Из-за двери раздавались встревоженные голоса.
– Вы будете оштрафованы за нарушение музейных инструкций! – послышался включенный динамик.
Филлипс выполз из укрытия. Дверь была усеяна мелкими дырочками. Образовавшийся треугольник как раз соответствовал росту Филлипса. Саймон осторожно толкнул его от себя и взрезанный кусок бронированной двери выпал, грохнув эхом по этажам музея.
Саймон запихнул коробочку за ремень брюк, лихорадочно хватая ближайшие к нему предметы. К залу, топая сапогами, спешили роботы-охранники.
– Через две с половиной минуты вы подвергнетесь уголовной ответственности за кражу музейных экспонатов! – предупредил динамик.
– А, заткнись, дубина! – отмахнулся Саймон, рассматривая некоторое подобие пистолета со сломанным курком.
– И еще вы оштрафованы за употребление нецензурных выражений! – мстительно добавил все тот же голос.
– Пух, – прицелился Саймон в зарешеченный квадратик динамика, губами имитируя выстрел.
Динамик тут же задымил, умолк, почернел и обуглился.
– Хороша игрушка! – Филлипс одобрительно повертел пистолет.
Весь остальной хлам, кроме светящейся коробочки, Саймон выбросил – Филлипс не считал, что в барахле есть хоть какой-нибудь смысл.
Но на всякий случай, распихивая почетный экскорт роботов, умолявших Саймона сдать оружие, Филлипс запомнил расположение лестниц, ведущих к этому залу.
Филлипс вошел во вкус, прожигая в нагрудных пластинках роботов дырки. Механические человечки несколько мгновений еще функционировали, однообразно твердя: «Вы нарушили инструкции! Сдайте, пожалуйста, оружие!» – а потом брякались на пол, пугая шумом детей.
– Мистер, дайте стрельнуть!
Саймон уставился на давешнего подростка – специалиста по дверным ручкам. Что-то Филлипса подтолкнуло, и он протянул парнишке пистолет.
Подросток вытянул руку и провел в пространстве вертикальную полоску. Фигурка служительницы, прочерченная черной полоской, распалась на две ровные половинки.
Парень передал Саймону оружие.
– А теперь, мистер, убегаем! – ухмыльнулся паренек до ушей.
– Кто – я? Бежать? С этой игрушкой? – Саймон презрительно окинул его взглядом. – В следующий раз, когда захочешь мне что-нибудь предложить, прежде хорошенько подумай, чтобы не нарваться на грубость.
«Стоило ли трудиться меня размораживать, – мимолетно припомнил Саймон Эдгара Бредли, – если у них тут еще почище субъекты ходят?»
– В таком случае, я подожду вас у выхода, – все так же улыбаясь, сказал парень. – Очень надеюсь еще увидеть вас живым.
Пока Саймон решал, сказать ли сначала этому умнику несколько откровенных слов, или сразу врезать в морду, тот исчез, словно испарился.
Зато с другой стороны, за спиной у Саймона, послышался голос, от которого он даже вздрогнул.
– Ну, что, Саймон Филлипс, вот мы и снова встретились, – громом пронеслось по музею.
Этот голос Саймон узнал бы из тысячи голосов, потому что принадлежал он Джону Спаркслину, его заклятому врагу. В любое время суток, среди дня и ночи Саймон готов был бросить все на свете, чтобы повстречаться с ним, вцепиться руками в его горло и давить до тех пор, пока не почувствует, что душа из тела врага выходит вон.
Саймон резко обернулся. Глаза его вспыхнули ненавистью и злобой.
– Надеюсь, эта встреча будет последней! Последней для тебя, коп! – крикнул он.
– Я тоже надеюсь, даже больше, чем уверен, что после нашей встречи тебя ждет прямая дорога в ад.
– Ошибаешься, Спаркслин! Я ее с удовольствием уступлю тебе!
Саймон выстрелил, почти не целясь.
Пуля ударилась о металл, высекая искры. Спаркслин бросился за стену.
– Я вижу, ты что-то начал промахиваться. Наверное, руки от страха дрожат, а? Боишься умереть?
– Бояться надо тебе… – начал было Саймон, но выстрел со стороны Спаркслина заставил его на мгновение замолчать и упасть на пол.
Пуля ударила совсем рядом, выбив из стены большой кусок штукатурки.
– Что ж ты замолчал, Филлипс? Или я уже обращаюсь к покойнику?
Спаркслин, впрочем, не надеялся, что так легко избавится от своего заклятого врага. И тот не замедлил отозваться.
– Не дождешься! – Саймон поднялся с пола и несколько раз выстрелил.
Помещение наполнилось грохотом, от которого, казалось, вот-вот треснут стены. Звенело разбитое стекло, от мраморных плит откалывались большие куски, падали деревянные стойки. Пули проходили сквозь железо, словно сквозь обыкновенную тонкую ткань. Это было плодом десятилетней работы оружейного мастера Питера Клинтона, который наделил разрывные пули новыми качествами.
– Ты еще жив, Спаркслин! – крикнул Саймон, и ответом ему было несколько выстрелов.
Саймону казалось, что по нему стреляют со всех сторон. Все рушилось, гремело, сыпалось, брызгало ему в лицо осколками. Саймон уже начал жалеть, что ввязался в эту переделку. Спаркслин прыгал из стороны в сторону, как рысь, полз по полу, как змея, а пули, посланные в него, приблизившись как-будто изменяли траекторию полета и проносились мимо.
– Господи, и надо же было случиться, чтобы нас одновременно вытащили из этих чертовых ванн, – пробормотал Саймон и тут же крикнул:
– Эй, коп, ты еще не начал жалеть, что тебя выпустили из ванны? Там ведь спокойнее, а?
– Ты лучше думай о себе, – ответил Спаркслин, – пока у тебя еще есть такая возможность.
Тишину опять разорвали выстрелы.
– О, Господи, кто-нибудь, верните меня обратно в мой холодильник! – как-то уж больно весело завизжал Саймон, и было непонятно, говорит он серьезно, или вся эта переделка для него не больше, чем игра.
В музее находилось большое количество различного оружия, которым пользовались американцы на протяжении прошлого столетия. Трудно сказать, какую цель преследовали создатели музея, когда снабдили оружие полным боекомплектом, но Спаркслину и Саймону это очень пригодилось. Одиночные пистолетные выстрелы то и дело сменяли автоматные очереди, которые тут же заглушал гранатомет.
– Великолепно, просто великолепно! – кричал Саймон. – Ну, давай, давай!
Буквально за несколько минут сверкающий позолотой зал музея превратился в развалины и наполнился едким дымом, от которого можно было задохнуться.
Одна из металлических стоек полетела прямо на Филлипса. Он отшатнулся, но сделал это слишком поздно.
– А-у! – заревел Саймон, чувствуя, как острая боль пронизывает все его тело. Стойка была очень тяжелой, Филлипс не устоял под ее ударом и полетел на мраморный пол.
Спаркслин бросился к нему, стреляя на ходу, но Саймон извивался, словно лежал на горячей сковородке, и все пули летели мимо.
Спаркслин был уже совсем рядом, казалось, ему ничего не стоит убить своего врага, но он почему-то медлил.
И тут Саймон в одно мгновение ока подскочил с пола, метнулся в сторону, быстро схватив лежащий рядом толстый железный прут и бросил его в Спаркслина. Прут угодил прямо в плечо. Удар был таким сильным, что Джон вскрикнул и отлетел в сторону.
Спаркслин заревел, будто медведь, и, не целясь, выпустил длинную автоматную очередь.
– Это большой мир, но, очевидно, он слишком мал для нас двоих, дорогуша, – пробормотал Саймон и растворился в густом дыме.
Через мгновение он оказался на улице и нос к носу столкнулся со знакомым пареньком.
– Да, ну и наделали вы там шуму! – восхищенно сказал тот. – А теперь пойдемте со мной!
– Это куда еще? – спросил Саймон, оглядываясь, не появился ли поблизости Спаркслин.
– Пойдемте, не пожалеете!
Паренек уверенно спускался, поворачивал, снова поднимался, пока они не оказались в помещении, похожем на подвальное.
Тут паренек сел у стены, развернул упаковку с жевательной резинкой.
Несколько бело-кремовых пластинок забросил в рот, остаток упаковки спрятал.
– Теперь, мистер, мы можем поговорить!
– Ты еще условия ставишь, щенок? – поразился Саймон неслыханной наглости малолетки, ощупывая пистолет в кармане.
Все-таки сумеречный свет и липкие следы плесени на стенах подвала Саймону не очень нравились.
– Я – не щенок, мистер Филлипс, – спокойно возразил паренек, надувая резиновый шар. Резинка лопнула. – Я – из разоров.
– Это еще что за типы? – поинтересовался Саймон.
– Нам давно нужен был человек, похожий на вас!
– Ишь, – ухмыльнулся Саймон, – оказывается, я тут пользуюсь невероятной популярностью. Всем нужен!
– Всем стоять! – из-за поворота скатилась вооруженная фигура и прицелилась. – Особенно ты, Саймон, нужен мне!
Филлипс под дулом автомата обреченно поднял руки, приваренный к месту не столько страхом, сколько удивлением.
В двух шагах от Саймона из небытия возник сам лейтенант Спаркслин, гроза бедменов. Из-за его плеча выглядывала тоненькая девушка в комбезе и неловко целилась в паренька у стены.
Паренек беспокойства не проявлял, меланхолично работая челюстями. Внезапно Саймону показалось что пластина пола под ним шевельнулась. Саймон непроизвольно сгруппировался – и в следующее мгновение вверх тормашками полетел в тартарары. А пластина, перевернувшись, тут же монолитом встала на место.
Ошалевший Спаркслин бросился на колени, ища хотя бы зазор для ножа: пол выглядел так, словно был сделан из одной гранитной плиты. А преступник все же удрал прямо из-под носа.
– Это разоры! Их штучки, – устало пояснила Трейси.
Разоры были проклятьем верхнего мира. Единственным спасением от их бессмысленных жестокостей была их тупость и неорганизованность. Бандиты так часто выясняли отношения друг с другом, что на поверхности почти не показывались.
Но если разоры были лишь миной замедленного действия под Лос-Анджелесом, то Саймон Филлипс вполне был способен стать ее часовым механизмом.
– В Багдаде не все так спокойно, как казалось, – прикусил ноготь Спарк.
О ЧЕМ МОЛЧАТ ТИХОНИ
Надежды, что знакомый люк, через который Спарки уже однажды попал в подземелье, найдется, было маловато.
И увы, надежды не оправдались!