Хелен отшатывается. Глаза Вики широко распахиваются.
— Срань господня! — шепчет Илай.
Волна конвульсий прокатывается по телу, и я снова ощущаю себя человеком, пусть и переполненным разъедающей деформой. Вики выдыхает с облегчением. Рио поднимается надо мной и вопрошает хрипло:
— Что с тобой?
А действительно — что? Прислушиваюсь к ощущениям и понимаю, что боли и каких-то особых неудобств, как в прошлый раз, нет. Зрение изменилось, я теперь вижу сокланов, но чуть подсвеченными багрянцем, как в инфракрасном свете. А что там внутри меня?
Внутри как будто бы шевелится, распластав темные щупальца, чудовище-осьминог. Что-то чуждое ждет своего часа. Вроде бы покойный Джо говорил, что деформация может как убить, так и превратить человека в чудовище — из меня должно вылупиться нечто жуткое?
В прошлый раз можно было двигаться между корнями деформы, но сейчас внутри себя я обездвижен, придавлен темнотой.
Возвращаюсь в сознание и говорю:
— Уходите, пока я не навредил вам.
— Нет, — отвечает Виктория. — Мы его не бросим, так ведь? — Она смотрит на остальных.
— Конечно, — кивает Хелен, присаживается на корточки, водит над моей головой руками, от них идет слабое тепло.
Закрываю глаза и шепчу:
— Нет, уходите прямо сейчас. Еще немного, и я не смогу его сдерживать.
— Борись, Ник! — голос у Хелен страдальческий. — Ты сможешь, точно сможешь…
Даже если не стану чудовищем, зачем им рисковать и терять драгоценное время с умирающим? Нужно помочь сокланам принять решение. Приподнимаюсь на локтях, клацнув зубами, издаю максимально устрашающий рык. То, что ждет своего часа, мгновенно пробуждается во мне, и рев получается такой, что сокланов от меня как ветром сдувает. Открываю глаза, облизываю зубы, которые кажутся заострившимся, хотя это полная ерунда, и вижу Илая, утаскивающего бьющуюся в истерике Хелен. Рио хватает под руку Вики и тоже пытается увести, она мотает головой, но идет.
Оглянувшись на меня, Рио бросает:
— Буду рисовать стрелки, чтобы ты смог нас найти. Если сохранишь рассудок. И… тело.
— Валите уже! — ору я, поднимаюсь и, придерживаясь за стену, ковыляю в противоположную сторону, в черноту.
Только бы они не пошли за мной.
Кажется, вижу детали окружающего в кромешном мраке. Поворот. Еще поворот. Культиватор обжигает запястье огнем, словно желает освободиться от зараженного тела. Я бреду, волоча ноги, нагнувшись вперед, руки висят плетьми — будто зомби. Да я и есть зомби, деформированная личность, исковерканная щупальцами бурой тьмы.
Натыкаюсь на стену, поворачиваю еще раз, звуки моги шагов меняются, эхо почти исчезает. Какой-то глухой, совсем заброшенный коридор-тупик. Кажется, здесь ни разу не ступала нога игрока. Сделав еще несколько шагов, опускаюсь на колени, затем мягко валюсь набок. Поворачиваюсь на спину, и это последнее, на что у меня хватает сил, потом просто лежу, пялясь во мрак над собой, а бурая тьма колышется вокруг меня темным мрачным океаном.
Слышу голоса. Говорят двое, мужчина и женщина, их язык мне незнаком, но благодаря нейросети я понимаю их. Странно осознавать это — мой мозг воспринимает смысл непонятных слов.
— Вот он, посмотри. Еще немного, и хаос изменит его.
Гармоничный, красивый женский голос. Негромко, но уверенно он звучит во тьме коридора, отдаваясь коротким эхом. Слышен шелест приближающихся шагов.
— Да, — отвечает хрипловатый баритон. — Хаос расходится быстрее, чем мы рассчитывали. Уничтожить его?
— Погоди. Не забывай, что он из странного мира. У людей Земли огромный потенциал, но почему-то они его не используют. Словно что-то мешает. Не удивлюсь, если он справится сам.
Приоткрываю глаза, вглядываюсь в тусклое свечение, наполняющее коридор.
— Где-то здесь неподалеку брешь, которую наш отряд сомкнул три сезона тому, — продолжает женщина. — Могла она снова раскрыться и впустить в подземелья порождения Хао?
— Нет, Анта, — возражает баритон. — Наши сторожевые артефакты ощутили бы новый ток хаоса под землей. Брешь не разомкнута.
Надо мной стоят двое. И эти двое — самые удивительные люди, которых я видел в своей жизни.
Анте может быть и пятнадцать, а может и двадцать пять, у нее очень гладкая кожа, но глаза не юной девушки. Взгляд гордый, волосы снежно-белые и прямые. Два локона спиралями свисают из-за ушей, подчеркивая красоту лица. На ней штаны из серебристой ткани заправлены в кожаные сапоги со стальными полосками. Поверх белой туники бронежилет с кучей карманов.
Мужчина выглядит гораздо старше и возвышается над девушкой на целую голову. У него седые вьющиеся волосы, нос с горбинкой, подбородок здоровенный, решительный, а глаза узкие и темные. Мышцы как у Тора, одет в кожаный шмот с блестящими металлическими вставками.
Девушка целит в меня из огнестрела неизвестной модели. Больше всего эта штука напоминает сигнальный пистолет, только ствол слишком длинный. К тому же на оружии узоры, по которым пробегают тусклые волны мерцания, а на месте мушки чуть светится ромбовидный драгоценный камень.
Седовласый мужик вынимает из ножен кривой тесак, шагает ко мне, но не торопится привести приговор в исполнение:
— Чую, не справится он… — Мужчина топчется на месте и, оглядевшись, продолжает: —Тут ведь недавно побывал другой местный.
— Знаю, Морф, — кивает Анта.
— Его наверняка нашел и взял под опеку Рольф, сделал своим фаворитом. Не удивлюсь, если теперь у него появится какой-нибудь «лифт». Пока что оповещения об этом не было, но Рольф мог ненадолго задержать его, чтобы сбить остальных с толку. И если фаворит Рольфа будет усилен «лифтом»…
— Ну что же, Рольф любит играть не по правилам. Но мы вряд ли сможем что-либо доказать. Да и смысл теперь, с учетом того, как все изменилось за эти дни?
Пытаюсь идентифицировать странных гостей с помощью нейросети, но она или не видит их, или не работает из-за переизбытка деформы в моем теле.
С полминуты они смотрят на меня. Анта говорит:
— Как думаешь, сколько ему до Восхождения?
— Этот малый не дотянет до третьей стадии, — отмахивается Морф и хлопает себя плоской частью клинка по бедру. — Погляди — хаос затопил его по самую макушку. Вот-вот сломает окончательно и перекроит в какого-нибудь клыкастого урода.
— В том-то и дело. Если хаос изменит его, сделает чудовищем, но не убьет… А затем он все же сумеет достичь Восхождения?
— Хочешь сказать, парень станет каким-нибудь ракшасом? Тем более стоит разрубить его на куски прямо сейчас, пока он еще человек.
Морф не спеша примеряется, как с одного удара отсечь мне голову. На тусклом лезвии тесака поблескивают разводы колдовского света.
Я встречаюсь взглядом с девушкой, и по холодному лицу пробегает тень удивления.
— Погоди, — она кладет руку на плечо беловолосого великана, и он опускает тесак. — Если Рольф нашел себе здесь фаворита, то почему бы и нам не помочь этому местному? Тем более, я впервые вижу такую волю к жизни. Он может быть полезен.
Седой недоволен и вроде собирается возразить, но ничего не говорит. Пристальнее вглядывается в меня. Тем временем беловолосая Анта из кармана на бронежилете достает поблескивающую золотом звездочку с горящим красным камнем в центре. Склоняется надо мной, кладет артефакт мне на лоб, и он начинает печь огнем.
— Слышишь меня? Конечно слышишь. Это даст тебе сил, чтобы излечиться… или умереть быстро. И учти, где-то здесь в пещерах могла оставаться застарелая брешь, вокруг которой бродят несколько порождений Хао. Берегись их.
Она разворачивается, забрав артефакт, и силуэт ее тает в темноте. Во лбу у меня нарастает жжение, там словно разгорается звезда. Морф тоже уходит, но вскоре возвращается. Слышу его голос:
— Жажда жизни? — Он склоняется, заглядывая мне в глаза. — Смотри не захлебнись ею, малый.
Седой воин колеблется, потом пожимает широкими плечами в выпуклых поблескивающих наплечниках.
— Ладно, раз она решила помочь тебе, а я поклялся служить ей, то оставлю кое-что. — Он вынимает из кожаного кармашка-слота на ремне что-то округлое. Легко, почти грациозно наклонившись в тяжелом доспехе, кладет на пол рядом, а затем уходит, бросая через плечо: — Если очухаешься, выпей — эта микстурка тебя спасет. Редкая штуковина, такую не купишь в обычных лавках. Стоит дорого, имей в виду, я отвалил за нее кучу монет. Как выпьешь, при твоем уровне энергии тебя разопрет от новой силы, смотри не лопни. И будь благодарен старому Морфу. Может, когда-нибудь еще поставишь мне стакан-другой в каком-нибудь кабаке…
Массивная фигура удаляется, голос все тише. Под конец я уже почти не слышу его. Сознание взрывается светом, который выжигает черную смолу, он пронизывает меня до костей, жжет даже внутри них. Выжить — значит оседлать огненного монстра, подчинить себе дикую энергию, эту звездную плазму, иначе она сожжет меня!
Свет напоминает сияние Ядра, но в сотни раз мощнее, и он рубиново-красный, как камень в центре артефакта, который Анта прижала к моему лбу. Воображаю себя внутри этой звезды, стараюсь, как раньше, выжечь деформацию, изгнать из себя, но по-прежнему не получается.
Тогда начинаю действовать иначе: вкачиваю звездную плазму в свое хранилище, пытаясь укрепить его — и сундук начинает расходиться вширь. Он трещит, скрипит под напором внутренней мощи. Крышка и стенки выгибаются наружу, раздуваются, он растет, растет… теперь это настоящий сундук великана! Щупальца деформы, ежась и дергаясь от яркого сияния плазмы, стремительно втягиваются внутрь, будто хранилище заглатывает, засасывает их в себя.
Внезапно металлические украшения на стенках и по углам сундука становятся золотыми, а сам он приобретает густо-вишневый, какой-то благородный оттенок и весь начинает светиться
Внимание, Ник! Твое Хранилище модифицировано!
Получено 137 единиц деформы.
Я снова открываю глаза. Глухой темный коридор в закоулках старых каменоломен. Тишина. Никого вокруг. Куда ушли эти двое? Они говорили, что у землян большой потенциал, но мы ничего не умеем по какой-то причине. Нужно будет разобраться.