Ай-вэй, сейчас она догадается… Я вжался в лавку.
— На твоей щеке выступила кровь, и я… лизнула…
Ваш покорный слуга сидел ни жив ни мёртв, но изо всех старался выглядеть спокойно-безразличным. Только бы она не начала расспрашивать… Придётся много лгать, а это так неприятно, так… недостойно…
Но эльфийка так и не начала задавать вопросы. Напротив, она о чём-то задумалась. Очень и очень глубоко задумалась. А когда бирюзовый взгляд вновь прояснился, я увидел в его глубине то, чего больше всего боялся. Сверкающий след встречи с мечтой.
— Твоя кровь сотворила настоящее чудо… — Голос эльфийки дрогнул от плохо скрываемого волнения. — Исполнила самое сильное и самое заветное желание… Есть одна старая легенда, в которой упоминается нечто похожее…
— Вы верите легендам? Зря, во многих из них нет и слова правды! — Язвлю, но эльфийка не обращает никакого внимания на мою попытку разрушить хрустальный замок грёз.
— Эта легенда всегда меня зачаровывала. — На лице женщины не было и тени улыбки. — А теперь… Теперь я в неё верю. И понимаю, что означают слова «простота бесценного дара»… В самом деле, как просто… Нужно только повстречать на своём пути…
Я вскочил, перегнулся через стол и накрыл её губы своей ладонью:
— Давайте оставим в покое легенды и их героев! Всё не так, как вам кажется!
— Но в главном я, похоже, не ошиблась. — Глаза засияли ещё ярче. — И если ради этого мне суждено было оказаться на краю бездны, я… Я благодарю свою судьбу!
Опускаюсь на лавку и страдальчески возвожу очи к потолку:
— Я же прошу: забудьте…
— Это невозможно, — качнула головой эльфийка.
— Ну хоть молчите! Это вам по силам?
— Если ты желаешь… Но почему?
— Я так хочу! Достаточно причин?
Она пожала плечами. Усмехнулась.
— Может быть, ты в свою очередь тоже кое-что сделаешь?
— А именно? — насторожился я.
— Перестанешь обращаться ко мне на «вы»! Кэла ты почему-то таким вежливым обхождением не баловал!
— Кэл… Во-первых, он мужчина. А во-вторых… вас же двое, — бесхитростно пояснил своё поведение ваш покорный слуга.
Несколько вдохов эльфийка смотрела на меня удивлённо расширенными глазами, потом не выдержала и расхохоталась:
— Двое… Духи Вечного Леса… А ведь и правда…
— Вообще-то я не шутил. — Хмурюсь.
— Да-а-а-а… — простонала женщина. — Но шутка удалась!
— Рад, что повеселил… тебя. Кстати, раз уж ты назвала меня своим resayi… Как мне-то тебя величать, дитя моё? — Я поставил локти на стол и опустил подбородок на сплетённые пальцы.
Эльфийка зашлась в новом приступе хохота. Того и гляди, весь дом сбежится: ещё решат, что женщине плохо…
— И?
— Саа… Саа-Кайа. — Она справилась со смехом и, сделав странно неловкую паузу, добавила: — Хами’н. Хами’н Саа-Кайа.
— «Дуновение Тёмного Ветра»? — Я мысленно примерил имя его владелице. — Красиво.
— Справедливо, — процедила эльфийка сквозь зубы.
— Тебе не нравится? — спрашиваю растерянно и удивлённо.
— Я бы обошлась без… — Она осеклась.
— Без «Тёмного», да? — догадался я. — Ну и напрасно!
— Ты не понимаешь… Имя приходит вслед за делами.[62] Я бы хотела всё исправить, но… Эту страницу из книги Судьбы не вырвать.
— И не надо! — заверяю. Наверное, излишне бодро. — Можно припомнить на эту тему множество высокоумных рассуждений, только… Ты любишь стихи?
— Стихи? Конечно! — Она слегка оживилась.
Разумеется! Какой же листоухий не любит стихи? Правда, это утверждение верно только в отношении ХОРОШИХ стихов, а те, которые просятся на язык… А, будь что будет!
Я сдул свежую пыль с одного из листов своей памяти и прочитал — без особого выражения, стараясь передать смысл, а не чувство:
Плох. Недостоин. Растоптан и проклят.
В сердце — осколки невинной мечты,
Горы страданий, поля пустоты.
Между никчёмных друзей, одинок ли —
Будь. Всем назло. Пусть сомнения лучик
В полночь тоски улыбнётся тебе:
Чистые слёзы пресветлых небес
Льются на землю из сумрачной тучи…
Кайа слушала очень внимательно. Я должен был быть польщён, но вместо этого ужасно смутился. Наверное, потому что первый раз встретил искренне благодарного слушателя.
— Красиво, — оценила женщина и, когда я уже собирался облегчённо перевести дух, добавила: — И очень точно. Ничего лишнего, чуть суховато, но… Замечательно. Однако не припомню похожих строк ни у кого из… Где ты это раскопал?
— Нигде, — буркнул я, но небрежный тон эльфийку не обманул. Бирюза взгляда дрогнула.
— Не хочешь ли ты сказать… — начала Кайа и тут же удивлённо смолкла.
— Всё, что хотел, уже сказал! — обречённо выдохнул я. — Забудь!
— Это… ты написал? — Эльфийка наконец выразила своё подозрение словами.
— И что? — вскидываюсь.
— Почему ты так странно воспринимаешь похвалу? — удивилась Кайа. — Злишься, ворчишь, смущаешься… Как будто… Как будто тебя никто и никогда не хвалил!
Я промолчал, но молчание в данном случае было красноречивее всяких слов.
Ты права, Кё. Никто и никогда. Потому как не за что было хвалить: поводов для насмешек и укоров я подавал куда больше… А уж стихи… Вообще никому не показывал. Впрочем, подозреваю, что весь Дом тайком изучал мои каракули. Хорошо, хоть мнение держали при себе… Детские пробы пера были ужасны, потому что не содержали в себе ничего выстраданного и пережитого — это я понимал и сам. Собственно говоря, поэтому и забросил рифмоплётство. Чтобы месяц назад вновь взяться за перо. И меня удивила лёгкость, с какой на бумагу легли ровные строки. Наверное, потому что теперь мне было что сказать…
— Хорошие стихи. Очень хорошие, — серьёзно сказала эльфийка. — А вот мне не удаётся срифмовать и пару строк… Зато, — она весело подмигнула, — я умею понимать гармонию чужого творения! Это, знаешь ли, не каждому дано… А… ещё можешь что-нибудь прочесть?
— Ну уж нет! — горячо возразил я. — Хватит на сегодня! Мне ещё нужно выспаться и подумать о предстоящем поединке.
Как только разговор вернулся к vyenna’h-ry, Кайа нахмурилась:
— Я вижу, что ты уверен в себе, но опасаюсь исхода боя. Кэл может…
— Убить меня? — Позволяю себе улыбнуться. — О нет, он не станет меня убивать!
— И почему же я не стану тебя убивать? — В дверном проёме возникла белоснежная фигура.
— Всегда вам завидовал: уши большие, слышно далеко… — до крайности ехидным голосом протянул я. — И так трудно удержаться от…
— Я не подслушивал, — надменно обронил эльф, подходя к столу. — Я просто зашёл за стаканом воды, а вы… так громко разговаривали, что ваша беседа не могла остаться тайной.
Кэл был так забавен в своём высокомерном величии, что я с огромным трудом подавил ухмылку. А вместе с ней — десяток шуток, подходящих к случаю.
Разжившись водой, листоухий вновь обратился ко мне:
— Так почему же я не стану тебя убивать?
Есть! Попался! Заглотил крючок так глубоко, что и не вытащить.
Я встал и изобразил самую наивную изо всех отрепетированных за долгую жизнь улыбок:
— Если я умру, ты до конца своих дней будешь бродить в поисках ответов!
— На какие же вопросы? — Он пытался не давать волю любопытству, но тонкие ноздри возбуждённо дрогнули: ищейка взяла след.
— Например, где и при каких обстоятельствах мы встречались.
Наверное, не следовало этого говорить… Наверное. Если бы я хотел играть честно. Однако чего греха таить: в схватке с эльфом у меня почти не было шансов. Один-два, не более. Если противник слишком силён, необходимо — что? Правильно, ослабить оного противника! А что лучше разжижает решимость, чем сомнение? Достаточно бросить всего одно семечко в благодатную почву — и плоды удивят вас самих.
Если до этого момента Кэл не считал важным изучение моего внешнего облика, то сейчас просто впился взглядом. И в тёмно-лиловых глазах начало проступать…
— Ты?! Трактир «На пятидесятой миле»… Это был ты! — От неожиданного открытия эльф забыл о приличиях, предписывающих в отношении иноплеменников холодно-презрительный тон.
— «На пятидесятой миле»? — небрежно переспрашиваю. — Прости, я никогда и не знал, как называется та дыра…
— Я чувствовал: что-то не так, что-то неправильно… — продолжал удивляться Кэл.
— Но был больше занят Игрой, нежели оценкой ситуации, — припечатал я.
— Да кто ты такой, чтобы… — Он был близок к тому, чтобы задохнуться от возмущения.
Тот, кому удалось обвести эльфа вокруг… лорги! — Я ухмыльнулся во весь рот.
Кайа слушала наши препирательства с некоторым не то чтобы удивлением, скорее с растерянным недоумением.
— Зачем ты устроил этот маскарад? — Эльф оказался так близко, что я не видел почти ничего, кроме яростного лилового огня его глаз. Яростного из-за проигранной партии. И кому? Какому-то презренному… О, как же разозлился мой противник! Впрочем, этого я и добивался. Закрепим успех?
— Устраивал не я, но… я не был против. Признаться, не ожидал, что ты купишься на…
— Куплюсь?! — с силой выдохнул он. — Что тебе было нужно?
— Весело провести время, водя тебя за нос… А вот зачем ты приобрёл несколько листочков «рубиновой росы»?
Мой выпад был безупречен: Кэл напрягся, а Кайа… Кайа выскочила из-за стола и менее чем через вдох уже стояла между нами.
— Ты покупал «росу»? — Я бы на месте эльфа, заслужив такой взгляд, пошёл бы и повесился на ближайшем дереве. Чтобы не мучиться.
— Это не имеет отношения…
— А мне кажется, что имеет! — отрезала Кайа. — И ты всё-всё расскажешь… После поединка.
— Может быть, — сузил глаза эльф.
— Безо всяких «может быть»! — тоном, не терпящим возражений, заявила эльфийка. — Воду нашёл? Ещё что-то нужно? Нет? Тогда будь любезен избавить нас от своего общества!
Кэл проглотил оскорбление и, гордо вздёрнув подбородок, удалился. Я укоризненно покачал головой: