К несчастью для хашимитов, настоящих потомков Пророка в их рядах не было. Однако был Абу аль-Аббас, человек, называвший себя потомком Аббаса ибн Абд аль-Мутталиба, одного из дядей Пророка Мухаммеда: он, по крайней мере, приходился Пророку кровным родственником и, что еще важнее, готов был использовать его имя в революционной борьбе.
Предок, о котором шла речь, первый Аббас, обратился в ислам одним из последних, и в те времена никому бы и в голову не пришло рассматривать его как кандидата в преемники Мухаммеда. Символ легитимности из него был так себе. Куда больше подошел бы на эту роль прямой потомок Али и Фатимы; но увы, Алиды – то есть настоящие потомки Али – не желали иметь дела с хашимитами, так что пришлось им довольствоваться Абу аль-Аббасом. Что делать – «лицом движения» иной раз становится не тот, кого хочешь видеть на этом месте, а тот, кого удастся уговорить.
Возбудить недовольство шиитов и персов в Хорасане, регионе на территории нынешних Ирана и Афганистана, Абу Муслиму оказалось несложно. В ключевом пункте своих речей – в вопросе о том, кто же станет халифом после успеха революции – Абу Муслим становился несколько невнятен. Те, кто ждал потомка Али, вполне могли предположить, что такой человек есть, а информация о нем сейчас скрывается лишь ради безопасности.
Отважный, безжалостный и харизматичный, Абу Муслим вскоре перерос роль чьего бы то ни было агента и возглавил Аббасидскую революцию (названную так по имени предполагаемого лидера, Абу аль-Аббаса). Здесь, в Хорасане, Абу Муслим набирал революционные кадры, учил их сражаться и посвящал в хашимитские учения. Его сторонников узнавали по черной одежде и черным знаменам. Даже свое оружие они красили в черный цвет. Цветом армии Омейядов, кстати сказать, был белый. Прежде чем вы заметите, что для культа, проповедующего апокалиптическую битву между добром и злом, это странный выбор цвета, поясню, что в Персии белый считался цветом траура, цветом смерти.
В 125 году п. Х. (747 году н. э.) Абу Муслим и его воины, облаченные в черное, двинулись на запад. Проходя по персидской территории, они почти не встречали сопротивления; большинство людей здесь были только рады помочь падению надменных Омейядов, и армия росла день ото дня.
В 750 году н. э. белая и черная армии схлестнулись на берегу реки Большой Заб в Ираке. Имперские силы превосходили мятежников числом; однако черная армия одержала победу, и халифу пришлось, спасая свою жизнь, бежать далеко на юг, в Египет; через год агенты Аббасидов выследили его там и убили.
Новым халифом ислама хашимиты провозгласили Аббаса. Никого не смутило то, как это произошло: не было ни явно выраженной воли Божьей, ни выборов, ни даже решения, принятого советом мудрецов. Нет: нового халифа посадил на трон один человек с помощью военной силы. Но это было неважно. Наконец-то власть вернулась в руки члена семьи Пророка! Значит, теперь наконец удастся осуществить мусульманский социальный проект.
Революция Абу Муслима и Аббасидов
Должно быть, это был самый счастливый год в жизни Абу Муслима – год, когда дело его жизни принесло плоды! Возможно, он и в самом деле полагал, что свержение Омейядов восстановит утраченную общину. Но скоро наступило разочарование. Для начала, марионетка, как выяснилось, вовсе не считала себя марионеткой. За эти годы Аббас создал в движении, выбравшем его «говорящей головой», реальную базу для себя – и теперь, когда Абу Муслим выполнил за него всю грязную работу, сказал «большое спасибо» и сел на престол.
Новый халиф помнил, что Муавия правил железной рукой в бархатной перчатке, что он умел очаровывать и привлекать на свою сторону былых врагов. С этого начал и новый лидер: пригласил ведущих членов клана Омейядов преломить с ним хлеб и примириться.
Впрочем, «преломить хлеб» – неверное выражение. Звучит так, словно он поставил перед своими гостями какую-нибудь простую овсяную кашу или похлебку, вроде той, которую Пророк разделял с Умаром. Нет, такая скромность давно вышла из моды. Выжившие Омейяды возлежали на мягких подушках, а вокруг них бесшумно скользили слуги с изящными подносами, полными самых изысканных деликатесов. Звенел смех, велись оживленные беседы, обстановка была самая непринужденная. Когда гости уже наелись досыта, «официанты» вдруг скинули халаты и обнажили оружие. Не слуги это оказались, а палачи! Омейяды вскочили на ноги, но поздно: все двери были заперты. Воины забили Омейядов до смерти, а Аббас с того времени принял новый титул, аль-Саффах, что означает «мясник». Как видно, он гордился своим поступком.
Впрочем, это ему не слишком помогло: вскоре он умер от оспы, а трон занял его брат аль-Мансур. Мансуру поначалу пришлось бороться с несколькими соперниками, однако на помощь ему пришел Абу Муслим и защитил его власть, а затем вернулся в Хорасан. Сам Абу Муслим на место халифа не претендовал, хотя имел в руках такую силу, что мог бы получить все, чего ни пожелает. Но он, по-видимому, признавал легитимность правления Аббасидов. Возможно, он в самом деле был принципиальным идеалистом.
И всё же что-то в этом человеке, Абу Муслиме, Мансуру не нравилось. Может быть, то, что он был так популярен. Или, возможно, две вещи: он популярен – и у него есть собственная армия. А популярному человеку с собственной армией доверять нельзя. В один прекрасный день Мансур пригласил Абу Муслима посетить его и попировать вместе. Дальше произошло то, что ясно доказывает: когда Аббасид приглашает тебя на ужин – жди неприятностей. Халиф и его гость разбили шатры на живописном берегу реки; целый день Мансур угощал Абу Муслима и цветисто благодарил за самоотверженную службу, а ночью приказал своим телохранителям перерезать ему горло и бросить тело в реку.
Так началась вторая династия мусульманского халифата.
Аббасидские пропагандисты не жалели сил, объясняя народу сакральное значение смены власти. Теперь, говорили они, в Умме все пойдет совершенно по-новому! На самом же деле все осталось по-старому: более того, усилились все прежние тенденции, и хорошие, и дурные.
Омейяды окружали себя помпой и роскошью – однако в сравнении с Аббасидами выглядели неотесанными мужланами, ведущими самую простую жизнь. При Омейядах мусульманский мир процветал – при Аббасидах буквально купался в деньгах. И, как и Омейяды, Аббасиды были светскими правителями, использовавшими для охраны своей власти шпионов, политическую полицию и профессиональную армию.
Аббасиды пришли к власти на волне недовольства шиитов, так что вы можете предположить, что хотя бы в этом отношении они отличались от Омейядов – но и тут сильно ошибетесь. Аббасиды быстро приняли ортодоксальный подход к исламу – быть может, потому, что именно ортодоксальный религиозный истеблишмент, все эти ученые, обладали таким общественным авторитетом, что принять их учение было политически выгодно. На самом деле именно в аббасидские времена (как мы увидим в следующей главе) мейнстрим ислама получил название Сунна и превратился в определенное направление, обладающее собственным именем.
В первые дни правления Аббасидов многие наивные шииты полагали, что теперь Саффах и его семья возведут на престол признанного имама – и дальше начнутся тысячелетний мир и благоденствие, предсказанные хашимитской пропагандой. Но вместо этого охота на Алидов только усилилась. Когда умер третий халиф из этой династии, одна из его служанок рассказывала, что наследник его обнаружил во дворце потайной ход, ведущий в подземелье, где его предшественник хранил тела плененных и убитых им потомков Али. (Не обязательно все они были и потомками Фатимы – кроме нее, у Али были другие жены.)
Однако при Аббасидах росло и все доброе, что было характерно для правления Омейядов. При Омейядах страна процветала, они покровительствовали мысли, искусству, культуре и цивилизации. Весь этот блеск и активность достиг вершины при династии Аббасидов: не случайно первые двести лет ее правления западная история (как и многие современники-мусульмане) именует Золотым веком ислама.
Например, одним из первых дел Мансура стало решение построить «с нуля» новую столицу, город Багдад, завершенный в 143 году п. Х. (765 году н. э.). Этот город дожил и до сего дня, хотя за эти столетия много раз был разрушен и отстроен заново, и сейчас разрушается вновь.
Несколько лет Мансур объезжал свои владения, пока не выбрал для города идеальное место: между Тигром и Евфратом, там, где эти реки сходятся так близко, что можно раскинуть город на обоих берегах. Прямо в центре этого места Мансур возвел идеально круглое кольцо стен – окружностью в милю, высотой в девяносто футов, толщиной в сто сорок пять футов у основания. «Город» внутри этого огромного пирога представлял собой, по сути, огромный дворцовый комплекс – новый нервный центр крупнейшей в мире империи[20].
На строительство Круглого Города ушло пять лет. Над ним трудились около ста тысяч архитекторов, ремесленников, простых рабочих. Все они жили вокруг города, который строили, так что их дома образовали вокруг роскошного ядра города своего рода внешнее кольцо, не столь богатое и упорядоченное. И, разумеется, этим людям нужно было где-то покупать все необходимое, их должен был кто-то обслуживать – так что еще одно внешнее кольцо Круглого Города образовали торговцы и ремесленники.
Через двадцать лет Багдад стал крупнейшим городом мира и, вероятно, первым в истории городом, численность жителей которого перевалила за миллион[21]. Багдад вышел за пределы двух рек: теперь Тигр и Евфрат уже не омывали его с двух сторон, а протекали сквозь него. Сложная сеть каналов позволяла путешествовать по городу на лодках, словно на автобусах, так что он немного напоминал Венецию, с той лишь разницей, что дороги и мосты позволяли передвигаться по городу и пешком, и верхом.
Быть может, Багдад стал не только крупнейшим, но и самым оживленным городом мира. Две великие реки, впадающие в Индийский океан, сделали его крупным портом, а расположение города делало его легко доступным для наземного транспорта с любой стороны; так что каждый день прибывали сюда и отбывали отсюда суда и караваны, полные купцов и товаров из всех известных частей света: Китая, Индии, Африки, Испании…