Глупости?
Мысленно улыбаюсь.
«Не лезь куда не нужно!» — уточняет.
Позволь мне самому выбирать Путь!
«Выбирать… Если бы ты ещё видел альтернативы, а не хватался за первое же попавшееся решение…» Вздох, полный искреннего сожаления.
По спине пробегает дрожь. Мелкая, почти незаметная, но очень тревожная.
Оно начало движение! Где?
«Сзади… У тебя всего несколько вдохов, чтобы уйти с дороги…»
Ну уж нет!
— Сударь, спустя минуту я буду полностью в вашем распоряжении! — Коротко кланяюсь и поворачиваюсь спиной к своему противнику. Самый нелепый поступок за последние дни: если молодой человек хочет моей смерти, ему ничто не помешает добиться желаемого. Будем надеяться, что остатки чести не позволят ему ударить в спину.
«Дурак!» Мантия ставит мне обычный диагноз и готовится к отражению атаки. А куда ей деться, сердешной?
Успеваю увидеть, как выглядит заклинание в материальном воплощении, и восхищённо цокаю языком: экономно, расчётливо, просто — горсть снежков. Словно притаившаяся за деревьями ватага озорных мальчишек решила нас обстрелять… Правда, комочки снега летят в несколько раз быстрее, чем настоящие, слепленные детскими руками, и летят по очень занятным траекториям.
Ныряю на Второй Уровень зрения, и белоснежные шары, стремительно приближающиеся ко мне, наливаются синевой. Те, которые подлетели поближе, вздрагивают, стремясь изменить направление движения, чтобы… Обойти меня? Так и есть! Они предназначены моему противнику, а не мне. Должно быть, неизвестный чародей просто не смог достать ничего принадлежащего вашему покорному слуге, чтобы установить для своих питомцев двойную цель… Ну да, если учесть, что для этого обычно используются пряди волос, понимаю, почему избежал участи быть обречённым на попадание «снежка».
Фрэлл! Как жаль, что заклинание спущено с поводка[80] и я не смогу узнать, кто его сплёл…
Нет, мои милые, так дело не пойдёт!
Раскрываюсь, позволяя Пустоте на несколько кратких мгновений разделить со мной один Пласт Реальности. Бесстрастные язычки слизывают белый пух, оказавшийся в воздухе, разделяющем меня и неумолимо приближающиеся сгустки чар. Слизывают, занимая их место и возводя стены, непреодолимые для волшбы. Узкий коридор, который не позволит «снежкам» разлететься, вот только… Успею ли я все их уничтожить?
По полым венам кайр течёт та же Пустота, что прокладывает тропки сквозь моё звенящее от напряжения тело, и сталь тускло смеётся, взлетая навстречу чарам…
Первую порцию я успеваю достать в полёте: как только клинок рассекает сапфировые сплетения, синь рассыпается брызгами, теряя цвет быстрее, чем это может быть заметно глазу. Первую порцию… Но оставшиеся… До них кайрами уже не дотянуться. И я принимаю удар своим телом.
Один. Второй. Третий… Твёрдые, как камни, комки снега ударяют в грудь, заставляя пошатнуться. Четвёртый-пятый-шестой… Слишком вас много и сразу! Не могу устоять на ногах, делаю шаг назад, поскальзываюсь и… Повисаю на вовремя подставленных крепких руках.
Он не выпустил из пальцев оружие, но кулаки сжимают рукояти обратным хватом, лезвиями вниз.
Благодарно киваю и пытаюсь вернуться в вертикальное положение. Ох, как больно! Грудь ноет, словно я снова болтаюсь на воротах дома дочки деревенского старосты… Фрэлл! Опять будут синяки…
— Что это было? — В голосе моего противника разлито тревожное удивление.
— Полагаю, покушение на убийство.
— Снежками? — Он недоверчиво поднимает бровь.
— Почему бы и нет? — Зажав кайры под мышкой, стягиваю перчатку с правой руки и легонько провожу пальцами по скуле своего противника. — Даже снежком можно убить…
Он смотрит на капельки крови на моей руке, потом сам дотрагивается до рассечённой кожи и морщится. Не от боли, конечно, а от неприятного открытия: узнавать, что миг назад был на волосок от смерти, всегда мерзко.
Ничего, теперь можешь хоть облизать пальцы! Если в царапину и попали клочки магии, моё прикосновение успешно их уничтожило… По крайней мере, я имею основания так думать.
— К счастью, ваш недруг смог добиться только того, что вывел из строя меня… Боюсь, что не смогу продолжить…
— Чем это вы занимаетесь, господа? — Через снегопад до нас доносится спокойный, чуть насмешливый басок человека, привыкшего командовать.
Оборачиваемся. Так и есть, Городская стража. Если принять во внимание, что в черте города дуэли запрещены, можно легко понять злорадное удовольствие старшего офицера патруля, вразвалочку направляющегося к нам, пока его подчинённые берут место несостоявшегося поединка в кольцо.
— Разговариваем, сударь, — огрызается мой противник. — Не вижу причин, чтобы двум взрослым мужчинам нельзя было уединиться для беседы!
— Беседы на языке стали? — хохотнул офицер. — Ай, как нехорошо, господа! Думаю, вам известно, что его величество прохладно относится к нарушителям правил…
— Мы ничего не нарушали! — Попытка избежать конфликта проваливается, потому что представитель власти хитро щурит глаза:
— И кровь на вашем личике, сударь, появилась от неосторожно брошенной фразы? Хватит строить из себя невинность! Если уж попались с поличным, имейте гордость отвечать за проступок. Извольте добровольно следовать за мной, господа, если не хотите, чтобы мои парни вам помогли!
Когда дверь камеры захлопнулась за последним из конвоиров, молодой вельможа зло плюнул им вслед:
— Дорвались, гады… Знать бы, кто их навёл…
— Кто угодно, полагаю. Слишком многие стали свидетелями вызова.
— Может, вы и правы, но мне почему-то кажется, что всё это дело рук одного и того же подонка!
— Не буду спорить. — Я присел на голый деревянный топчан у одной из стен. — Есть предположения, кто бы это мог быть?
— Пока нет… — Он взъерошил пятернёй волосы на затылке.
— А я, признаться, имею некоторые идеи на сей счёт.
— Какие именно? — Глаза блеснули в свете коптящего факела.
— Сначала скажите, как вы себя чувствуете.
— В каком это смысле? — опешил он.
— В физическом. По моим подсчётам, сейчас у вас должен начинаться озноб, сопровождающийся сладкой сухостью во рту.
— Откуда ты знаешь?! — Молодой человек подскочил ко мне и вцепился руками в мои плечи. От резкого толчка грудь заныла сильнее чем раньше, и я болезненно охнул:
— Не могли бы вы… быть чуть сдержаннее…
— О! Извини… — Он разжал пальцы. — Так больно?
— Ну не очень, конечно, но…
Я не успел закончить фразу, а он уже расстёгивал мой камзол и задирал вверх рубашку.
— Однако… Уверен, что это были снежки?
— А что такое?
— М-м-м-м… Я бы сказал, что больше похоже на удары чем-то тяжёлым и железным. Либо каменным…
— Так плохо? — Я посмотрел сам.
Да… Желваки начинают вспухать и темнеть. Хорошо ещё, что моя кожа сейчас на несколько тонов темнее, чем обычно, но зрелище всё равно неприглядное.
Молодой человек нажимает в месте одного из ударов. Понимаю, что он делает это не из желания причинить мне боль, но не могу удержаться от обиженного возгласа, потому что дыхание вдруг перехватывает, а в следующий миг грудь занимается огнём.
— Похоже, у тебя рёбра сломаны… — извиняющимся тоном сообщает он.
— Всего лишь треснуло одно… или два. Ерунда.
— И никакая не ерунда! — Он подскакивает к двери и начинает колотить в неё каблуком. Должно быть, его обувь оснащена железными подковками, потому что шум получается изрядный. — Эй, уроды! Позовите лекаря!
— С какой радости? — сипло спрашивают из коридора.
— Человеку плохо!
— Это кому? Тебе, что ли?
— Какая разница?! Лекаря, немедленно!
— Не велено, — с нескрываемым удовольствием сообщает охранник. — И вообще, будете шуметь, останетесь без еды!
— Сволочи! — Последний удар в дверь наносится уже кулаком, и я спешу остановить порыв молодого человека:
— Не стоит беспокоиться… Если, конечно, вы не хотите, чтобы я как можно скорее поправился для продолжения поединка…
— Продолжения? Тьфу ты! Какого поединка? А я только подумал, что ты нормальный мужик…
— Да-а-а-а-а-а? — Не могу скрыть ни удивления, ни ехидства. — На каком же основании?
Он хмуро поворачивается ко мне:
— На таком! Сначала закрыл меня собой, а потом предлагаешь драться? Ты правда этого хочешь?
— Конечно же нет, — улыбаюсь. — Да и не могу сейчас… Вот когда всё заживет…
— Ты надо мной издеваешься, да? — понимает он.
— Чуть-чуть, — соглашаюсь.
Проходит вдох, другой — и лицо молодого человека неожиданно светлеет, утрачивая последнюю тень злости и недовольства.
— Точно, издеваешься! Совсем как Льюс, только… Мне почему-то не обидно.
— Льюс?
— Мой брат… Кстати, мы так и не представились… Меня зовут Кьез. — Он протянул мне ладонь.
— Ивэйн. Для друзей просто Ив. — С удовольствием пожимаю жёсткие пальцы.
— Не против, если перейдём на «ты»? А то от выканья меня дома тошнит…
— Ты ведь уже перешёл! — подмигиваю.
— А и верно… — Он рассеянно тряхнул головой. — Вот что, давай-ка я тебя замотаю!
— Зачем?
— Даже если рёбра всего лишь треснули, стоит их слегка сжать, как ты считаешь?
— Ну-у-у-у-у…
Тугая повязка не облегчила моих страданий, но отказаться принять столь великодушно предложенную помощь я не мог. Пришлось натягивать камзол на нагромождение слоёв ткани, в которые меня запеленал Кьез. Очень умело, кстати, запеленал: наверняка сам не раз получал схожие повреждения.
— Так откуда ты знаешь, как я должен себя чувствовать?
— О, это долгая история…
— А нам спешить некуда. — Он улёгся на соседний топчан. — Раньше окончания празднеств нас отсюда не выпустят.
— Это ещё почему? — Я похолодел.
— Очень просто: все случаи дуэли король рассматривает лично, а его наисправедливейшее величество уже отбыл в загородный замок для подготовки к Празднику Середины Зимы. Конечно, есть ещё ослепший наследник, но вряд ли его интересуют такие незадачливые преступники, как мы.