«Я утону в сраных деньгах».
Гвоздарь едва не рассмеялся. Никто не знает точно, сколько нефти нашел и извлек Лаки Страйк. Он действовал тайком, очень долго. Таскал по ведру, пока не накопилось достаточно, чтобы выкупиться и свести с лица татуировки. А оставшегося хватило, чтобы сделаться агентом и продавать места в той самой команде, из которой сумел вырваться. Совсем немного нефти – и столько счастья. А Гвоздарь увяз в этой долбаной нефти по горло.
– Гвоздарь? – донеслось еле слышно издали.
– Ленивка! – голос Гвоздаря дрогнул от облегчения. – Я здесь! Внизу! Упал!
Он задергался на радостях, и нефть заколыхалась вокруг.
Наверху показалось тускло-зеленое светящееся пятно. Ленивка просунула в дыру свою крысиную мордочку.
– А ты здорово лоханулся.
– Ага. По полной. – Он слабо улыбнулся.
– Меня Пима за тобой послала.
– Скажи ей, что нужна веревка.
Долгая пауза.
– Бапи не согласится.
– Почему?
Снова долгая пауза.
– Ему нужна медь. Он послал меня за медью. Пока шторм не начался.
– Просто брось мне веревку.
– Когда норму сделаю. – Светящееся лицо исчезло. – Пима кого-нибудь отправит, раз уж я тебя нашла.
Гвоздарь скривился:
– Ты лестницу не видишь?
Еще одна долгая пауза. Оба вглядывались в тусклом свете краски с ее лба. Ничего. Ни лестниц, ни дверей. Просто комната с ржавыми стенами, залитая черной жижей.
– Что с тобой? – спросила Ленивка. – Что-то сломал?
Гвоздарь замотал головой, забыв, что Ленивка его почти не видит.
– Я плаваю в нефти. Скажи Бапи, что тут нефти по горло. Тысячи галлонов. Надо только вытащить меня отсюда, и вся нефть его.
Снова пауза.
– Правда? Много?
Гвоздарь в ужасе осознал, что хитрая Ленивка уже все продумала.
– Не воображай, что ты Лаки Страйк.
– Ну у него же получилось, – возразила она.
– Мы команда, – сказал Гвоздарь, стараясь не показать страха. – Скажи Пиме, что здесь нефть. Тайное хранилище. А если не скажешь, буду являться тебе по ночам, как Малыш Джексон, и вообще кишки выпущу.
Молчание. Ленивка задумалась.
Гвоздаря охватила ненависть. Худая голодная девка, примостившаяся наверху, может его убить или выручить. Пусть скажет Бапи, что от спасения Гвоздаря будет какой-то прибыток. Так нет же, сидит там и решает.
– Ленивка? – окликнул он.
– Заткнись. Я думаю.
– Мы команда, – напомнил он. – Мы клялись на крови.
Он понимал, что она считает. Обдумывает все плюсы и минусы, глядя на огромное богатство. На тайный клад, который она сможет использовать позже, если норны и Ржавый Святой будут милостивы. Ему хотелось заорать, схватить Ленивку и стащить вниз. Пусть она тоже поймет, что значит захлебываться в нефти.
Но орать нельзя. Нельзя ее злить. Она нужна ему. Как же убедить ее, чтобы помогла?
– Давай никому не скажем, – предложил он. – Вместе воспользуемся нефтью.
Снова пауза.
– Ты же сам сказал, что плаваешь там. Когда тебя увидят, сразу поймут, что ты нашел нефть.
Гвоздарь скривился. Слишком уж она умная. В этом-то и проблема с девками вроде Ленивки. Слишком они умные и хитрые для него.
– Мы команда, – повторил он, но уже понял, что это бесполезно.
Он слишком хорошо знал Ленивку. Слишком хорошо знал их всех. Они все умирали от голода. Все обсуждали, что будут делать, если найдут нефть. Такое случается редко. Ленивка должна отыграть свой шанс. Другого ей не выпадет.
«Пожалуйста, – взмолился он. – Пожалуйста, пусть она будет доброй, как Пима. Как Пима и ее мама. Пусть она не будет такой, как мой отец. Норны, пусть она не будет такой, как мой отец!»
Голос Ленивки прервал его безмолвную молитву:
– Пима сказала, чтобы я принесла тебе все необходимое. Если найду тебя.
– Ты нашла меня.
– Ну да. Нашла. – Какой-то шорох. – Вот еда и вода.
В зеленом свете фосфоресцирующей краски что-то мелькнуло. С плеском упало в нефть. Гвоздарь едва разглядел бледные тени, которые сразу же начали тонуть. Вытянул руку, не отпуская трубу. Кое-как схватил бутылку с водой, остальное ушло на дно. Вокруг снова сомкнулась тьма. Ленивка исчезла.
– Вот уж спасибо так спасибо! – выкрикнул он, но она не ответила.
Он не мог знать, скажет ли Ленивка Пиме хоть что-нибудь или просто вернется с медью, твердо решив занять его место, а при случае в одиночку присвоить нефть. Бапи она точно ничего не скажет. Бапи просто заявил бы, что нефть – добыча его команды, и забрал бы ее себе.
Они еще долго будут таскать медь, готовясь к шторму. А это значит, что придется ждать часами, даже Пима уже знает, где он.
Цепляясь одной рукой за стену, Гвоздарь скользкими пальцами и зубами открыл пластиковую бутылку. Прополоскал рот, пытаясь избавиться от нефти, и принялся пить жадными глотками. Пока вода не попала в горло, он не сознавал, как сильно хочет пить. Быстро осушив бутылку, зашвырнул ее во мглу. Если он умрет, это все, что от него останется.
Где-то наверху раздались возня и треск.
– Ленивка?
Звуки прекратились, потом начались снова.
– Ленивка, помоги мне!
Зачем он это сказал? Она уже все решила. По ее мнению, он уже труп. Гвоздарь слушал, как она отрывает остатки кабеля. Пальцы слабели, нефть подбиралась к подбородку. Норны, как же он устал. Интересно, Малыша Джексона так же бросила команда? Ну, тогда понятно, почему его нашли только через год. Наверняка беднягу специально оставили умирать.
«Ты не умрешь».
Он врал себе. Он утонет. Если не найдет лестницу. Или дверь.
Внезапно сердце забилось быстрее.
Если нефть залила помещение случайно, значит тут должны быть двери. Но они наверняка внизу. Значит, придется нырять и искать их, рискуя не вынырнуть обратно. Это опасно.
«Ты по-любому утонешь. Ленивка не спасет».
И это была правда. Он недолго вот так провисит, все больше слабея. В какой-то момент пальцы не выдержат.
«Ты уже умер».
Странное дело, от этой мысли он вдруг почувствовал себя непривычно свободным. Ему теперь совершенно нечего терять.
Гвоздарь медленно сползал по стене, пальцами вытянутых ног пытаясь нащупать какой-нибудь выступ. С первой попытки ничего не нашел. Потом опустился пониже, так что нефть залила подбородок. Что-то почувствовал. Запрокинул лицо и сполз еще ниже. Нефть заплескалась у щек, едва не заливая рот и нос.
Металлическая планка.
Гвоздарь ощупал ее пальцами. Кажется, верх дверного проема, притолока. В длину не больше метра. Опора! Гвоздарь смог расслабиться, дать отдых дрожащим ногам. Тонкая полоска металла – а пользы, как от целого дворца.
«Отдыхай, – сказал он себе. – Жди Пиму. Ленивка скажет ей, что ты здесь. Просто жди».
Он безжалостно отбросил надежду. Может, Пима и попыталась бы его спасти, но Ленивка ничего ей не скажет. Он должен полагаться только на себя.
Гвоздарь балансировал на притолоке и не мог решиться.
Жизнь или смерть. Жизнь или смерть.
И он нырнул.
4
В сущности, черная вязкая жижа была ничем не хуже, чем тьма над ней. Спускаясь вдоль двери, Гвоздарь ощупывал ее руками.
Коснулся пальцами штурвала.
Сердце наполнила надежда. Такими замками задраивают герметичные двери, чтобы изолировать отсек при образовании течи в корпусе. Гвоздарь дергал колесо, пытаясь вспомнить, в какую сторону его надо крутить. Оно не поддавалось. Гвоздарь усилием воли подавил страх и снова дернул. Не двигается. А у него заканчивается воздух.
Гвоздарь рванулся к поверхности, оттолкнувшись от штурвала в надежде, что этим сдвинет его. Вынырнул, замахал руками. Чудом успел ухватиться за тонкую трубу, прежде чем погрузился бы снова. Лихорадочно вытер лицо, прочистил нос. Выдохнул через рот, выплевывая нефть. Хватанул вонючего воздуха.
Не открывая глаз, попытался нащупать ногой притолоку. Испугался, что не отыщет дверь, но тут коснулся ржавого металла и смог кое-как встать. С трудом улыбнулся. Дверь с замком – это шанс. Лишь бы повернуть ту круглую штуковину.
Сверху снова донесся скрежет – Ленивка продолжала трудиться.
– Эй! – крикнул Гвоздарь. – А я нашел выход. И я с тобой поквитаюсь.
Движение прекратилось.
– Ты меня слышишь? – разнеслось эхом. – Я отсюда выберусь и найду тебя.
– Да ты что? Может, мне сходить за Пимой? – В голосе звучала насмешка.
Гвоздарю страстно хотелось схватить Ленивку и окунуть с головой в нефть. Но он решил действовать разумно.
– Если сейчас же пойдешь за Пимой, я забуду, что ты хотела меня бросить.
Долгая пауза.
– Все равно уже поздно, – наконец сказала Ленивка. – Я же тебя знаю, Гвоздарь. Ты по-любому скажешь Пиме, меня выгонят из команды и возьмут другого.
Снова пауза.
– Пусть решают норны. Если выберешься, увидимся снаружи. И сможешь отомстить.
Гвоздарь поморщился. Попытаться все равно стоило. Он подумал о двери. Может, она закрыта снаружи? Может, поэтому штурвал не крутится? Может…
«Если она закрыта, ты подохнешь. Нет смысла думать об этом».
Сделав глубокий вдох, он снова нырнул.
На этот раз, имея запас воздуха и представляя, что надо делать, он быстро нащупал штурвал. Уперся ногами в дверную раму. Сначала надо крутануть, а потом дергать на себя. Он снова налег на колесо.
Ничего не выходит.
Навалился изо всех сил, упираясь ногами в стену.
Не движется.
Он просунул руку в штурвал. Воздух заканчивался, но Гвоздарь не собирался сдаваться. Нажал. Снова нажал, сильнее, чувствуя, как металл давит на сгиб локтя. Легкие разрывались.
Штурвал провернулся.
Гвоздарь удвоил усилия. Перед глазами замелькали золотые, синие и красные пятна. Колесо уже крутилось легче. Легкие отчаянно молили о глотке воздуха, но он перебарывал желание оттолкнуться и выскочить на поверхность. Он крутил штурвал все быстрее; легкие угрожали взорваться. Наконец он вынырнул, сходя с ума от возникшей надежды.
Тяжело задышал в темноте. Постарался запастись воздухом.