Положение Ракша было не в пример хуже – демон все еще изводил рабов вопросами о количестве войск и силе колдунов. Дурачок! Откуда тутошним лохам знать про такое? Достаточно на минутку прислушаться к разговорам, чтобы понять: они почти сплошь – младшие дети нищих кланов, не старше двадцати лет, проданные за долги или от отчаяния. Про Вечных владык эти олухи знали только то, что те существуют. Большинство видело в рабстве свой шанс на лучшую жизнь, без угрозы голодной смерти или нападения каких-нибудь уродов. Опыт шудр их ничему не учил. Хотя за возможность не жить в Пустоши я бы тоже душу продал – перспектива сгнить заживо быстро выбивает из головы бредни про свободу и справедливость. Хозяин поглядывал на Третьего тускло. Ох, достукается Ракш, достукается!
Но все имеет конец, закончилось и путешествие по долине смерти. Надсмотрщики оживились, и за следующей цепью холмов нам в лица ударила… Нет, не речная прохлада, а влажная жара и запах дерьма. Правда, где-то далеко взблеснула водная гладь, но до нее нам еще было топать и топать. Мы приближались к реке, о которой местные говорили, как о божестве – благодатная Ранга. Я мог их понять: после путешествия по бесплодной равнине увиденное поневоле вызывало мысль о чудесах.
Тут царил легендарный юг из летописей и фресок: цветущие деревья, цветущие кусты, а рядом – то же самое, но уже с плодами. Лоскутные одеяла полей с колосящимися злаками, заросли какого-то незнакомого растения выше меня ростом, наверняка тоже съедобного, потому что здесь не было места сорнякам. В этом раю все кому-то принадлежало и росло не зря, высаженное аккуратными рядами, словно по ниточке. Лениво вращались здоровенные ветряки, перекачивающие воду из подземных акведуков в хитрые поливочные каналы. Ни капли влаги не пропадало зря, ни один куст не был обойден вниманием, а за пределами полей земля была сухой и голой, без намека на траву, даже неунывающая колючка выглядела какой-то скрученной.
Впереди, на каменистом всхолмье, виднелись первые строения огромного города.
Да! Наконец-то мне подфартило. И дело не в самом городе, а в той штуке, что высилась посреди него: над плоскими крышами, словно стяг над могилой героя, возвышалось огромное здание, сросшееся из шести или восьми отдельных башен. Однозначно строили до Хаоса – тогда все было с налетом шизы. Разрушители вон свой храм на сто локтей в землю закопали, светлые крепость построили – уровни только через телепорты сообщаются, а тут людям в небо захотелось. Я не я буду, если не залезу туда!
Лорд испугано охал и что-то бормотал о нашей миссии.
«Расслабься! Никто ничего не заметит. Вор я или погулять вышел?»
Большой город принял караван шумом, гамом и вонью. Толпы людей теснились на улицах, торгуя, ругаясь и куда-то спеша. Плотность застройки заставляла с нежностью вспоминать квартал Кожевников: там хибары хотя бы разноцветные, а тут – сплошная глиняная пыль. Время от времени в лабиринте зданий обнаруживалась проплешина, занятая резным каменным чудом – особняком какого-нибудь важного горожанина. За прочной оградой цвели белым и розовым фигурно подстриженные кусты и высились забавные деревья, напоминающие веники (Лорд видел такие на картинках). Такое место не может жить без воров! Эх, мне бы пару дней поболтаться здесь, завести знакомства. На залетного фраера с радостью спишут всех ежиков – от рискованных, но жирных наводок будет не отмахаться.
Мечты, мечты.
Город назывался Карба-что-то-там-еще (да пофиг на такие мелочи). Здесь начиналась судоходная Ранга, а большая часть живого товара обретала новых хозяев. Купец потратился на аренду «конюшни», и всех рабов рассадили в небольшие комнатушки человек по десять (нас с Ракшем – опять по отдельности, что к лучшему). Как я и предполагал, на следующий день нас не беспокоили, может, купец отдыхал, а может – дела улаживал. Еще один день скрепя сердце пришлось пропустить, чтобы изучить здешние порядки, но терпеть дальше не было сил. Я собрался на дело.
Вечером рабам раздали пайки и наполнили чашки знакомым отваром. Я незаметно слил свою порцию на пол, второй раз за день. Придется терпеть! Разговоры, и так несвязные, потихоньку замирали, люди укладывались на подстилки и проваливались в сон. Время! Я осторожно сел. Охрана тут практически не ходила. Смысл? Рабы напичканы зельем и почти на всех – зачарованное железо. Иракель был прав – сбежать практически невозможно, обычному человеку, я имею в виду. А вот Разрушителю…
«Щас будет сюрприз!»
Я так рассудил, что одни сломанные кандалы привлекут ко мне ненужное внимание, а вот сотня – наоборот. Воспоминания о караване шудр хватило для того, чтобы Тьма потекла вовне, черная на черном, превращая обычную ночь в отрицание волшебства. Сторожевые заклинания (они здесь были, не надо держать работорговцев за лохов) оказались рассчитаны на попытку взлома, а не на то, что их попросту сотрут. Замки на наручниках – вообще халтура. Самым сложным стало выудить из носа отмычку (думал, она там приросла).
Я выждал минут десять, наслаждаясь темнотой и тишиной, а потом полез на стену. Да, именно на стену. Все дело в дебильности здешней архитектуры – потолочных балок длиннее трех метров я тут не видел. Может, у них в деревяшках какая недостача, железа навалом, а строевого леса – нет. В результате, вместо двери у загона стояла суровая металлическая решетка, стены были по четыре метра в высоту, а сверху – матерчатый полог. Ну не идиотство ли?
Встав на поганое ведро, я выиграл полметра, сцепленные вместе кандалы дали еще метр с небольшим, да и роста во мне немало. Пару раз брякнув браслетом по гребню стены (никто так и не проснулся), я сумел-таки заклинить его в щели между камнями и осторожно подтянулся наверх, стараясь не развалить своим весом всю кладку. М-да, духом делать это было как-то проще.
Воздействие Тьмы не произвело на рабов впечатления, похоже, что одаренных среди них не было. Люди мерно дышали во сне, и только в крайнем загоне какой-то крендель увлеченно пилил веревки о неровную решетку. Так он мне всю охрану переполошит! Шваркнуть его, что ли, чем-нибудь? Ладно, пусть живет: работы ему надолго, а этой ночью кто-нибудь сбежит, мне потом проще будет.
К горящим теплыми огоньками башням я шел, почти не таясь – в отличие от большинства рабов, у меня есть одежда, а кандалов и ошейника, наоборот, нет. Кто там разглядит в темноте прорехи на тунике? Зуб даю – здесь таких оборванцев полгорода живет. Быстро обнаружился первый сюрприз – башни оказались обнесены стеной. И кладка у нее такая ровная, хоть убейся. Был бы нож – не смог бы лезвие просунуть. Чтоб им в следующей жизни икалось, этим мастерам!
Пришлось искать дверь, естественно, оказавшуюся закрытой.
А вот тут не все безнадежно. Я принялся осторожно ощупывать преграду. Защитные и отвращающие заклинания строятся либо в расчете на характерный признак врага, либо по принципу сигнальных линий. Про признак забудем – улица идет вплотную к стене, днем тут до фига народу – бегать проверять замучаешься. По той же причине сигналка не может стоять на самой стене. Остаются – дверной проем, сама дверь и замок. Арконийские орденцы облепили бы заклинаниями все, до чего дотянулись бы, а потом еще и увязали бы волшебство в одно целое – не подступись. Тут же всю магию засандалили в запоры. Страна непуганых идиотов… Я осторожно подрезал Тьмой входящие в притолоку упоры и открыл дверь, даже не поворачивая личину в замке.
Может, там и нет ничего важного, в этих башнях? Не бывает, чтобы настоящие ценности сторожили так халтурно.
За стеной рос парк, самый большой кусок зелени, посаженной не для еды, какой я увидел после спуска в долины. На неравных расстояниях друг от друга высились деревья офигенной толщины (куда там хемленским дубам). Их не то чтобы обхватить, их обойти за раз не получалось. В воздухе плыл незнакомый аромат, несмотря на ночную пору некоторые цветы стояли раскрытыми, а в воздухе порхали… нет, не пестрые бабочки из книг, скорее – большие белые мотыли (их даже Хаос не взял, они в муке прячутся).
На фонарях тут явно экономили (здравствуй, воровской рай!). Я пробирался по кривым дорожкам, напряженно прислушиваясь и стараясь не выходить на свет. Отлично различалось барахтанье мотылей и тонкий писк охотящихся на них зверушек. Далеко впереди, видимо, у ворот, тяжело вздыхали и переступали с ноги на ногу бренчащие доспехами люди. Лезть в кусты мне отчаянно не хотелось (ветка хрустнет – в ушах до утра звенеть будет), пришлось искать дорожку, ведущую к основанию башен. Или башни? Фундамент-то у них был один, а разветвлялись они высоко, где-то ярусе на пятом, сразу снизу и не разглядишь. Вдобавок все это обвивали какие-то более мелкие арки и переходы, местами – варварски сбитые. Я так понял, Древние пытались изобразить початок или что-то вроде того. Почти получилось, если издали смотреть. А вблизи – раздолье для воров, до любого окна однорукий калека шутя доберется.
На выходе из парка обнаружился первый приз – фонтанчик явно питьевого свойства, с глиняной кружкой на крючке. О да, вода! Обалденно вкусная после мутных рабских отваров. Я долго пил, возмещая себе съеденный всухую обед, потом не удержался и ополоснул лицо, тело. Полцарства за мочалку!
Только не расслабляться. Все нычки зараз, я, конечно, не найду, да и смысла нет – добычу нести некуда, а вот разглядеть получше, как тут живут, что жуют, – дело нужное. Есть ли здесь книги? И каким алфавитом их пишут.
Я глубоко вздохнул и неожиданно осознал: есть нечто, что я желаю больше всех сокровищ мира. Мясо! Жирное жареное мясо, вроде того, чей аромат щекочет мои ноздри. Мне до дрожи в руках надоела безвкусная рабская баланда. Я сориентировался по ветру и пошел на цель.
Дразнящие запахи исходили из маленького окошка на уровне второго этажа (считай – руку протянуть). Ах, как это мило: серебряная супница, фрукты в вазах из огромных ракушек и блюдо для дичи в середине стола. Интересно, что там, под крышкой? Судя по запаху – курица. Румяная, истекающая соком птица явственно встала у меня перед глазами. Не знаю, чей это ужин, но будем считать, что мой. Осталось до него добраться – окошко оказалось зарешеченным наглухо. Путь внутрь башни нашелся легко – этажом выше открытый балкон вел в тускло освещенную ротонду со сложным орнаментом на полу (зуб даю – колдовские Знаки). Но стоило мне, млея от предвкушения, сделать шаг ко внутренней двери, как ее створки дрогнули. Я едва успел выскочить на балкон! В зал начали заходить люди – безмолвные и бесполые, замотанные в синий шелк фигуры, числом около дюжины. К счастью, балконом они не заинтересовались (я буквально висел снаружи, молясь на прочность перил). Заняв какие-то известные только им места на Знаке, все повернулись лицом к центру.