вот и наступило твое «после Хоумкаминга».
Уэс ничего не ответил.
Пусть так. Сейчас я была просто счастлива, что он дышит. Я подошла к его кровати, села на краешек и взяла его руки в свои.
– Ты пообещал, что все мне расскажешь. Хватит с меня обмана и недомолвок.
С содроганием я посмотрела ему в глаза. Они были полны слез. Парень несколько раз моргнул, а потом зажмурился.
– Я болен.
– Я догадалась. – Я закусила губу. – Насколько это серьезно?
– Знаешь, люди всегда задают этот вопрос, – усмехнулся Уэс. – Насколько серьезно ты болен? Давай, скажи, по шкале от одного до десяти, какова вероятность, что ты умрешь? Тебя подташнивает? А насколько сильно? – он снова усмехнулся. – Овечка… Волк правда серьезно болен.
– Это как если бы Волк поймал пулю, и теперь в его теле зияет рана? – с надеждой в голосе поинтересовалась я.
– Монти Пайтон, – засмеялся он. – Классика. А в ответ на твой вопрос: нет, пожалуй, это серьезнее, чем просто рана от пули.
– Вот как. – Я еще сильнее впилась зубами в губу, чтобы не разрыдаться, но слезы полились сами собой.
Как будто он не знал. Я была его. Уэс был моим. Как бог мог так поступить со мной? Как он мог забрать у меня единственное, на что я могла твердо рассчитывать? Я терла ладони друг об друга, и наверно, протерла бы до крови, если бы Уэс не взял меня за руки и не уложил рядом с собой, гладя по щеке.
– У меня рак.
Земля начала уходить у меня из-под ног.
Я тонула.
Я тонула. Это именно то, чего я так сильно боялась всю свою жизнь. Только на этот раз я тонула не в воде, а в воздухе. Я не могла дышать, не могла думать. Одно простое слово: рак. Все боятся этого слова. Это слово настолько сильное, что может уничтожить человека. Только раковая опухоль никогда не делает это в одно мгновение. Это всегда медленная и мучительная пытка. Мое сердце словно перестало биться. Я жадно ловила ртом воздух, но вдохнуть не получалось.
– Эй! Ну эй! – Уэс прижал мою голову к груди и глубоко вздохнул. – Не переживай. Все нормально. Это просто шоковое состояние. Но с тобой все в порядке. Просто дыши.
Наверно, моему телу просто нужно было разрешение, чтобы сделать такую элементарную вещь, как вдох. Я несколько раз очень быстро вдохнула и выдохнула, потому что боялась, что эта способность снова пропадет. А потом задала неизбежный вопрос:
– Ты поправишься?
– Надеюсь, – ответил Уэс, уткнувшись носом в мои волосы. Мне опять стало тяжело дышать. Теперь все сложилось в завершенную, логичную картину. И его одержимость моими волосами, и загадочные речи о том, что в один прекрасный день его может уже не быть здесь, и желание отдать мне все время, что у него осталось.
Я уткнулась в его грудь и заплакала. Я просто не могла больше контролировать эмоции.
– Нет, нет, нет!! – я колотила кулаками по матрасу, а парень крепко сжимал меня. – У тебя гораздо больше времени, чем ты думаешь, Уэс. Да, черт возьми! У тебя гораздо больше времени! Пообещай мне! Пообещай мне, что не умрешь так быстро! Пообещай мне, Уэс, пообещай!
Меня обняли крепкие мужские руки, но это были не руки Уэса. Я бессильно повисла на этих руках.
Потом я заметила татуировки. Гейб. Это были его руки.
– Держи себя в руках, – прошептал он мне на ухо. – И дай ему выговориться. А я тут, за дверью, и в любой момент готов отвезти тебя домой, хорошо?
Я кивнула. Но мне совершенно не хотелось домой. Я ни за что не уехала бы от Уэса. Но, как бы там ни было, я кивнула.