По ее губам скользнула легчайшая улыбка.
– Значит, ты останешься на полгода? – Слова прозвучали с облегчением и грустью одновременно.
Полгода – долгий срок, но нам его точно не хватит.
– Нет, принцесса. Я останусь, пока ты здесь.
Глаза Бриджит вспыхнули от восторга, но потом она снова насторожилась.
– Но почему… и как…
– Я разберусь как. А касательно почему… – Я сильнее прижал ее к себе. – Я тебя не брошу. Если ты в Эльдорре, то и я в Эльдорре. Если ты в Антарктиде, Сахаре или посреди гребаного океана, я рядом. Я твой, а ты моя, принцесса, и закон меня не удержит. Мне плевать, что написано на клочке бумаги. Если понадобится, я сожгу весь гребаный парламент.
На ее лице отразилась буря эмоций.
– Рис…
– Я серьезно.
– Знаю. И видимо, со мной что-то не так, потому что меня еще никогда так не привлекала перспектива поджога. – Ее мимолетная улыбка исчезла. – Но мне нужно тебе кое-что сказать. Несколько новостей.
Ее тон насторожил меня.
– Хорошо.
– Забавно, что ты сказал о сожжении парламента. У меня есть идея… не сжигать его физически, – поспешно добавила она, когда мои брови поползли вверх. – Но есть надежда отменить закон до того, как Стефан сделает предложение.
Зверь в моей груди зарычал при упоминании его имени. План Андреаса не решал краткосрочной проблемы помолвки Бриджит и Стефана – а проблема будет краткосрочной, – но с ней я разберусь сам. Бриджит никогда не наденет на палец кольцо, подаренное другим мужчиной.
– Только я не знаю, справлюсь ли. – В ее взгляде мелькнула нерешительность. – Это не совсем честно.
– Что именно?
Щеки Бриджит окрасил румянец, она выпрямилась и сказала:
– Шантажировать министров, чтобы они рассмотрели предложение и проголосовали за отмену.
Одну чертову секундочку.
– Повтори.
Она повторила:
– Как я сказала, не самая честная стратегия, но…
Я сдавленно хмыкнул. Она нахмурились:
– Что?
– Ты говорила с Андреасом?
Если нет, то ситуация слишком иронична.
Бриджит нахмурилась еще сильнее.
– Нет. Зачем говорить об этом с Андреасом? Он хочет украсть корону.
Вовсе нет. Мы с Андреасом провели немало времени, обдумывая план, и, хотя я по-прежнему совершенно ему не доверял, я знал: корона его не интересует. Ему слишком нравилась беззаботная жизнь принца без обязательств.
– У него похожая идея, но только касательно Эрхолла, а не всего парламента. – Я ухмыльнулся. – Ты всегда стремилась к самым высоким достижениям.
– Почему ты общаешься с… – Бриджит сделала большие глаза. – Ты знаешь.
Настал мой черед удивляться. Как она… И тут меня осенило. Компромат на Эрхолла. Должно быть, у нее есть информация обо мне и Андреасе.
Но сначала я решил убедиться, что мы говорим об одном и том же. Я собирался раскрыть свое происхождение; просто не хотел шокировать ее внезапной сенсацией, если вдруг ошибаюсь.
– Я знаю про Андреаса. – Я пристально наблюдал за ней. – Что он…
Между нами повисла напряженная тишина.
– Твой брат.
– Мой брат.
Мы произнесли это одновременно. Мой секрет раскрыт.
После тридцати четырех лет без семьи – свою мать я семьей почти не считал – было странно осознавать, что у меня есть брат.
– Значит, это правда. – Бриджит глубоко вздохнула, отходя от шока. – Как ты узнал?
– Кристиан провел расследование и рассказал мне. Я пошел к Андреасу.
Я рассказал ей о случившемся в его таунхаусе и о плане Андреаса шантажировать Эрхолла информацией обо мне. Эрхолл не мог допустить скандала перед выборами, а давно потерянное дитя случайной любви точно попадало под это определение.
– Немного пугает, что мне пришла в голову такая же идея, как и двоюродному брату. – Я видел, как в голове Бриджит крутятся шестеренки, пока она переваривает информацию. – Ты уверен, что ему можно доверять?
– Нет, но у нас есть рычаг воздействия. Он не хочет, чтобы кто-то узнал об отцовстве Эрхолла, иначе…
– …он может потерять королевский статус, – закончила Бриджит. – Для него это хуже смерти.
– Ага.
Хреновая ситуация. Я терпеть не мог подобные игры – а мы оказались в самой запутанной паутине политических игр и интриг. Еще мне не нравилась идея с шантажом, но если нужно, то я готов.
В прекрасных голубых глазах Бриджит сияло сочувствие.
– Думаю, новости об Эрхолле и Андреасе стали для тебя шоком. Я знаю, что ты испытываешь к отцу смешанные чувства.
Можно сказать и так. А можно сказать, что я стал презирать его еще сильнее, когда раскрыл его личность
– Он мне не отец. – Эрхолл был в лучшем случае донором спермы. – Но сейчас я не хочу о нем говорить. Давай сосредоточимся на твоем плане.
Касательно Эрхолла мне предстояло многое обдумать, но это можно сделать и позже.
Бриджит меня поняла и сменила тему.
– Хорошо. Итак, – она вздернула подбородок, – решено. Мы шантажируем спикера парламента.
Несмотря на браваду, в ее словах прозвучала нотка нервозности, и я почувствовал острую потребность ее защитить – от всего мира и от ее собственных сомнений и неуверенности.
Я хотел, чтобы она увидела себя такой, какой ее видел я. Абсолютно идеальной.
Я обхватил руками ее лицо:
– Мы сделаем это вместе. Ты и я против всего мира, принцесса.
От ее улыбки в груди разлилось тепло.
– Кроме тебя, мне никто не нужен, мистер Ларсен. – Она глубоко вздохнула. – Информация может пригодиться, чтобы подтолкнуть Эрхолла, но касательно парламента – сначала я хочу попробовать кое-что другое. Я всегда воспринимала газеты как врагов, но, возможно, они могут стать союзниками.
Она изложила свой план. Проще, чем шантаж ста восьмидесяти самых влиятельных людей в Эльдорре, но все равно та еще авантюра.
– Уверена? – уточнил я, когда она закончила. – Это большой риск.
Бриджит многое потеряет, если план не сработает.
– Да. Даже не знаю, как я не додумалась раньше. – Она помолчала. – Хотя знаю. Боялась реакции людей и снижения своего авторитета. Но я устала бояться. Чем выше риск, тем больше награда, верно?
Я улыбнулся:
– Точно.
В конце концов Бриджит была моим самым серьезным риском и самой большой наградой.
Она взяла меня за руку, и наши пальцы переплелись.
– Я скучала.
Настроение изменилось, перейдя от резкого, практичного планирования к чему-то более мягкому и до боли уязвимому.
– Я здесь. Я не уйду. – Я провел большим пальцем по ее нижней губе. – Я забочусь о том, что принадлежит мне, а ты стала моей, как только я увидел тебя возле того плохо защищенного дома в Тайере. Разумеется, пока я его не исправил.
Ее губы тронула улыбка.
– Тогда ты меня терпеть не мог.
– Неважно. Ты все равно была моей. – Я обхватил ее за шею, удерживая большой палец на губе. – Моей, чтобы ссориться. Моей, чтобы защищать. Моей, чтобы трахать. – Мой голос стих. – Моей, чтобы любить.
Бриджит резко вдохнула.
– В Коста-Рике ты спросила, влюблялся ли я когда-нибудь. Я ответил «нет». – Я опустил голову, и наши лбы соприкоснулись, а ее губы оказались в нескольких миллиметрах от моих. – Спроси еще раз.
Я повторил просьбу из больницы, но на этот раз Бриджит, не отводя взгляда, спросила:
– Ты когда-нибудь влюблялся, мистер Ларсен?
– Лишь однажды.
Я скользнул рукой от ее шеи к затылку:
– А ты, принцесса? Когда-нибудь влюблялась?
– Лишь однажды, – прошептала она.
Я резко выдохнул – ее слова проникли в душу, заполняя трещины, о которых я даже не подозревал.
До Бриджит я никогда не любил и не был любим, но теперь наконец понял, из-за чего весь сыр-бор. Это лучше любой пуленепробиваемой брони или забвения, обнаруженного мною на дне бутылки во время недолгого романа с алкоголем.
Алкоголь дарил онемение, а мне оно не требовалось. С ней я хотел чувствовать каждую чертову мелочь.
Я притянул Бриджит ближе, и мы крепко прижались друг к другу.
– Чертовски верно, – выпалил я. – Лишь однажды. Первый и последний раз. Не забывай об этом, принцесса.
Я взял ее за волосы, оттянул голову назад и прижался горячим, настойчивым ртом к ее губам, одновременно устраиваясь на стуле.
Бывали ночи, когда я не спешил, смакуя каждый сантиметр ее тела, прежде чем исполнить наше общее страстное желание, и бывали ночи, подобные этой – когда наша отчаянная потребность быть вместе пересиливала все остальное.
– Рис… – выдохнула она, когда я задрал ее юбку и сорвал трусики – мне не хватало терпения их стянуть. Я швырнул порванный шелк на пол и коленом раздвинул ее ноги.
– Люблю, когда ты называешь меня по имени. – Я проник в нее, проглотив тихий вскрик поцелуем и проталкиваясь все глубже, пока не погрузился на всю длину.
Нам пришлось сдерживать стоны, чтобы их не разнес ветер, но это лишь усилило яркость момента, будто все наши эмоции сконцентрировались в этом маленьком пузыре, где существовали лишь мы.
– Сильнее, пожалуйста. – Бриджит выгнулась и впилась в меня ногтями, ее теплая кожа контрастировала с прохладой ночного воздуха на моей спине.
Я схватился за спинку стула и дал ей то, о чем она просила. Из моего горла вырвался стон, когда она уткнулась лицом мне в грудь, пытаясь заглушить крик.
– Ты так хороша, принцесса.
Я вдалбливался в нее снова и снова – кровь дошла до точки кипения, а мышцы дрожали от напряжения. Она была скользкой и узкой, ее дыхание обжигало кожу, когда она сжималась вокруг меня и разбивалась с безмолвным криком.
Вскоре кончил и я – оргазм пронзил меня с бешеной интенсивностью, и потребовалось времени вдвое больше обычного, чтобы прийти в себя.
Когда толчки наконец утихли, я приподнялся на руках, чтобы не придавить Бриджит своим весом, но она обхватила ногами мою талию, удерживая рядом.
– Второй раунд? – Я убрал с ее лица прядь волос. Она выглядела сонной, ленивой и довольной и все еще казалась мне нереальной.