В тех областях, что оказывались под ударом, мусульмане, разумеется, чувствовали угрозу от фарангов, даже приходили в ужас, однако не видели в этих нападениях интеллектуального вызова их идеям и верованиям. И хотя для мусульман, живших на восточном берегу Средиземного моря, Крестовые походы были, без сомнения, серьезной проблемой, крестоносцам так и не удалось проникнуть глубоко в мусульманский мир. Например, ни одна армия так и не дошла до Мекки и Медины: там побывала лишь маленькая разбойничья шайка, возглавляемая дезертиром, которого сами фаранги считали презренным мошенником. Ни разу крестоносцы не осаждали Багдад, не проникали в историческую Персию. Жители Хорасана, Бактрии и долины Инда оставались совершенно не затронуты вторжением и, по большей части, даже о нем не слышали.
Более того, крестоносцы не вызвали в мусульманском мире никакого особенного интереса к Западной Европе. Никто не тратил много сил на выяснение, откуда явились эти фаранги, во что они верят, как жили у себя дома. В начале 1300-х годов Рашидаддин Фазлуллах, иудей, обращенный в ислам, написал эпос под названием «Сборник летописей», включающий в себя истории Китая, Индии, турок, евреев, доисламских персов, Мухаммеда, халифов и фарангов; однако даже в это позднее время часть эпоса, посвященная фарангам, очень поверхностна и не подкреплена никакими источниками[37]. Короче говоря, никаких европейских культурных семян крестоносцы в исламскую почву не засеяли. Влияние шло почти исключительно в обратном направлении.
И что же текло в обратном направлении? Для начала, крестоносцы открыли европейским купцам новые возможности в Леванте и Египте. Во время Фарангских войн торговля между Западной Европой и Срединным миром усилилась. В результате люди в таких местах, как Англия, Франция или Германия, начали приобретать экзотические товары с Востока: мускатные орехи, гвоздику, черный перец и другие пряности, а также шелк, бархат и еще одну ткань, изготовляемую из чудесного растения, именуемого хлопком.
Европейские купцы, пилигримы и крестоносцы (категории, которые не всегда легко было отличить друг от друга), возвращаясь в Европу, сообщали о богатствах мусульманского мира и рассказывали сказочные истории о еще более отдаленных странах – например, об Индии или полумифических «Индийских островах». Эти истории возбуждали в Европе аппетиты, которые с годами только росли и со временем привели к серьезнейшим последствиям.
Тем временем в Срединном мире, едва опасность крестоносцев несколько улеглась, разразилась новая беда – явилась вторая и куда более серьезная угроза.
Нападение с Востока
Монголы явились из степей Центральной Азии – огромных безлесных пространств, поросших высокой травой, с каменистой неплодородной почвой и немногочисленными реками. Такой ландшафт неблагоприятен для земледелия, однако идеален для выпаса овец и разведения лошадей, так что монголы жили на баранине, молоке и сыре, в качестве топлива использовали кизяк, напивались кумысом – перебродившим кобыльим молоком, а в возы запрягали быков. У них не было ни городов, ни постоянных лагерей: они кочевали с места на место, а спали в войлочных шатрах, так называемых юртах, которые легко было собирать, разбирать и перевозить с места на место.
Этнически, лингвистически и культурно монголы – близкие родственники тюрков, и историки часто объединяют их, говоря о «тюрко-монгольских племенах». Однако если рассматривать их как два отдельных народа, можно сказать, что тюрки в целом жили западнее, монголы восточнее. В тех местах, где два народа встречались, они так или иначе смешивались.
На протяжении столетий в степях рождалось и умирало множество кочевых империй – племенных конфедераций без единого центра и без общего принципа, удерживающего их вместе. В дни Римской республики группа тюрко-монгольских племен, называвших себя хунну, сделалась силой столь пугающей, что первый император объединенного Китая отправил миллион рабочих на постройку Великой китайской стены, чтобы от них отгородиться. Не имея возможности ходить в грабительские экспедиции на восток, хунну отправились на запад; дойдя до Европы, эти степные кочевники сделались здесь известны как гунны. Под предводительством Аттилы они дошли до Рима, а затем рассеялись.
В первые годы ислама в степях господствовала череда аморфных тюркских конфедераций; мигрировав на юг, они превратились в мусульманские династии, такие как Газневиды или Сельджуки.
Много столетий монголы не давали покоя Китаю, и несколько китайских династий, одна за другой, удерживали их подальше от своих границ, выплачивая им отступные, натравливая друг на друга монгольских вождей, помогая деньгами выскочкам, готовым устроить смуту. Таким образом они поддерживали среди монголов войну всех против всех – хотя, правду сказать, монголам, как и большинству кочевых племен, особая помощь извне для этого не требовалась.
Затем, около 560 года п. Х. (1165 год н. э.), родился гениальный и харизматичный Темучжин. В истории он прославился как Чингиз-хан (или Чингисхан) – имя, означающее «правитель Вселенной», титул, который он принял лишь в сорок лет.
Отец Чингиза был у монголов вождем, однако был убит, когда Чингизу исполнилось всего девять лет. Те, кто его поддерживал, разбрелись кто куда, и для семьи настали тяжелые времена. Несколько лет Чингизу, его матери, младшим братьям и сестрам приходилось выживать, питаясь ягодами и мелкой добычей, вроде сурков и полевок. И тем не менее убийцы его отца полагали, что будут чувствовать себя спокойнее, если мальчик не вырастет, так что в подростковом возрасте охотились за ним, один раз даже схватили – но мальчик сумел от них уйти, вырос и действительно заставил убийц отца пожалеть о содеянном[38].
Тем временем он собрал вокруг себя круг товарищей, так называемых нукеров. Впоследствии это слово в персидскоязычных странах стало означать «наемник», но во времена Чингиза означало «товарищ по оружию». Важно отметить, что нукеры Чингиза не принадлежали к одному клану или племени. Вместе их удерживала харизма одного человека: так эти нукеры составили зародыш будущей организации, которая позволила Чингизу превзойти племенную лояльность и объединить монголов в единый народ под своей властью.
В 607 году п. Х. (1211 году н. э.) монголы Чингиза напали на умирающую китайскую империю Сун и врезались в нее, как нож режет зрелый сыр. А семью годами позже, в 614 году п. Х. (1218 году н. э.) монголы вошли в историю Срединного мира.
Каким был мир, куда они явились? После того, как мусульманский мир покорили сельджуки, следом за ними явились иные тюркские племена, принялись отрывать куски от завоеваний прежних тюркских вождей и выгрызать собственные приграничные царства. Одно из таких царств недавно возникло на берегу Амударьи – и выглядело очень многообещающе. Именовалось оно Государством Хорезмшахов. Правитель его, Алааддин Мухаммед, считал себя непобедимым на поле боя; надменность его простерлась до того, что он решил преподать урок монголам. Начал он с того, что захватил четыреста пятьдесят купцов, следовавших через его царство под монгольской защитой. Обвинив этих бедных торговцев в шпионаже в пользу монголов, он казнил их, а всё их добро забрал себе, однако одному из них намеренно дал бежать, дабы тот рассказал об этой резне Чингизу. Алааддин явно напрашивался на неприятности!
Монгольский вождь отправил на запад послов, чтобы потребовать возмещения ущерба. Быть может, в последний раз Чингиз проявил такое долготерпение. Но теперь Алааддин Мухаммед совершил поистине серьезную ошибку. Он казнил одного посла, а двоих других отправил восвояси, приказав выщипать им бороды. В этих краях нельзя было нанести мужчине более страшного оскорбления! Алааддин прекрасно это знал и хотел нанести такое оскорбление, ибо желал войны – и получил войну. В 615 году п. Х. (1219 году н. э.) началась великая катастрофа.
Мы часто слышим о монгольских «ордах», и это слово вызывает представления о какой-то толпе вопящих дикарей, которые миллионами появляются на горизонте и побеждают своих жертв исключительно числом. На самом деле «орда» – тюркское слово, означающее попросту «военный лагерь». Каких-то необычайно огромных армий у монголов не было. Они выигрывали битвы благодаря умелой стратегии, боевому духу – и, как ни неожиданно, технологиям. Например, штурмуя укрепленные города, они использовали сложные боевые машины, заимствованные у китайцев. У них были «составные» луки из нескольких слоев древесины, склеенных вместе: они били сильнее и дальше луков, используемых в «цивилизованном» мире. Сражались они верхом на лошадях – и так умело, что иные из их жертв считали монголов какими-то новыми, невиданными ранее существами, полулюдьми-полуконями, вроде кентавров. Лошади у них были быстрые и выносливые, но небольшие, так что монгольский воин мог обхватить своего коня ногами, свеситься на сторону и стрелять из-под конского брюха, используя тело коня как прикрытие. Монголы могли скакать день и ночь без отдыха, спать в седле, подкреплять силы кровью из вскрытой вены на конской шее – так что, разграбив один город, вдруг с почти сверхъестественной быстротой появлялись в другом. Иногда монголы брали с собой запасных лошадей и сажали на них чучел, чтобы создать впечатление численного превосходства: кроме этой, у них было в запасе еще множество военных хитростей.
В 615 году п. Х. (1219 году н. э.) армия Алааддина Мухаммеда была намного больше, чем войско Чингиза; однако и огромная армия ему не помогла. Чингиз разбил ее вдребезги, и самому Алааддину пришлось бежать, спасая свою жизнь. Ошметки разбитой тюркской армии Хорезма превратились в банды разбойников, покатились на запад, разрушая закон и порядок на своем пути, как некое предвестие того, что должно было произойти дальше, и даже помогли выгнать последних крестоносцев из их крепостей. Чингиз предал огню и мечу Трансоксанию, земли по обе стороны реки Амударья, разрушил множество знаменитых городов – таких, как Бухара, где два века назад началось возрождение персидской литературы. Разорил он и легендарный город