– Кайла? – Доктор Лизандер улыбается. – Неужели действительно ты? Твои волосы… Но это и вправду ты! – И тут она делает то, чего никогда не делала раньше: притягивает меня к себе и крепко обнимает. Потом, словно осознав, что натворила, быстренько опускает руки.
– Мне сказали, что ты умерла.
– Извините. Я в порядке.
– Зачем они так делают? – Она качает головой. – Как ты сюда проникла? Почему прячешься в моем номере? Что происходит?
– У меня очень мало времени. Мне нужно задать вам несколько вопросов, но прежде я расскажу, где была. – Прошлой ночью я поняла, что, если не расскажу ей о том, что узнала и почему мне нужно знать больше, она никогда не сделает того, чего не делала раньше. Я должна назвать ей причину и, как было у нас всегда, обменяться информацией. – Я была у той, кого считала своей матерью. Я ведь уже говорила вам, что террористы выкрали меня из семьи, похитили у матери, когда мне было десять. Я нашла ее, но вскоре после прибытия туда узнала, что она не настоящая моя мать.
– Объясни.
– Меня отдали ей еще маленькой, когда ее собственный ребенок умер. Она воспитывала меня до десяти лет, но не знала, кто мои родители. Ее мать – Инспектор по контролю за несовершеннолетними, так что, возможно, меня забрали из приюта. Больше я узнать не успела – меня раскрыли, пришлось спешно бежать.
Сформулировать эту часть истории было нелегко. Я не могу посвятить ее в детали, не могу сказать, где я сейчас и с кем. Одно дело рисковать собой, совсем другое – теми, кто помог мне.
– С тех пор я с друзьями. Один из них узнал, что на более высоком уровне безопасности я значусь не как Джейн Доу, а информация о моей ДНК засекречена. Кто я? Скажите, если вам известно хоть что-то; я должна знать.
Доктор Лизандер смотрит на меня настороженно и в то же время задумчиво.
– Зачем тебе это?
– А разве вам не хотелось бы знать, кто вы?
Доктор пожимает плечами:
– Может быть, меньше, чем тебе. В нашей семье близких отношений не было, а трудностей хватало. Зачем напрашиваться на еще одну? – Она касается моих волос. – ТСО, если не ошибаюсь. Это они узнали насчет ДНК? Я беспокоюсь за тебя, Кайла. В какие неприятности ты влезла? Ты можешь отойти в сторонку? Неужели учеба больше мешает, чем помогает? Чего именно хотят от тебя твои новые друзья? Может, они такие же друзья, какими оказались и те, из АПТ?
Мне хочется кричать от досады. Как обычно, она перевела разговор на то единственное, о чем я не хочу говорить: на моих друзей. Делаю глубокий вдох.
– Вы и сами должны понимать, насколько несправедлива система, частью которой вы являетесь. Но на случай, если еще не поняли, я вам покажу. – Мне нужно шокировать ее, заставить помочь мне. Но как? Я знаю только один способ.
Достаю из кармана камеру.
– Помните, я говорила, что меня, может быть, взяли из приюта? Сама не знаю зачем, я отправилась в местный. – Пожимаю плечами. – Разумеется, я и не думала, что узнаю место, откуда меня забрали ребенком. Заведение изолированное, с высокой оградой. Мне удалось подобраться поближе, и вот что я увидела. – Я открываю папку и показываю фотографию с зачищенными мальчиками.
Доктор вздрагивает.
– Совсем еще дети. Нет, Зачистка им противопоказана. Кто мог сделать такое? Где это учреждение? Скажи мне. – В ее голосе зазвучали требовательные нотки, на лице застыла холодная ярость.
– Лордеры. Они сделали это и делают до сих пор. Я видела там около пятидесяти детей. – Бросаю взгляд на часы – 7:51. – А еще я выяснила, что эта ИКН, мать воспитывавшей меня женщины, имела какое-то отношение к АПТ и моему похищению. Пожалуйста, я рассказала вам все, что знаю. Мне нужно выйти отсюда ровно в восемь, иначе я погибла. Расскажите, что знаете.
Секунду-другую доктор Лизандер задумчиво молчит. Я не подгоняю. Наконец она кивает.
– Я уже говорила тебе раньше. В больничных документах ты значилась как Джейн Доу. Никакой секретности, никакой дополнительной информации относительно твоего происхождения.
– Но есть что-то еще, да?
– Да, кое-какие любопытные детали. Помнишь, ты видела свою карту в больничной системе? Помнишь рекомендацию больничного совета – отправить тебя в центр терминации, – которую я отменила. – Она пожимает плечами. – У меня не было полномочий отменять решение больничного совета, и в любом случае я никогда не пыталась это сделать. Решение приняли на более высоком уровне: кто-то позаботился о том, чтобы ты осталась в живых. Время от времени имели место и другие случаи вмешательства. Например, в больнице ты оставалась доˊльше обычного, и за тобой наблюдали ночами, хотя какой-то особой необходимостью эти меры не диктовались. Кто-то присматривал за тобой сверху, и мне, разумеется, было любопытно, кто же это.
– Поэтому я стала вашим пациентом?
Она наклоняет голову:
– Отчасти. Была и другая причина, о которой я уже говорила тебе.
– Я напоминала вам человека, которого вы знали, кого-то, кто погиб во время беспорядков.
– Да, – кивает она, и в этот же момент что-то проступает на секунду на ее лице и уходит.
– Когда вы изменили номер моего мозгового чипа на компьютере, чтобы его невозможно было отследить, вы сделали это по чьей-то просьбе?
Она усмехается:
– Нет, то был момент моего собственного безумия. Лордеры проявляли к тебе боˊльший, чем следовало бы, интерес, и я осложнила им задачу.
– Еще одно. Мои воспоминания. Ко мне возвращались воспоминания, связанные с местом, где я находилась до десяти лет. До десяти лет я оставалась левшой, а потом меня заставили стать, как все, правшой. Возможно ли, что причиной тех воспоминаний стал именно переход с леворукости на праворукость? – Вообще-то такую теорию предлагала Стелла, и в списке вопросов, с которыми Ди-Джей отправил меня сюда, этот не значился, но ночью я решила его задать. Другой такой возможности может и не быть.
Доктор Лизандер снова погружается в молчание. Потом кивает:
– Возможно, единственными недоступными воспоминаниями о твоей Зачистке были те, которые ассоциировались с праворукостью. Другие, не исключено, оказались подавленными, но доступными в определенных обстоятельствах. Но это только предположение. Насколько мне известно, случившееся с тобой – явление уникальное, так что кто может знать наверняка?
Хочу задать еще один вопрос, но тут ее взгляд падает на мое запястье.
– Кайла, на твоих часах 7.59.
Я срываюсь с места и бегу к техническому люку в задней части комнаты. Цифры на часах меняются на 8.00.
– Жаль, что времени мало, – бросаю я и открываю дверцу, но бокса на месте нет, а между мной и дверцами с другой стороны срывающаяся в темноту пропасть.
Потом противоположные дверцы открываются, я вижу тянущиеся на помощь руки и прыгаю к ним, ударяясь обо что-то лодыжкой. Меня подхватывают и тянут вверх.
– Где тот приют, в котором ты была? – спрашивает доктор Лизандер мне в спину.
– В Камбрии, – негромко отвечаю я, и дверца закрывается. Стоило говорить или не стоило, не знаю, но обмен есть обмен, а она на мой вопрос ответила.
Поднимаюсь на ноги и слышу, как заработал моторчик лифта. Бокс идет наверх. Повезло. А вот лодыжка болит. Наклоняюсь и вижу царапину.
– Ты в порядке?
– Ничего страшного, обойдется.
Я иду за ним по коридору, слушаю, как он объясняет, что нужно сказать, если кто-то что-то спросит. Вот и лифт. Кабину ждут несколько человек из обслуживающего персонала, но они только улыбаются, кивают и ни о чем не спрашивают. Все они выходят на другом этаже. Мы возвращаемся на парковку, к фургону.
– Извини, но тебе придется посидеть здесь тихонько до перерыва на ланч. Продукты на заднем сиденье – перекуси.
Он открывает дверцу, я забираюсь внутрь, дверца закрывается. Переодеваюсь в свою одежду, нахожу в пакете сэндвич и бисквиты и с жадностью ем, обдумывая наш с доктором Лизандер разговор.
Водитель, как и обещал, возвращается через несколько часов и везет меня на встречу с Эйденом.
По возвращении в Оксфорд я пересказываю ему все, что узнала. Может быть, они с Ди-Джеем разберутся лучше, чем я.
Почему кто-то, занимающий высокое положение и имеющий право отменять решения больничного совета, вмешивался в мою жизнь? Ответа на этот вопрос у меня нет, но что-то подсказывает: ничего хорошего ждать не приходится.
Доктор Лизандер не в курсе того, что творится в том приюте, это ясно. Как она распорядится полученной информацией? У меня холодеет внутри. Не попадет ли из-за меня в неприятности еще хуже, чем в последний раз?
Глава 32
– Бен искал тебя прошлым вечером, – говорит Уэнди. – Предположу, что на этот раз ты не с ним провела всю ночь.
– Я ни с кем ее не проводила.
– Не злись так, я тебе верю. Просто послушай меня.
– Слушаю. Что?
– Я не очень хорошо тебя знаю, но знаю, зачем ты здесь, поэтому вопросов задавать не стану, а только предупрежу: будь осторожна.
– Что ты имеешь в виду?
Уэнди протягивает конверт.
– Ничего, но будь осторожна.
Она выходит из комнаты, а я вскрываю конверт.
Узнаю почерк Бена – такой же, как и был всегда.
Дорогая Кайла,
сканирование прошло хорошо, так что от постоянного надзора меня освободили – ура! Заглядывал к тебе вечером – отметить это дело, – и где ты была?
Шанс оправдаться у тебя есть, но только один. Жди меня завтра на башне церкви Святой Марии. Вид, говорят, изумительный.
Не заставляй снова тебя ждать.
Люблю, Бен.
Ждать, но когда? Время Бен не указал. Может, он уже ждет меня там несколько часов!
Перебираю чистую одежду – ее, оказывается, не так уж много. Заимствую у Уэнди топ и оставляю на столе объяснительную записку. Засовываю в карман пальто камеру, выскальзываю из комнаты и иду по коридору. Выхожу через боковую дверь колледжа и быстро нахожу вход в церковь. Показываю смотрителю студенческий билет, а он мне – путь на башню.