Рядом откашливается Эйден:
– Мы собираемся запускать фильм в производство. Если хотите, можете идти.
– Мне нужно увести отсюда Эми. Несколько дней поживем у друзей в одном тихом местечке, посмотрим, что будет, если… то есть когда это все попадет в эфир. – Мама умоляюще смотрит на меня. – Поедем с нами? Пожалуйста.
– Нет. Извини. Мне нужно проследить за всем.
– Ладно.
С покрасневшими глазами подходит Эми. Они с мамой еще раз обнимают меня и уходят.
Мак и Эйден заняты у компьютеров. Я привожу себя в порядок, подхожу к ним, смотрю на мониторы.
Эйден поворачивается:
– Спасибо.
– За что?
– За смелость. За то, что сделала.
Я пожимаю плечами:
– За это благодарить не стоит. Я и так слишком долго была трусихой. – Отворачиваюсь, не могу смотреть ему в глаза.
Стелла и мама. Это благодаря им я сказала правду. Они смогли, и, глядя на них, смогла я. Думая обо всем, чем я была и что сделала, стараюсь держаться, но чувствую себя так, словно внутри все – битое стекло. Ни стен, ни иллюзий, за которыми можно спрятаться, не осталось. Мама знает. И Эйден знает. А скоро узнает весь мир.
Наконец Мак объявляет, что все готово.
– Просматривать будем? – спрашивает он. – Если что, то без проблем.
– Давай прогоним, – говорю я.
Мак выводит «картинку» на стену. По «экрану» бегут титры: Знать обязан – производство ПБВ.
Фильм идет пятнадцать минут, и я приказываю себе оставаться бесстрастной и объективной. Как будто никого и ничего не знаю, как будто я – самый обычный человек, сидящий у телевизора и не ожидающий никакого сюрприза. Но с приближением эпизода с бойней в Колледже Всех Душ эмоции берут верх. Я отвожу глаза. Теплая рука ложится на плечи. Эйден. Хочу посмотреть на него, но боюсь того, что увижу в его глазах.
БУМ.
Мы все вздрагиваем, но уже в следующее мгновение смеемся – гром. Надвигается гроза. Эйден усмехается, и тут же, как будто по сигналу, звонит коммуникатор. Ди-Джей? Эйден отвечает:
– Алло? Да. Готово. – Он молчит. Слушает. – Понял, пока. – Дает отбой и поворачивается к нам. – Выходим в шесть, в самую грозу. Наш фильм пойдет вместо вечерних новостей. Он и станет вечерними новостями!
Эйден и Мак радуются, как мальчишки, и даже я проникаюсь их настроением.
То, ради чего мы все работали, вот-вот случится. И все же часть меня не разделяет общей радости. Она с теми, кто пострадал, кто ранен, кто погиб. С Флоренс, Уэнди, студентами колледжа. С теми Зачищенными детишками в приюте.
– Что такое? – спрашивает Эйден.
– Как можно праздновать? Мы же ничего не можем сделать для тех, кого нет в живых, для их семей.
Эйден кладет руку мне на плечи, и я прислоняюсь к нему.
– Мы можем помнить их, а делая то, что делаем сейчас, – остановить зло. И тогда потери будут не напрасны.
Не сговариваясь, мы умолкаем. Молчим минуту, две. Еще один удар грома, и я снова вздрагиваю. Вообще-то грозы мне даже нравятся, и чем они неукротимее, тем лучшеe. Но сегодня… Сегодня я дерганая, как…
…как Скай.
Отстраняюсь от Эйдена.
– Скай один, и гроза его пугает. Пойду-ка я домой.
– Хочешь, я с тобой?
– Нет. Оставайся – это же твой момент славы. Со мной ничего не случится.
– Секунду. – Мак делает что-то с компьютером и моей камерой и вручает ее мне. – Я скопировал сюда наш фильм. На случай, если в нас попадет молния.
Бросаю на него недовольный взгляд:
– Не искушай судьбу.
Выхожу за дверь на свежий воздух. Впереди дорога в две мили. Быстро темнеет, но тут и там небо прочерчивают зазубренные стрелы молний. Каждый раз, когда грохочет гром – кажется, над самой моей головой, – я едва не выпрыгиваю из собственной кожи и злюсь на себя.
Дождь настигает меня на полпути: большие, тяжелые, холодные капли падают на руки и плечи.
Я мокну и мерзну. Я бегу. И спрашиваю себя, что со мной. Мне бы следовало остаться и радоваться вместе с Эйденом и Маком. Но в душе не радость, а пустота.
Что дальше? Какое будущее меня ждет? Как, зная, что я натворила, будет относиться ко мне Эйден? Мама сказала, что в заботе о другом нет ничего плохого, даже если из этого ничего не получается.
О ком я забочусь?
Глава 39
Я уже подхожу к дому, когда свет в окнах гаснет и все погружается во тьму.
Отключение питания из-за грозы? Остается только надеяться, что на передачу это никак не повлияет. Зная Мака, я почти уверена, что у него есть запасной генератор.
Темно, хоть глаз выколи. Дождь хлещет не переставая, но я все же замедляю шаг. Сегодня темнота действует не так, как обычно, в ней есть что-то тревожащее, она дергает нервы, и я машинально, не думая, переключаюсь в другой, скрытный режим.
Еще одна слепящая вспышка, и в эту долю секунды, когда все освещается молнией, я вижу у дома… две фигуры в черном?
Все снова ныряет во мрак, но страх уже пронзает меня иглой.
Лордеры?
Заметили ли они меня?
Паника бьет по ногам. Я мчусь наугад, уже не заботясь о том, что меня услышат. Мчусь туда, откуда пришла. За спиной слышатся крики – меня услышали или даже увидели. Тропинка разветвляется, и я сворачиваю на ту, которая ведет в сторону от Мака и Эйдена. Нельзя привести лордеров туда… куда угодно, но только не туда. Я смогу оторваться от любой погони, потому что бегаю быстрее любого из них.
Но оторваться не получается. Я слышу преследователя. Похоже, он только один, но у него длинный, размашистый шаг. В его ритме что-то знакомое, и при следующей вспышке я, не удержавшись, оглядываюсь.
Бен!
Я спотыкаюсь, сбиваюсь с ритма, но продолжаю бежать. Бесполезно. Мало-помалу он нагоняет.
Потом, вдруг, он уже летит стрелой и, врезавшись, сбивает меня с ног. Воздух вылетает из легких; придавленная к земле, я пытаюсь сделать вдох. Бен держит мои руки одной своей и шарит по карманам. Нет! Я верчусь, но он уже нашел ее. Мою камеру.
Дергает меня за руки, ставит на ноги, прижимает что-то твердое и холодное к спине.
– Иди!
– Нет. Стреляй, если тебе так надо, здесь. Мне все равно.
Он заламывает руку за спину и толкает вперед. Я спотыкаюсь, но иду. Сколько сейчас? Их нужно как-то задержать. Не дать им найти Мака и Эйдена. Я снова спотыкаюсь и падаю. Бен раздраженно фыркает, наклоняется, берет меня на руки и несет к домику. Дуло пистолета по-прежнему вжато мне в живот, рука заломлена за спину.
– Как ты мог?
Бен не отвечает.
– Расстрелять столько людей, студентов.
– Они все – предатели и получили по заслугам. Тебя ждет то же самое.
– Предатель – ты. Ты предал меня. Притворился, что любишь меня. Как ты мог? – Я слышу свой голос – мягкий, жалобный – и ненавижу себя за это.
– Жаль, но пришлось. Мне это далось трудно. Но я должен был как-то усыпить твою бдительность.
– Зачем?
– Чтобы просканировать во сне. А как, по-твоему, мы нашли тебя? Данные в твоей карте оказались неверны, и нам пришлось использовать сканирование, чтобы отследить тебя по чипу.
Нет. Доктор Лизандер изменила номер, и лордеры, поняв, что не могут меня найти, воспользовались Беном.
Злость придает сил, и я сопротивляюсь, пытаюсь высвободиться, применяя кое-какие трюки, которым научилась в тренировочном центре АПТ. Но и Бен владеет какими-то приемами, и ему удается удержать меня. А может быть, силы отнимает боль.
Осознав, что случилось, я только что не плачу от отчаяния. Так вот почему мне дали уйти – чтобы проследить до этого места. Я думала, у него остались какие-то чувства. Думала, он не может заставить себя причинить мне боль. Ошибалась. Да еще как.
– Ты негодяй.
– Этим меня не проймешь.
– А та девчушка, как ты мог?
– Какая еще девчушка?
– Эди! Ты знал ее адрес. Я была там – их нет.
Он пожимает плечами.
– Понятия не имею. Ее адрес я никому не называл. – Судя по голосу, Бену не по себе из-за того, что он утаил что-то от лордеров. Сохранилось ли в нем хоть немного от прежнего Бена? Того, которого я знала? И если да, то можно ли до него достучаться?
Мы уже у дома Мака; там снова горит свет и дверь открыта. Бен переступает порог, проходит в кухню и опускает меня на пол. К ногам Тори.
Мимо проносится что-то золотистое. Скай радостно прыгает вокруг хозяина, лижет его лицо, но Бен отворачивается.
– Это же твой Скай, – напоминаю я.
– Мой?
Скай лает, словно подтверждает мои слова.
– Твои родители подарили его тебе еще щенком. Слушай, Бен, твоя мать была художницей, и вон ту металлическую скульптуру совы она сделала для меня.
Его взгляд следует за моим жестом к железной сове на холодильнике, но тут Тори хватает меня за волосы и тащит по полу в переднюю. Я кричу, и Скай кувыркается рядом, рычит и начинает прыгать на Тори, но Бен хватает его за ошейник.
– Сидеть, – строго командует он, и Скай растерянно вертит головой. – Отпусти Кайлу. – Это адресовано уже Тори. Она останавливается и удивленно смотрит на него. – Подожди, пока я избавлюсь от пса.
Тори разжимает пальцы, и моя голова больно стукается о пол. Она улыбается, но в глазах пылает ненависть. Наверное, я была права. Тори помнит меня. И лордеры, вероятно, решили сыграть на ее ненависти.
Бен выталкивает Ская в коридор и закрывает дверь. Пес жалобно скулит.
– Они еще не здесь? – Бен обращается к Тори.
– Нет. Еще не здесь, – отвечает Тори, и что-то мелькает в глубине ее глаз, какая-то ложь. Похоже, она хочет расправиться со мной по-своему.
– Ждешь подкрепления? – Я смотрю на него. – Она никого не вызвала. Никто не придет.
Бен хмурится и поворачивается к Тори.
– Не слушай ее. – Она так сильно бьет меня по щеке, что на глаза наворачиваются слезы. Я моргаю.
– Помнишь меня, да, Тори? Хочешь сделать мне больно?
– И не только хочу, но и сделаю. – Тори достает из кармана нож. – Ты же знаешь, с ножами у меня хорошо получается.
– Однажды ты убила ножом лордера. Поверить не могу, что ты дошла до такого. Неужели не помнишь тот день, когда мы атаковали центр терминации? Мы и Эмили, Зачищенная, которая погибла.