Я украдкой глянула на часы.
До девяти вечера еще три часа.
По животу прокатилось волнение. Что говорить, когда я увижу Риса? Что скажет он? Я не хотела рассказывать ему про план, пока не удостоверюсь, что все готово – и он все равно может не одобрить. Методы были отнюдь не честными.
– Я вас догоню. – Алекс поцеловал Аву в лоб. – Сначала схожу в туалет.
Когда все вышли, я повернулась к Алексу, сложив руки на груди.
– Что-то ты долго. И мог бы предупредить, что приедешь.
– Я управляю крупной компанией. У меня есть дела помимо твоей личной жизни. – Он поправил рукав рубашки. – И возможно, тебе стоит посмотреть определение слова «сюрприз». Ава настояла.
Я вздохнула, не желая вступать с ним в спор:
– Отлично. Ты принес то, о чем я просила?
Алекс полез в карман и достал флешку.
– Информация обо всех ста восьмидесяти членах парламента Эльдорры, как ты просила – информация, так же известная как компромат. – Как только я тебе это передам, долг будет уплачен.
– Я понимаю.
Он пристально посмотрел мне в глаза, прежде чем опустить флешку в мою протянутую руку.
Мои пальцы сомкнулись на крошечном устройстве, а сердце забилось, как испуганный кролик. Не могу поверить, что это делаю. Я не шантажистка. Но мне требовался рычаг, срочно, и это – единственный способ его получить.
Я надеялась, мне не придется использовать эту информацию. Но, учитывая, что время не ждет, а мои частные обращения к министрам вежливо, но твердо отклоняются, возможно, все же придется.
– Должен сказать, я впечатлен, – протянул Алекс. – Не ожидал, что в тебе это есть. Возможно, ты все-таки станешь хорошей королевой.
Разумеется, он считал основой хорошего лидерства манипуляции и обман. Наверное, его любимым философом был Макиавелли.
– Алекс, – сказала я, – не пойми меня неправильно, но ты полный ублюдок.
– Одна из самых приятных вещей, что мне говорили. – Он глянул на часы. – Я бы и поблагодарил, но мне все равно. Надеюсь, дальше справишься сама? – Он кивнул на флешку.
– Да.
Мне пришла в голову одна мысль. Спрашивать не следовало – я чувствовала, что ответ мне не понравится – но…
– У тебя есть компромат и на меня, верно?
Впрочем, за свою жизнь я совершила не слишком много компрометирующих поступков – за исключением отношений с Рисом, пока они были тайной… И того, что делаю сейчас.
Иронично.
Губы Алекса слегка изогнулись.
– В информации – сила.
– Если что-то просочится, Ава никогда тебя не простит.
Единственная угроза, которая на него действовала.
Я не думал, что он что-то раскроет, но с Алексеем Волковым никогда нельзя знать наверняка.
Он похолодел.
– На этом наши дела окончены, ваше высочество. – Он остановился у двери. – Рекомендую для начала заглянуть в семейную историю Артура Эрхолла. Там есть информация, которая покажется вам весьма любопытной.
Он исчез в коридоре, оставив мне флешку и легкую тошноту.
Привлекать Алекса – ужасная идея, но жалеть о сделанном уже поздно.
Я достала запасной ноутбук и вставила флешку. Я недостаточно доверяла Алексу, чтобы подключать ее к своему персональному компьютеру.
Я открыла дело Эрхолла. Финансы. Прошлые отношения. Семья. Тайные политические сделки и скандалы. Возникло искушение заглянуть в последний файл, но сперва я щелкнула на семью, как посоветовал Алекс.
Поначалу все выглядело нормально – краткая родословная, информация о бывшей жене, которая погибла в авиакатастрофе много лет назад. Затем мой взгляд остановился на слове «дети» и двух именах под ним.
Моя ладонь взлетела к губам.
О боже.
Глава 45Рис
Она не приходила.
Я стоял на крыше самой северной башни дворца и, стиснув зубы, наблюдал, как тикают стрелки на часах.
Шесть минут десятого. Семь. Восемь.
Бриджит всегда была пунктуальна, если только ее не задерживали на встречах – но какие встречи так поздно вечером.
Тик. Тик. Тик.
В груди заныли сомнения. Связаться через Бута и прокрасться во дворец – чистая авантюра, но я отчаянно хотел ее увидеть.
Несмотря на все упрямство Бриджит, я знал: есть шанс, что она не появится. Но еще я знал ее. Вопреки сказанному она не хотела меня отпускать, как я не хотел оставлять ее, – и я предполагал, что последние две недели стали для нее таким же адом, как для меня.
Отчасти я надеялся, что это не так – мысли о ее боли вызывали желание спалить дворец дотла. Но другая, эгоистичная часть меня надеялась, что она думала обо мне так же часто, как я – о ней. Что каждый вдох давался ей с немалым трудом, а каждое упоминание моего имени пронзало грудь острой иглой боли.
Ведь боль означала, что ей не все равно.
– Давай, принцесса. – Я смотрел на красную металлическую дверь, желая увидеть Бриджит. – Не подведи.
Двенадцать минут десятого. Тринадцать.
Челюсть пульсировала в такт ударам сердца.
Черт подери. Если сегодня не получится, я попытаюсь снова, пока не добьюсь успеха. Всю жизнь я сражался и побеждал в отчаянных битвах, а битва за Бриджит стала самой важной из всех.
Если она не может или не хочет за нас бороться – из-за чувства вины, долга, своей семьи или по какой-то другой причине, – я буду бороться за двоих.
Четырнадцать минут десятого. Пятнадцать.
Черт, принцесса, где ты?
Либо Бриджит не получила записку, либо решила не приходить.
Бут написал, что передал послание, и я ему верил. Иначе бы не обратился. Но если он сказал правду, то…
Меня пронзила боль, но я заставил себя ее преодолеть. Если понадобится, я буду ждать всю ночь – на случай, если она передумает, и…
Вдруг дверь распахнулась, и появилась она. Запыхавшаяся, раскрасневшаяся, растрепанная.
Мой пульс подскочил до скорости света.
Я выпрямился, легкие наполнились воздухом – и наконец я снова ожил.
Бриджит остановилась в проеме, не отпуская ручки двери, ее рот приоткрылся, а грудь тяжело вздымалась.
Лунный свет плескался по крыше, окрашивая ее золотые волосы серебром и освещая стройные изгибы ее тела. Ветер доносил до меня отголоски ее нежного жасминового аромата, и зеленое платье колыхалось вокруг ее бедер, обнажало плечи и длинные гладкие ноги.
Я любил это платье. Она знала, что я люблю это платье. И впервые за несколько недель внутри меня что-то разжалось.
– Привет, – выдохнула она. И крепче сжала ручку двери, словно пытаясь удержаться на ногах.
Мои губы изогнулись.
– Привет, принцесса.
Пространство между нами гудело от предвкушения и невысказанных слов, словно живое, дышащее существо, которое притягивало нас друг к другу. Отдаленность, которую я почувствовал в больнице, исчезла. Я ощущал это кожей, душой – даже в воздухе, которым дышал.
Все, что мне пришлось пережить за последние две недели, чтобы сюда попасть, того стоило.
– Прости за опоздание. Я столкнулась с Маркусом, и он затеял разговор о коронации. – Бриджит убрала с лица волосы, и я заметил легкую дрожь в ее руке. – Оказывается, архиепископ…
– Иди сюда, малышка.
Мне было плевать на Маркуса и на архиепископа. Мне нужна она. Только она.
Она замерла от моего низкого голоса, огрубевшего за недели тоски. На секунду мне показалось, сейчас она развернется и убежит – возможно, это было бы разумно, учитывая бушующее во мне пламя. Но потом она бросилась ко мне, и ее волосы развевались на ветру.
Я легко поймал ее, и наши губы встретились. Схватка языков. Столкновение зубов. Руки ощупывали каждый сантиметр, куда только могли дотянуться.
Мы пожирали друг друга, словно прошло не две недели, а два года.
Я сжал ее ягодицы и прикусил нижнюю губу в наказание за потраченное впустую время, которое мы могли бы провести вместе. За то, что возомнила, будто ее слова смогут заставить меня от нее отказаться, хотя она единственное, чего я когда-либо желал.
Даже если в запале я сделал глупость и ушел, я всегда нашел бы дорогу обратно.
– Прости, – страстно прошептала Бриджит. – За то, что наговорила в больнице. Я не хочу выходить за Стефана, и я не…
– Знаю. – Я провел ладонью по ее спине, по разгоряченной плоти и прохладному шелку, и ее снова охватила легкая дрожь. – Прости, что ушел.
Меня сковало раскаяние. Наша разлука – в равной степени и моя вина. Я должен был остаться. Сражаться отчаяннее.
С другой стороны, ей требовалось личное пространство, чтобы разобраться в себе. Приступ дедушки еще был свеж в ее памяти, и в тот день она бы не изменила своего решения.
– Я думал, ты не придешь. – Моя рука задержалась на ее пояснице. – Напомни мне убить Маркуса, когда увижу его в следующий раз.
Она хихикнула.
– Договорились. – Бриджит вздернула подбородок, встретившись со мной взглядом. – Я… – Казалось, она обдумывает следующие слова. – Как ты сюда попал? Если бы тебя кто-то увидел…
– Никто бы меня не увидел. Я «морской котик», помнишь? – протянул я. – И вполне способен пробраться мимо нескольких дворцовых охранников.
Она закатила глаза, и я улыбнулся ее веселому раздражению – такому знакомому. Черт, я скучал по ней. По этому. По нам.
– А Бут?
– Я чуть ли не до смерти напугал беднягу, заявившись к нему домой, но я бываю весьма убедительным.
Потребовалось даже меньше убедительности, чем я рассчитывал. По словам Бута, после больницы Бриджит совсем раскисла, и он надеялся, свидание со мной ей поможет. Он не был дураком – и догадался, что между нами действительно все серьезно.
Бут мог потерять работу, если бы кто-нибудь узнал, что он передал Бриджит мое письмо, но он все равно пошел на риск.
Я должен этому парню холодное пиво и хороший бифштекс.
– Не ожидала, что после случившегося ты выйдешь на связь, – сказала Бриджит. – Я думала, ты обиделся. Думала… – она тяжело сглотнула, – …ты уехал.
– Я уезжал. Пришлось покинуть страну, чтобы получить новую визу, – пояснил я, когда ее брови взлетели вверх. – Туристическую, на полгода. – Я ухмыльнулся. – Нужно срочно купить футболку с надписью «Я люблю Эльдорру».