Ганга, хлопотавшая у костра, и магистр, который всегда крутился рядом с нашей поварихой, когда она готовила, внимательно на него посмотрели. Я покосился на них, перевел взгляд на толстого жулика и протяжно произнес:
– Интересно… Миллион золотых, уважаемый, и это не обсуждается, – с самой доброй улыбкой, какую мог натянуть на свое лицо, ответил я.
– Что-о-о? Студент, ты не ударился головой? Ему цена тысяч пятьдесят – шестьдесят, а ты миллион просишь! – Толстяк даже подпрыгнул на скамейке, услышав мое непомерное требование.
– Тогда вон с Гангой разговаривай. – Я сразу стал равнодушным и потерял интерес к снабженцу. – Это ее приданое.
Вытянул ноги и стал греться у костра, больше не обращая на снабженца внимания. Тот согласно кивнул и повернулся к орчанке.
– Рена, что у вас в повозках? – пропел он.
Девушка гордо вскинула голову и резко ответила:
– Я – тана!
– О, простите великодушно! – засуетился толстяк. – Конечно, конечно, тана. Так что в повозках? – Его голос сочился патокой, а пухлые щеки раздвинулись в улыбке.
– Я не знаю, – ответила орчанка и кивнула в мою сторону, – он знает.
Снабженец вновь повернулся ко мне, несколько сбитый с толку, но весьма решительно настроенный продолжить разговор.
– Может, вы, тан, скажете, что там? – быстро сориентировался пройдоха, вместо «студента», как обычно он обращался ко мне, называя меня таном.
– А вам зачем? – сделал я вид, что не понимаю, для чего ему нужна эта информация.
– Как – зачем? – Толстяк стал терять терпение. – Я уже сказал, что хочу купить содержимое обозов.
– А я уже ответил вам, уважаемый, что это стоит миллион. – Я говорил обманчиво устало и безразлично, хотя знал, что в повозках товара наберется тысяч на сто – сто пятьдесят. Шелк и жемчуг были только в фургоне Ганги, в остальных – отлично выделанные шкуры, парусина и пеньковые канаты, что очень ценились в Вангоре и в империи у корабелов. По качеству не уступали тем, что делали лесные эльфары, но стоили гораздо дешевле.
– Но это же несерьезно! – воскликнул снабженец и зло зыркнул на меня. Но через мгновение его взгляд опять стал обычным. – Там не может быть товара на мил-ли-он. – Последнее слово он произнес по слогам и очень твердо.
– Не может, – согласился я и еще больше удивил толстого торгаша.
– Тогда зачем… вы, тан, просите миллион? – Он был сбит с толку.
Я пожал плечами и ответил:
– Торговаться я не умею, вот и назначаю сумму, от которой можно немного спустить.
Снабженец снова сложил пальцы в замок и уставился на меня. Он некоторое время что-то обдумывал и наконец спросил:
– Немного – это сколько?
– Ну не знаю… – Я поднял глаза к небу, ища там ответ, потом вернулся к толстяку. – Для начала тысяч пять, наверное, – вроде как нерешительно ответил я.
– Пять! – ахнул снабженец. – Пять тысяч! Да мы сто лет так торговаться будем. Умрем и не успеем порешать, – подвел он итог моему предложению, сложив губы куриной гузкой.
– А что вы хотите? – сделал удивленное лицо я. – Я не хочу, чтобы мою невесту обманули.
Услышав это, Ганга одарила меня самой очаровательной улыбкой, какую только могла сыскать у себя где-то глубоко в запасниках души. Блеснули небольшие клыки и скрылись за маской скромницы, потупившей взгляд.
Толстяк беспомощно огляделся, остановил свой взор на магистре и сказал:
– Луминьян, может, вы поможете мне, а то этот молодой человек не до конца понимает свою выгоду.
– Если мне позволят, то я смогу с вами поторговаться и найти выгоду продавцу и покупателю, – размеренно, с достоинством ответил магистр.
Я видел, что натура идриша берет в нем верх над магом и старик готов броситься в схватку.
– Да, конечно, учитель, прошу вас защитить наши интересы, – обратился я к нему и сел поудобнее, приготовившись смотреть и слушать начинающееся представление.
Оба противника стали предельно собранны. Луминьян размял руки. Толстый их потер ладонь об ладонь. Они, как борцы на ковре, приглядывались друг к другу прежде, чем нанести удар своим предложением, и оценивали квалификацию соперника по позе, движению рук. В то же время они производили впечатление игроков в покер. Вот так будет правильнее: как борцы на ковре, которые вышли помериться силами за игрой в покер.
– Уважаемый магистр, я не знаю, что находится в повозках, но готов все это приобрести за семьдесят тысяч, – нанес пробный удар толстый.
– Вы просто не представляете, мой друг, что может отдать народ за всенародную невесту. Это вам не бедная дочь какого-нибудь барона или графа, за которой дают гораздо больше, чем предлагаете вы. И поэтому понятно стремление моего ученика стать миллионэ́ром. Ведь невеста является принцессой. – Магистр парировал легко и удвоил ставку, при этом попытался провести болевой прием на руку, прячущую карты.
– Да вы шутите, магистр, – спокойно возразил соперник, уйдя от болевого и делая подножку. – Даже за дочкой короля не дают миллион.
Оба были в своей стихии и обменивались первыми ударами, проводя разведку боем. Как показали дальнейшие события, это были титаны торговли. Оба находили веские аргументы и контрдоводы, обосновывая свою цену. Оба совершили по шесть подвигов Геракла на почве торговли, показывая чудеса изворотливости и красноречия. Несколько раз дело чуть не дошло до рукопашной.
Толстяк божился, что он очень беден и еле сводит концы с концами. Но я подумал, что он не смог свести концы только потому, что они очень длинные. Кричал, что магистр хочет его разорить и пустить по миру его детей, и еще громче кричал: «Детей пожалейте!» – потрясая при этом кулаками.
Ганга сидела с открытым ртом, переводя взгляд с одного на другого. Фома невозмутимо варил кашу, забытую орчанкой. Гради-ил ушел в медитацию. Никто не заметил, как на берег вылезла Краля и подставила брюшко для чесания. Я не задумываясь, поглощенный созерцанием мастер-классом, чесал ее.
За то время, что шел торг, я узнал много нового. Оказывается, магистр был сыном барона и служанки-идриши. А толстяк – сыном поварихи и какого-то графа. Оба бастарда учились и содержались в одном приюте и били друг друга в детстве. Все это они припомнили в ходе перепалки. Толстяк несколько раз вставал и делал вид, что уходит, а магистр останавливал его, делая новое предложение. В конце концов они сошлись на ста десяти тысячах.
– Сто десять тысяч, Ирридар, минус мои пять процентов, – повернулся ко мне довольный магистр. Он весь вспотел и был взъерошен, как облезлый орел после схватки, общипанный, но непобежденный.
– Я согласен, если к этим тысячам уважаемый снабженец добавит эти пять процентов, – как можно спокойнее ответил я.
– Ни в коем случае! – тут же возразил толстяк и возмущенно посмотрел на меня, как будто я украл у него эти пять процентов и пустил по миру его детей.
– Ну нет так нет, – вздохнул я. Сделал вид, что зеваю, прикрыл рот ладонью и огорошил обоих известием: – Значит, сделка не состоялась.
Оба Геракла от торговли вылупились на меня. Луминьян хватал воздух, толстяк шипел, как вскипевший чайник. Я их понимал, они столько сил потратили, чтобы договориться, и тут я заявляю, что сделка не состоялась.
– Два процента сверху, и все! – наконец ответил покупатель.
Луминьян махнул рукой и устало согласился:
– Хорошо, грабьте старика.
Толстяк достал чековую книжку и со злорадной ухмылкой спросил:
– Вас чек устроит, молодой тан?
Книжка у него была золотая, и он ею хвалился. Я тоже достал золотую книжку и важно ответил:
– Устроит.
Толстый, надувшись перед этим, как шар, сдулся. По всей видимости, он хотел нагреть меня пустым чеком, но наличие у меня чековой книжки делало его аферу невозможной. Он замялся. Запыхтел, с усилием взял перо и с еще большим усилием, не пряча муки на толстом лице от расставания со своими деньгами, выписал чек. Протянул его мне дрожащими руками, и тот сразу исчез.
– Приедем в Азанар, я тебе открою счет и переведу деньги на тебя, – обратился я к орчанке.
Та только отмахнулась:
– Не надо, дорогой, это мой вклад в нашу будущую семью.
Гради-ил вышел из медитации. Фома выронил ложку. Толстяк крякнул. Магистр икнул. Краля, словно поняла, о чем идет речь, пообещала:
– Я тоже принесу в семью сундук.
И тут все посмотрели на нее. Ганга широко открытыми глазами, которые, впрочем, быстро превратились в щелки, уставилась на это чудо-юдо и произнесла:
– Это кто такая?
– Говорят, речной демон, разве ты не знаешь? – невозмутимо ответил я. И, чтобы она не подумала чего, добавил: – Подарок от владыки реки за то, что Гради-ил убил его папашу. Сам эльфар от подарка отказался, а вот наш снабженец принял.
Толстый икнул и пробормотал:
– Я отдал ее тебе, студент.
– Ну вот, а я потом получил ее от него и отпустил демона на все четыре стороны. – Посмотрел на Кралю и спросил: – Ты как тут оказалась?
– Приплыла.
– Я не позволю тебе взять ее в жены! – очень твердо заявила Ганга, уставившись на меня глазами-щелками и показав клыки.
– Да я и не собираюсь, – с удивлением посмотрел я на возмущенно задышавшую девушку. – Надо же придумать такое! Кстати! А на чем ты будешь добираться? Ведь свои повозки ты продала.
– А подумаешь! В твоей поеду, – отмахнулась девушка и как ни в чем не бывало стала есть кашу. Поморщилась и, вскинув взгляд на Фому, строго сделала выговор: – У тебя каша пригорела.
– Это у тебя, – невозмутимо ответил он.
– Студент, дай поесть! – потребовала Краля.
Недолго думая я выдал ей два гномьих сухпая. Та развернула и слопала их в одно мгновение.
– Еще дай! – потребовала она.
– Сундук тащи, потом покормлю.
Я сказал это, чтобы она отстала, но крула приняла мои слова как приказ и бултыхнулась в воду, окатив нас брызгами.
Толстяк ругнулся, потом подобрал пакет, понюхал и спросил:
– Студент, это что?
– Это походный сухой паек на сутки. Не портится, занимает мало места и сытный, а главное, дешевый.