ользоваться им.
Я таращусь на нее во все глаза.
– Ты только что призналась, что пыталась убить Стива?
О боже. Где диктофон, когда он так нужен?
Дина поднимает подбородок, как будто гордится собой.
– Осторожно, принцесса. Моя любимая фраза о детях: «Видно, но не слышно». Так что пока ты будешь держаться от меня подальше, я буду делать то же самое.
Я не верю ни единому ее слову. Теперь, когда мы живем под одной крышей, она будет мучить меня еще больше, находя в этом какое-то извращенное удовольствие. А то упоминание о пистолете – это была угроза? Боже правый.
– Следи за своим поведением и за языком, – говорит Дина, выходит из моей комнаты и закрывает за собой дверь.
Я остаюсь в кровати. Нет никакого смысла подниматься и запираться на замок, когда теперь я знаю, что чертову дверь можно открыть любым ключом-картой.
Вздохнув, я выключаю свет и пытаюсь заснуть. Перед глазами вспыхивают картинки: вот Дина целится в меня из пистолета, вот Рид за решеткой.
Сплю я плохо.
«Не ссорься с С. Оно того не стоит. Все наладится».
Вот такое сообщение присылает мне в понедельник утром Рид, перед тем как отправиться на тренировку, и почти то же самое он говорил мне на протяжении всех выходных.
Этих очень долгих, отвратительных, нескончаемых, унылых, вечных выходных.
Наладится… ага, десять раз.
Стив уже сделал так, чтобы меня уволили с работы, а потом решил, что будет здорово, если я попробую себя в какой-нибудь школьной спортивной команде. Казалось, на этом он от меня отстанет. Но нет, не отстал.
Прошлым вечером он объявил мне, что устанавливает комендантский час. Я должна быть дома к десяти часам вечера и, кроме того, включить на своем телефоне GPS, чтобы он мог следить за моим передвижением. Я сразу же решила, что как можно чаще буду оставлять телефон дома. Нечего ему знать, где я и с кем.
Но самая большая проблема в том, что в пятницу состоится первый матч «Райдерс» в серии плей-офф. Риду разрешили играть, и я отчаянно хочу поехать, потому что решила, что мне уже осточертело его сопротивление. Пока он главный подозреваемый по делу Брук, моя уверенность в нашем будущем с каждым днем становится все более хрупкой. Если мы должны вести себя как ни в чем не бывало или хотя бы притвориться, что у нас все хорошо, между нами не должно быть никаких преград.
Нам пора заняться сексом. И плевать, если мне придется играть грязно, чтобы это случилось. Так что я собираюсь соблазнить его. Выездной матч идеально подходит для этого, к тому же в тридцати минутах от того города, где будет проходить игра, есть парк развлечений, и многие ученики на следующий день собираются поехать туда. Мой план состоит в том, чтобы использовать все это как предлог и остаться там на ночь.
Но вот только сейчас, когда Стив придумал этот идиотский комендантский час, я не знаю, как смогу все провернуть. Надеюсь, Вэл сегодня поможет мне. Но, так или иначе, я все равно собираюсь поехать на игру.
Закончив расчесывать волосы, я заправляю блузку в юбку и беру рюкзак.
Стив развалился на диване в гостиной и листает газету. Он, вообще, когда-нибудь работает?
Дина сидит за обеденным столом и попивает из фужера апельсиновый сок. А может, это коктейль, потому что вряд ли кто-то стал бы пить обычный сок из фужера.
Она смотрит на меня поверх бокала и насмешливо кривит пухлые губы.
– Не коротковата ли юбка для школы?
Газета Стива с шуршанием опускается вниз. Он с хмурым видом осматривает мою форму.
Я тоже смотрю вниз, на свою белую блузку, расстегнутый синий пиджак и уродливую юбку в клетку.
– Такая у нас школьная форма.
Дина переводит взгляд на своего мужа.
– Я и не думала, что директор частной школы Астор-Парк разрешает своим ученицам одеваться как шлюхам.
У меня отвисает челюсть. Во-первых, моя юбка доходит до самых колен. А во-вторых, как вообще можно говорить такие вещи?
Стив продолжает смотреть на мою юбку, потом кладет газету рядом с собой и поднимает глаза на меня.
– Ступай в свою комнату и переоденься.
Я тоже смотрю ему прямо в глаза.
– У нас такая форма, – повторяю я. – Если тебе она не нравится, высказывай все претензии Берингеру.
Стив показывает пальцем на мои ноги.
– Ты можешь надеть брюки. Уверен, что в нынешние времена это совершенно приемлемый вариант для школьной формы.
Это глупый разговор, и я подхожу к дверям.
– У меня нет брюк.
Ну, вообще-то, есть. Но это безобразные, адски чудовищные штаны цвета хаки, и плевать, что они стоили триста баксов. Я ни за что не надену их на себя.
– Ну конечно, у нее есть брюки, – весело смеется Дина. – Но мы все знаем, почему она не хочет их носить. С юбкой легче иметь дело.
Стив снова хмурится.
– Она права, – говорит он мне. – Я помню себя в юности. Девчонки в юбках всегда были доступными. Такой ты хочешь быть? Доступной Эллой?
Дина хихикает.
Сжав лямку рюкзака, я поворачиваю дверную ручку. Если бы у меня было оружие, то я бы пристрелила Дину.
– Я иду в школу, – холодным тоном говорю я. – Мне уже пришлось пропустить день занятий, чтобы ты мог покататься по Бэйвью. Но сегодня я не собираюсь опаздывать только потому, что у тебя какие-то претензии к моей школьной форме.
Стив подходит и кладет ладонь на дверь.
– Я пытаюсь помочь тебе. Девчонками, которые так откровенно одеваются и ведут себя, только пользуются. Я не хочу, чтобы к тебе так относились.
Я рывком распахиваю дверь.
– Девчонки, которые так откровенно одеваются и ведут себя, просто хотят секса. В этом нет ничего аморального, странного или ненормального. Если я захочу заняться сексом, то так и будет. Это мое тело.
– Но не пока ты живешь в моем доме, – грохочет голос Стива, который чуть не бежит за мной по холлу.
Смех Дины преследует нас до самого лифта.
Я с силой жму кнопку «вниз».
– Тогда я перееду.
– И мне придется вернуть тебя обратно. Ты этого хочешь? – Я молчу. Он досадливо вздыхает, а потом, смягчив тон, говорит: – Я не стараюсь быть плохим парнем, Элла, но ты моя дочь. Каким отцом я буду, если позволю тебе вести беспорядочный образ жизни и спать с парнем?
– Мой парень – сын твоего лучшего друга, – напоминаю я ему.
Быстрее бы уже приехал этот лифт, но, как назло, он ползет на сорок четвертый этаж мучительно медленно.
– Я знаю. Почему, думаешь, меня так тревожит, что вы встречаетесь? Дети Каллума неуправляемы. И у них есть опыт. Я не хочу, чтобы ты водилась с ними.
– Звучит несколько двулично, не находишь?
– Да. – Он вскидывает руки. – Я этого не отрицаю. Но последнее, чего мне хочется, – это чтобы ты встречалась с парнем, который похож на меня в старшей школе. Я не проявлял к девушкам никакого уважения. Мне лишь хотелось залезть им в трусики. – Стив выразительно смотрит на подол моей юбки. – Закончив с одной, я переходил к следующей.
– Рид не такой.
Стив смотрит на меня с жалостью.
– Милая, я тоже говорил всем девушкам, с которыми хотел заняться сексом, что для меня они особенные и единственные. Поверь мне. Я бы сказал все что угодно, лишь бы девчонка ответила мне «да». – Я собираюсь открыть рот, чтобы возразить, но Стив продолжает. – И, прежде чем ты скажешь, что Рид не такой, позволь мне напомнить тебе, что я знаю этого мальчика уже целых восемнадцать лет, а ты – всего лишь несколько месяцев. Так кто из нас более осведомлен о нем?
– Он не такой, – настаиваю я. – Это не Рид давит на меня, а наоборот.
Стив нервно смеется. Покачав головой, он говорит:
– Черт, а парень умен, стоит отдать ему должное. Я до такого даже не додумался бы.
Я растерянно моргаю.
– Притворяется, что сопротивляется, и позволяет тебе самой принимать решения. Должно быть, ему это очень нравится. – Стив становится серьезным. – Нет, Элла, тебе придется поверить мне на слово. Рид так много уже всего повидал, что тебе не под силу его изменить. В Асторе полно других мальчиков, куда лучшего него, с которыми ты могла бы встречаться. Может, ты найдешь себе кого-нибудь другого, тогда и поговорим!
Я даже не пытаюсь скрыть свое потрясение.
– Я не такая. Я не предаю людей и не откажусь от Рида.
Я не такая, как ты.
– Что ж, давай посмотрим, как долго продлятся его «чувства» к тебе, когда он не сможет тебя получить? Не будь такой доступной, Элла. Это тебя не красит.
Если бы я была ребенком, которым меня, по-видимому, считает Стив, то прокричала бы ему какое-нибудь оскорбление. Одно уже даже готово сорваться с губ. Мне так и хочется сказать Стиву, чтобы он перестал судить обо мне по себе, такому жалкому и несчастному. Но я ничего не добьюсь, если буду перечить ему. Наконец приезжает дурацкий лифт.
– Мне пора в школу, – сообщаю я ему и вхожу в кабину.
– Занятия заканчиваются без двадцати четыре. В четыре я жду тебя дома.
Двери лифта закрываются.
Когда три минуты спустя я выезжаю из подземного гаража, в висках стучит. Головная боль, вызванная переживаниями, перестает мучить меня, только когда я приезжаю в Астор-Парк.
Какая ирония: место, которое я когда-то ненавидела больше всего на свете, сейчас кажется мне спасительным убежищем.
Глава 17
Самые худшие выходные в моей жизни, честное слово.
Всю субботу я просидел с Хальстоном Гриером, перепроверяя каждую деталь по моему делу. Мой адвокат утверждает, что ДНК, моя ДНК, которую нашли под ногтями Брук, – самое серьезное доказательство, которое есть у копов. Он также признался, что мое оправдание, будто бы Брук поцарапала меня в гневе, может никак не повлиять на присяжных, если дело дойдет до суда, особенно вкупе с видеозаписями с камер наблюдения.
Я даже не помню, чтобы она меня поцарапала. Брук потребовала денег, я рассмеялся в ответ, тогда она замахнулась, чтобы дать мне пощечину, но ее рука так и не коснулась моего лица. Она пошатнулась. Я подхватил ее и оттолкнул от себя. Наверное, тогда Брук и поцарапала меня.