Он ухмыльнулся и снова поцеловал меня. На этот раз глубже, настойчивее, и я прижалась к нему, позволяя его прикосновениям и вкусу унести меня прочь.
Первый поцелуй был для всего мира. Этот – для нас.
Глава 47Рис
Неделю спустя
– Ваше высочество! – Ассистентка Эрхолла вскочила из-за стола, широко раскрыв глаза. – Простите. Не знаю, что случилось, но вас нет в календаре. Должно быть, какая-то путаница…
– Все в порядке, – ответила Бриджит с любезной улыбкой. – Я не назначала встречу, но мы хотели бы поговорить со спикером. Он свободен?
– А… хм… – Взволнованная женщина просмотрела бумаги и кивнула. – Да, конечно. Пожалуйста, следуйте за мной.
Она провела нас через покои спикера к кабинету. Толстый синий ковер заглушал звуки наших шагов.
Мы действительно здесь.
Я не боялся Эрхолла, но впервые виделся с ним с тех пор, как узнал, что он мой отец. Во всяком случае, биологический. Он ни хрена не сделал, чтобы заслужить подобную честь.
Помощница Эрхолла постучала в дверь. Нет ответа. Постучала снова.
– Что? Я же сказал не беспокоить! – рявкнул он.
Женщина вздрогнула:
– Господин спикер, ее высочество принцесса Бриджит хочет вас видеть. И… гм… мистер Ларсен.
Она бросила в мою сторону быстрый, благоговейный взгляд.
Я поборол гримасу.
На прошлой неделе вся Эльдорра – черт побери, весь мир – узнал мое лицо и имя. Они заполонили полосы газет от Токио до Нью-Йорка, а кадры с пресс-конференции Бриджит и «откровенные» фотографии и видео наших поцелуев демонстрировались на каждом новостном канале.
Пресса представила эту историю как сказку о принцессе и ее телохранителе, а комментаторы подхватили, выкладывая целые статьи и заметки о любви, долге и традициях.
Публика проглотила наживку. По словам Бриджит, парламент завалили письма с призывами отменить закон, а хэштег #любовьважнеестраны всю неделю оставался в тренде в социальных сетях.
Любовь – самое универсальное чувство. Не всем довелось ее испытать, но все этого хотят – даже те, кто утверждает обратное, – и пресс-конференция Бриджит затронула эту базовую потребность. Теперь она была не просто королевской особой. Она стала человеком и, что гораздо важнее, вызывала чувство сопричастности у всех, кто не мог воссоединиться со второй половинкой по какой-либо причине.
Нет ничего могущественнее чувства сопричастности.
План Бриджит сработал лучше, чем мы могли надеяться, но мне было неприятно видеть собственное лицо в каждом киоске и испытывать повышенное внимание со стороны окружающих.
Но я согласился на этот план, хоть и понимал, что он окончательно разрушит оставшееся у меня подобие частной жизни. Если выйти из тени и оказаться в центре внимания необходимо для нашего воссоединения, я готов давать интервью каждому проклятому журналу.
Бриджит, помощница Эрхолла и я ждали ответа спикера.
Хлопнул ящик стола. Через несколько секунд тишины дверь распахнулась, и я увидел раздраженного Эрхолла.
У меня натянулась каждая мышца. Мой отец. Я не знал, чего ожидал. Может, екнувшего сердца при виде мужчины, который технически являлся половиной меня, или ненависти, которая бурлила внутри больше тридцати лет, дожидаясь того дня, когда я смогу высвободить ее потоком ударов, крови и проклятий.
Но я не почувствовал ничего. Ничего, кроме смутного отвращения к тщательно уложенным, прилизанным волосам Эрхолла и гнева из-за улыбки, которой он одарил Бриджит – натянутой, на грани неуважения.
– Ваше высочество. Прошу, входите. – Судя по тону, сюрприз его отнюдь не порадовал, и он демонстративно не замечал меня, когда мы зашли в его большой, обшитый дубовыми панелями кабинет.
Мы с Бриджит сели напротив спикера. Обстановка кабинета говорила о холодности владельца – никаких личных вещей, кроме университетских дипломов в рамках, висящих на стенах.
Я изучал Эрхолла, пытаясь найти между нами сходство. Заметил намек в изгибе скул и наклоне лба. Не настолько очевидное, чтобы о нашем родстве догадался незнакомый человек, но, если приглядеться повнимательнее, различить его было возможно.
Я моргнул, и сходство исчезло, сменившись уставшим лицом и холодными расчетливыми глазами.
– Итак, – Эрхолл сцепил пальцы под подбородком. Его губы были сжаты и напряжены, как и остальное лицо, – сама кронпринцесса посетила мой кабинет. Чему обязан такой честью?
– У меня есть пункт повестки для следующей парламентской сессии. – Бриджит излучала авторитет, и во мне вспыхнула гордость. Она прошла долгий путь со дня, когда мы сидели в ее номере в Нью-Йорке и смотрели по телевизору отречение Николая. Во время его речи она выглядела так, будто ее вот-вот вырвет, но сегодня от той испуганной, неуверенной девушки не осталось и следа. – Откройте ходатайство об отмене закона о королевских браках.
Эрхолл пристально посмотрел на нее и расхохотался. Громко.
В горле клокотал рык, но я заставил себя молчать. Сейчас выступает Бриджит.
– Я думал, вы опять хотели обсудить вопросы гражданских писем, – сказал Эрхолл. – Боюсь, этого я сделать не смогу. Закон – один из старейших в Эльдорре, и, сколь бы… трогательной ни была ваша пресс-конференция, это традиция. Кроме того, у нас есть проблемы гораздо важнее, в частности, загрязнение воды, к которому вы привлекли внимание в прошлом месяце. Жителям Хедельберга нужна чистая питьевая вода, не так ли?
Бриджит лишь улыбнулась на его деспотичную угрозу:
– Боюсь, вы меня неправильно поняли. Это не просьба, и я уверена: парламент достаточно компетентен, чтобы решить несколько вопросов за один раз. А иначе предлагаю задуматься о методах вашей работы, господин спикер… Или вообще сменить спикера.
Смех Эрхолла умолк, а лицо ожесточилось.
– При всем уважении, ваше высочество, парламент консультируется с короной из вежливости, но никто, даже его величество, не может диктовать закон.
– Отлично, ведь я не диктую закон. – Бриджит скрестила ноги. Она сидела с идеально прямой спиной и свысока смотрела на спикера. – Я прошу вас его отменить. Он устарел и не имеет практической ценности ни для страны, ни для народа. Без самоценности традиция – лишь подражание прошлому, и народ со мной согласен. Недавний опрос показал – отмену одобряет девяносто три процента граждан.
Грудь Эрхолла надулась от негодования.
– Позволю себе не согласиться. Традиции – основа этой страны, моей и вашей власти. Мы не можем просто отправить их на свалку. Так что нет, боюсь, я не стану вносить предложение. И неважно, сколько было продано футболок с изображением мистера Ларсена, – добавил он с легкой усмешкой.
Мы с Бриджит обменялись взглядами.
Ты уверен?
Да. Давай.
Коротко, лаконично и молчаливо. Самый продуктивный разговор, что у нас когда-либо был.
– Вам стоит больше заботиться об имидже мистера Ларсена, – мягко сказала Бриджит, прежде чем бросить бомбу. – Учитывая, что он ваш сын.
Большинство взрывов оглушительны – от силы выброшенной энергии трещат зубы и барабанные перепонки. Этот оказался бесшумным, но в сто раз более смертоносным: ударные волны обрушились на Эрхолла прежде, чем он успел предвидеть.
Я мог определить точный момент удара. Лицо спикера побледнело, а из взгляда исчезло высокомерное самодовольство – его глаза заметались между мной и Бриджит. Туда-сюда, туда-сюда, как два шарика для пинг-понга, застрявшие в маятнике.
– Это… он… это ложь, – пробормотал Эрхолл. – У меня нет сына.
– Мичиган, лето восемьдесят шестого, – сказал я. – Дейдре Ларсен.
Я не думал, что такое возможно, но Эрхолл побледнел еще сильнее – цвет лица совпадал с цветом накрахмаленной рубашки.
– Судя по реакции, вы ее помните. – Я наклонился вперед и мрачно улыбнулся, когда Эрхолл слегка отодвинулся. На его лбу блестела слабая струйка пота. – Кстати, она умерла. Подсела на алкоголь и наркотики после того, как ее бросил какой-то ублюдок, когда она рассказала ему, что беременна. От передозировки, когда мне было одиннадцать.
Мне показалось, я заметил во взгляде Эрхолла вспышку сожаления, но он быстро ее скрыл.
– Жаль это слышать. – Он сжал зубы и потянулся поправить галстук, но его рука опустилась на полпути. – Но боюсь, я не знал Дейдре Ларсен. Вы меня с кем-то перепутали.
Мои руки сжались в кулаки. Бриджит положила ладонь мне на колено, ее прикосновение было прохладным и успокаивающим – я глубоко вздохнул и заставил себя расслабиться.
Я здесь не для того, чтобы драться с Эрхоллом – по крайней мере, физически. У нас более важная цель.
– Тест ДНК говорит об обратном. – Я залез в карман и с глухим стуком швырнул на стол бумаги, любезно предоставленные Андреасом. Эрхолл подпрыгнул. – Посмотрите, если не верите.
Он к ним не прикоснулся. Мы оба знали: я говорю правду.
– Чего вы хотите? – Эрхолл немного восстановил самообладание. – Деньги? Титул? – Он поднял бровь. – Ежемесячные семейные встречи?
Несмотря на насмешливый тон, он смотрел на меня со странным выражением, почти…
Нет. В тот день, когда я добровольно вступлю с ним в любую форму «семейных» отношений, в аду начнется ледниковый период.
– Ее высочество уже сказала. – Я кивнул в сторону Бриджит. Она сидела спокойно, с нейтральным, почти скучающим выражением лица и наблюдала за нашим разговором. – Мы хотим, чтобы вы внесли предложение об отмене закона о королевских браках.
– А если я этого не сделаю?
– Возможно, новости о вашем давно потерянном ребенке появятся на первой полосе следующего выпуска «Геральд», – сказала Бриджит. – Конечно, гипотетически. Журналисты способны раскопать самые ужасные вещи. – Она покачала головой. – Жаль, они не дождутся выборов. В этом году у вас весьма сильный соперник. Даже намек на скандал может переиграть ситуацию в его пользу. Но что я обо всем этом знаю? – К ней вернулась улыбка. – Я лишь «красивое личико».