Я не хочу сидеть рядом с Уэйдом, когда он проигрывает в голове какое-нибудь порно, и поэтому спрашиваю:
– Кстати, о необычном. Как дела у вас с Вэл?
Он поджимает губы.
– Что, язык проглотил? – шучу я, но его рот словно замазали клеем.
Значит, будем говорить обо всем, кроме Вэл, да? Очень, очень интересно.
– Ладно, давай не будем говорить об этом, но знай: Вэл потрясающая. Не играй с ней.
Это не прямая угроза, но Уэйд уже должен хорошо знать меня. Ему не поздоровится, если он обидит ее.
– Значит, ты так думаешь? – вдруг взрывается он. – Что проблема во мне? Женщины… – бормочет Уэйд и добавляет еще что-то, но так тихо, что я не могу разобрать.
Я поднимаю брови, но он включает музыку. Можно оставить этот разговор: эмоциональная вспышка Уэйда ответила за него.
Когда мы въезжаем на территорию загородного клуба Бэйвью, к Уэйду возвращается его обычное веселое настроение. Скованность исчезла, и на его лице вновь сияет фирменная беззаботная улыбка.
– Прости, что набросился на тебя. У нас с Вэл… все сложно.
– И ты прости, что устроила тебе допрос. Просто я люблю Вэл и хочу, чтобы она была счастлива.
– А как же я? – с притворной обидой спрашивает он. – Разве ты не хочешь, чтобы я тоже был счастлив?
– Конечно, хочу. – Я сжимаю его руку. – Я хочу, чтобы все были счастливы.
– Даже Джордан?
– Особенно она, – отвечаю я, когда Уэйд останавливает машину перед входом в клуб. – Если она будет счастлива, то, наверное, перестанет терроризировать остальных.
Уэйд фыркает, не соглашаясь со мной.
– Сомневаюсь. Она питается страхами и несчастьями других людей.
Парковщик открывает мне дверь, прежде чем я успеваю ответить, но каким бы печальным ни было мнение Уэйда, он прав. Похоже, что Джордан становится счастливее, когда люди вокруг нее страдают.
– Поосторожнее. Это моя малышка, – говорит Уэйд парковщику и бросает ему ключи. Затем, ласково похлопав по капоту, подмигивает мне. – С машинами куда проще, чем с женщинами.
– Но с машиной не будет тюремных свиданий, – напоминаю я ему.
Он усмехается.
– Дело говоришь.
Я никогда не была в этом загородном клубе, поэтому не знаю, как он выглядит, когда не украшен в фирменные цвета Астор-Парка, синий и золотой, но сегодня здесь очень красиво. Широкие белые полоски ткани свисают из центра в разные стороны зала, делая его похожим на огромную роскошную палатку. Рядом с ними развешены маленькие рождественские гирлянды. По залу расставлены круглые столы, накрытые белоснежными скатертями, а вокруг них – стулья с огромными блестящими золотисто-синими бантами. Но, несмотря на длинную очередь машин снаружи, здесь удивительно пусто.
– Где все? – спрашиваю я Уэйда.
– Сейчас увидишь, – загадочно отвечает он и ведет меня к столу в центре.
Сидящие за столом мужчина и женщина поднимаются, как только мы подходим к ним.
– Добро пожаловать на Зимний бал частной школы Астор-Парк, – щебечет дама. – Ваши имена, пожалуйста.
– Уэйд Карлайл и Элла… – Он умолкает и вопросительно смотрит на меня. – Ройал? Харпер? О’Халлоран?
– Есть Элла Харпер.
Женщина протягивает мне мешочек из шелка и маленькую бутылочку игристого сидра, на котором написано мое имя.
– Что это? – медленно спрашиваю я.
Уэйд забирает все и уводит меня от стола, чтобы стоящая за нами пара тоже могла получить свои подарки. Он засовывает бутылки в один карман, а мешочки – в другой.
– Тебе дают фишки общей стоимостью пятьсот долларов, чтобы здесь на них можно было играть.
«Здесь» оказывается комнатой, где стоят обитые сукном игорные столы и столько народа, что мне становится нечем дышать. Повсюду красиво одетые девушки, большинство в облегающих платьях с разрезами сбоку, и парни в смокингах. Похоже на сцену из какого-нибудь фильма.
– Как бы я хотела, чтобы Вэл тоже была здесь, – шепчу я.
– И я, – по-моему, говорит Уэйд, но я не уверена.
– Значит, я пользуюсь фишками, чтобы играть во все эти игры? – Я показываю рукой на столы, как в казино, пытаясь отвлечь нас обоих от мыслей об отсутствующей подруге.
– Да, а потом выкупаешь разную фигню.
Мы проходим вглубь комнаты. Там стоят два стола. За одним ребята играют в покер, за другим – в блэкджек.
– Какую, например?
– Путешествия, ювелирные украшения, типа того.
– Кто за это платит?
– Это все пожертвования. Но за твои фишки платят родители или опекуны, я так думаю.
– Значит, поэтому тут нет танцев?
В самом дальнем углу комнаты я вижу стол, полный сумок, конвертов и корзин. Похоже на вещевую лотерею, только предметы поизысканнее.
– Почему, танцы – в обеденном зале.
Я смутно припоминаю небольшой квадрат свободного пространства между столами.
– Но там так мало места!
– Вряд ли кто-то будет танцевать.
Ну конечно, кто захочет танцевать, когда можно поиграть в азартные игры?
– Когда это началось?
– Может, лет десять назад. – Уэйд хлопает по руке одного из футболистов, мимо которого мы проходим. – Никто из парней не танцевал, и вскоре они вообще перестали приходить, почти все. И вот кто-то додумался устроить здесь казино. Бум! И парни снова в деле.
Мы останавливаемся рядом с одним из столов. Здесь есть все: от сумок до ювелирных украшений и рекламных проспектов с надписями типа «Аспен», «Лас-Вегас» или «Пуэрто-Вальярта». Теперь понятно, о чем говорил Уэйд.
– Здесь ничто не стоит пять сотен, – говорю я ему, показывая на выделенные жирным шрифтом цифры, напечатанные внизу каждого листа, с пояснениями.
– Да, но ты типа должна выиграть еще фишки, а тот, с кем ты пришла, должен отдать тебе свои.
– Совсем никакой дискриминации, – бормочу я себе под нос.
Уэйд фыркает от смеха.
– В Асторе не все свободны от предрассудков. Ты разве только сейчас заметила?
Я задумываюсь: не потому ли не пришла Вэл? Кроме платья нужно потратиться и заплатить пятьсот долларов за фишки, на которые можно купить всякое барахло.
– Отстойно быть тем, кто учится по стипендии.
Уэйд хмурится.
– Тебе необязательно играть.
Я оборачиваюсь по сторонам.
– И Лиама Хантера нигде не видно. По-моему, он тоже на стипендии, как и Вэл, да?
– Хм.
Глаза Уэйда расширяются, когда до него доходит, кто именно присутствует на всех этих благотворительных балах.
Все подстроено так, чтобы бедным детишкам было не попасть сюда, и волшебные чары мигом рассеиваются.
Я нетерпеливо поглядываю на дверь.
– Ну где же Рид?
Когда он рядом, я могу стерпеть все что угодно. Но только если он настоит на своем, скоро его со мной рядом больше не будет.
Я отгоняю эту гнетущую мысль.
Уэйд пожимает плечами.
– Он точно опоздает. Джордан любит появляться эффектно.
Глава 31
– Ты опоздал, – рявкает Джордан, распахивая передо мной дверь особняка.
Я смотрю на часы.
– Ровно на одну минуту, – закатив глаза, отвечаю я.
И хотя ее грубый тон действует мне на нервы, эта сделка с дьяволом чертовски того стоит. Я не умру, если буду более галантным.
– Ты готова? – вежливо спрашиваю я.
Джордан осматривает меня с головы до ног.
– Где твой золотой галстук?
Неожиданный вопрос. Я смотрю на свой черный.
– По-моему, у меня нет золотого галстука.
Ее глаза становятся похожи на две узкие щелочки.
– Это было частью договора. Ты должен был надеть золотой галстук, под цвет моего платья.
Я следую взглядом за ее рукой, которой она проводит вдоль тела в духе Ванны Уайт[11]. Такое ощущение, что Джордан обернули в золотую шелковую бумагу, очень тонкую. Черт, это что, ее соски? Я пытаюсь не глазеть на них, но это непросто.
Отводя взгляд, я замечаю на лице Джордан самодовольную усмешку.
– Нравится то, что видишь?
– Ты про свои сиськи? Джордан, они есть у каждой девушки.
Ее усмешка из самодовольной превращается в издевательскую.
– Передай Элле, что сделка отменяется и она по-прежнему должна мне.
Дверь начинает закрываться прямо у меня перед носом. Упираясь рукой в деревянный проем, я протискиваюсь внутрь. Веди себя вежливо, Рид. Ты не умрешь, если будешь милым с этой девчонкой.
– Отлично выглядишь, – через силу выжимаю я из себя.
– О, ну вот, другое дело! – Демон похлопывает меня по руке, и мне приходится призвать на помощь всю свою силу воли, чтобы не передернуться. – Неужели было так тяжело?
Да, очень тяжело. И я не хочу, чтобы меня трогала она или любая другая девушка, если ее не зовут Элла Харпер. Но Джордан я этого, конечно, не говорю, а лишь повторяю свой вопрос:
– Ты готова?
Учитывая, как она разозлилась из-за того, что я опоздал, жду, что в ответ прозвучит «да». Но не тут-то было.
– Мы никуда не поедем до тех пор, пока ты не наденешь золотой галстук.
Мать твою, эта девица вообще в своем уме?
– У меня такого нет, а даже если бы и был, я не собираюсь тратить лишние двадцать минут и ехать за ним. Бери сумку или что там тебе нужно, и поехали.
Джордан упрямо выставляет подбородок.
– Нет, сначала мы сфотографируемся. Мам! – кричит она. – Приехал Рид Ройал. Мы готовы фотографироваться.
Сжав пальцами переносицу, я молю Бога дать мне еще терпения. Мне не хочется выполнять роль манекена, пока Джордан будет увековечивать в памяти этот балаган.
– На фотографии я не подписывался. Я приехал, чтобы отвезти тебя на бал. Таким был уговор.
– Как я скажу, таким этот договор и будет, – шипит Джордан.
– Мы оба знаем, что Элла единственная, кто выполнит свою часть сделки. Остальные послали бы тебя куда подальше. – Включая меня, но я стараюсь вести себя безупречно и свести оскорбления к минимуму. – Я здесь. Я хочу отвезти тебя на танцы. Я буду сидеть с тобой за ужином и отдам свой мешочек с фишками, чтобы ты купила все, что твоей душе захочется. Точка. Так что мы либо продолжаем ссориться еще часа два, либо валим на вечеринку. Если поторопимся, то даже сможем успеть к ужину.