— Дальше!
— Ну а почему я решил, что вы… Это всего лишь моя догадка, не более. Скажу одно: люди, скреплённые брачными узами и любящие друг друга так сильно, не стали бы разлучаться больше чем на неделю… В крайнем случае — месяц. А вы, похоже, годы напролёт порознь бродите.
— Мерзавец ты… — Шарф наконец-то оказывается на свободе.
— Да? Чем же я провинился на сей раз, что заслужил столь нелестный комплимент?
Рогар щурится и морщится, но удержать улыбку не может:
— И откуда ты всё всегда знаешь?
— Позвольте уточнить: не знаю, а предполагаю. Но я же не виноват, что все вокруг стремятся воплотить мои предположения в жизнь! И всё-таки почему?
— Что?
— Почему ты не назовёшь её своей женой?
Серые глаза мрачнеют.
— Она… не соглашается.
— Есть причины?
— Она считает, что есть.
— А именно?
— У Эри не может быть детей.
— И что?
— Она не позволяет себе стать для кого-то бесполезной обузой. — В словах Мастера столько боли, что я начинаю жалеть о своём нелепом любопытстве.
— Обузой? Но… Впрочем, могу её понять. Правда. Это больнее для неё, чем для тебя. И всегда будет больнее.
— Что ты имеешь в виду?
— Не знаю, как правильнее объяснить… Когда человек уверяется в том, что ущербен, — независимо от причин ему невозможно доказать обратное. Можно твердить тысячи раз, что он самый красивый, самый умный, самый любимый, но даже крохотный изъян, который не даёт ему быть похожим на всех остальных, беспощадным шипом колет сердце. А допустить, чтобы больно было кому-то ещё… Нет, на такое способны только бессовестные люди!
— Но она… всё равно причиняет мне боль. — Почти беспомощный взгляд.
— МЕНЬШУЮ боль, и это главное. Она не может подарить тебе наследника, но страстно желает, чтобы ты был счастлив. Забывая, что счастлив ты будешь только рядом с ней. Как это по-человечески. И как… печально.
Рогар молчит, изучая каменные плиты пола, потом поднимает глаза на меня:
— Да, ты знаешь всё и… про всех. Тебе нравится ТАК жить?
— Как?
— Объясняя и принимая любой чужой поступок?
— Не нравится. Но это лучше, чем что-либо другое. На мой взгляд.
Ещё одна пауза. Долгая и мучительная.
— А ты сам… Ты сказал, что понимаешь её… Это значит, что и ты несёшь в своём сердце…
И не только в сердце, Мастер. Во всём теле. В каждом выдохе. В каждой слезинке. В каждой капельке пота на лбу… Серая тень Вуали застилает мой взор так часто и так подолгу, что я уже начинаю забывать, как мир выглядел изначально, когда мне ещё не приходилось бороться с самим собой. Но тебе это незачем знать, верно?
— Не принимай всерьёз всё, что я говорю! Я люблю пошутить, разве не видно?
— Любишь. — Лёгкий кивок. — Только сейчас ты был совершенно серьёзен.
— Откуда такая уверенность?
— Когда ты шутишь, в твоих глазах появляется эдакое странное выражение… Нет, не азарт, но что-то очень похожее. Словно ты готовишься нырнуть или уже нырнул в горную реку и, хоть и понимаешь — выплыть будет очень трудно, твёрдо знаешь, что должен это сделать, чтобы, кроме тебя, в воду никому не пришлось нырять.
— Ну, ты и завернул… — Уважительно цыкаю зубом. — Без бочонка эля не разберёшься!
— Так в чём же дело? — подмигивает Мастер. — Тут за углом есть одно чудное местечко, да и Эри, наверное, уже заняла столик.
— Нет, сегодня пить не буду. Не хочу.
— Тебя что-то тревожит?
— Как сказать…
— Как есть, так и скажи. — Хороший совет, кстати. Мудрый.
— Я сделал много всего и теперь не знаю, что получится.
— Из чего конкретно? — Рогар мгновенно переходит на деловой тон.
— Видишь ли… Я закончил с принцем.
— Совсем?
Нарочито округлённые глаза заставляют меня устало вздохнуть:
— Ну и кто из нас шут?
— Прости, не удержался… Что ты имел в виду?
— Кружево Дэриена приведено в норму и может снова быть инициировано.
— Это… невозможно!
— Невозможно заставить солнце двигаться задом наперёд! Хотя… — Начинаю в уме прикидывать варианты, и Мастер, видя на моём лице глубокомысленную мину, качает головой:
— Ладно, проверять не буду.
— И не надо… Лаймар обещался провести Инициацию как полагается.
— Лаймар?
— Ну да. Вполне подходящий для этого маг. И инструкции у него есть.
— Какие инструкции?
— Из дневника его учителя.
— Лары?
— Лары, муры… Прекрати перебивать! У меня и так мысли путаются.
— Хорошо. Слушаю дальше, — соглашается Мастер и делает это так быстро и охотно, что сразу понятно: своим любопытством он командовать не в состоянии. Впрочем, и правильно — на таком посту да при такой жизни нужно быть любопытным. И даже очень нужно!
— Так вот, принц здоров полностью. За сим я прекращаю наше с ним общение.
— Хм… Что-то мне не нравится настроение, с которым ты это сказал, — замечает Рогар. — Есть какие-то неприятные подробности?
— Да нет… Просто… Я узнал, что из-за него погибла девушка.
— Из-за него?
— Ну… Формально — нет, а фактически… Да. Он мог предотвратить эту смерть. Если бы захотел.
— Если не секрет, кто эта…
— Некая Вийса.
— О! — Мастер нехорошо замолкает, и право удара получаю я:
— Это правда?
— Правда? О чём ты?
— Дэриен спал с ней, а потом бросил?
— М-м-м-м…
— Значит, правда. Собственно, у меня не было причин сомневаться, но…
— Кто тебе сказал?
— Милорд Ректор.
— А! — Реплики Рогара становятся всё короче, и это начинает меня раздражать.
— Может, хватит?
— Что?
— Нечленораздельно мычать! Я могу продолжить и рассчитывать на внятную реакцию?
— Разумеется!
— Хорошо… По поводу Шэрола мы уже говорили. Остаётся Роллена.
— И что с ней?
— Она стерва!
— Это для тебя открытие? — Наивно приподнятая бровь.
— Это НЕПРИЯТНОЕ открытие! Девица нуждается в строгом присмотре, иначе…
— Боишься, что она снова попытается отомстить?
— Не боюсь, знаю. Правда, легче обеспечить безопасность потенциальных жертв, чем справиться с самим источником угрозы… Ты можешь позаботиться о доме Агрио?
— Ага! О Шэроле, о графинях, о Мэвине, о принце… Я никого не забыл? — ехидничает Мастер.
— Вроде бы нет.
— Вот что, парень! Я не могу ходить за тобой и подметать черепки разбитой посуды! У меня, знаешь ли, своих дел невпроворот.
— Позволь напомнить: если я твоя собственность, то все мои трудности — твои трудности. — Изображаю самую добрую улыбку, на которую способен. Правда, люди, когда её видят, считают, что я над ними издеваюсь.
— Ах, так? Значит, ты с самого начала… — Рогар начинает прозревать. Слишком поздно, дяденька, слишком поздно.
— Ну конечно! — Я повис на его плече, доверчиво заглядывая в глаза. — Я же такой беспомощный… такой неумелый… такой глупый… Мне обязательно нужен хозяин, чтобы…
Мастер возмущённо меня стряхивает.
— Мерзавец…
— Это уже было! И совсем недавно!
— Гадёныш…
— Очень близко к истине!
— Какой расчётливый и холодный ум…
— Ты меня хвалишь? Я польщён!
Рогар некоторое время сражается с гневом. Точнее, выбирает между злостью и смехом. Кто одерживает победу? Конечно, второй из поединщиков: Мастер закидывает голову и оглушительно смеётся. А отсмеявшись, грозит мне пальцем:
— Ты за это дорого заплатишь!
— За что? — обиженно надуваю губы.
— Надо же… первый раз в жизни так попасться… Я-то думал, что… Хотя… Видел же, во что ввязываюсь. И прекрасно видел…
— Твоё решение?
— Я должен что-то решать? — Искреннее удивление в серых глазах.
— А кто же? Я на себя такую ношу не взваливал.
— И поступал совершенно правильно! Итак, ты хочешь, чтобы я возился со всем этим молодняком?
— Почему бы и нет? — пожимаю плечами.
— А что будешь делать ты?
— Придумывать нам с тобой новые проблемы, конечно же!
— Кажется, стоит тебя выпороть, — задумчиво роняет Мастер.
— И выпорешь! Только чуток попозже, потому что… Мне ещё ошейник надо вернуть.
— Ты что, его потерял?
— Нет, пропил! Ну не с собой же всё время такую пакость таскать.
— Пакость? — Рогар делает вид, что обижается. — Между прочим, у меня запасных нет, придётся просить одного очень уважаемого…
— Гнома! — заканчиваю фразу за своего хозяина, и тот шумно выдыхает воздух:
— Опять забыл, что ты успел перезнакомиться со всеми моими друзьями…
— И создать у них о тебе весьма благоприятное впечатление! — подмигиваю.
— Это как сказать… Тот же Гедрин…
— Давай потом его вспомним, идёт?
— Ты куда-то торопишься?
— За ошейником. Являться в дом к двум незамужним женщинам на ночь глядя как-то невежливо, не находишь?
— Для тебя-то? — хохотнул Рогар.
— А что такое? Я, кстати, получил великолепное воспитание, чтоб ты знал!
— Вижу. Ладно, беги… Где тебя искать-то?
— У К… У милорда Ректора.
— Ты там живёшь теперь?
— Куда пустили, там и живу!
— К Эри заглянешь?
— Почту за честь. Разрешите идти? — отвешиваю короткий поклон.
— Иди уж… Шарфик у тебя… больно любопытный.
— Чем же? Обычный шарфик.
— Тем, что под ним. — Мастер щурит глаза. — Пользоваться-то умеешь?
— А то!
— Хотелось бы посмотреть.
— Всенепременно! Когда буду в полном твоём распоряжении, вот тогда и…
— Опять ведь улизнёшь, знаю я тебя… Ладно, до встречи!
Раз уж Рогар меня отловил и вынудил вспомнить о некоторых обязанностях, и в самом деле нужно вернуть обратно своё имущество. Ну почему я не захватил «бусики» с собой в последний раз, когда выходил из дома Агрио? Ky-inn ведь взял. И цепочку с ладошкой Йисиры — тоже. А теперь придётся из-за ерунды подвергать себя опасности. Какой? Быть узнанным и вызванным на откровение конечно же. Правда, графинь я не особенно опасался: старшая, скорее всего, и не обратит внимания на скромного… скажем, посыльного, а младшая… Думаю, для неё сейчас существует единственный мужчина на свете в лице Мэвина, а все остальные могут идти дышать свежим воздухом.