– Я сейчас приеду.
Я была уже на полпути к двери, когда меня остановила Норма.
– Не нужно. Я понимаю, ты хочешь ее увидеть, но она уже спит, а ты приходила только вчера. – Ее голос смягчился. – Я звоню, только чтобы сообщить. Не зацикливайся на этом слишком сильно, милая. Такое случается, и у нас все под контролем. Честное слово.
Она права. Мне ужасно не хотелось оставлять Мауру в одиночестве после срыва, но персонал в «Гринфилде» – профессионалы. Они обучены справляться с такими ситуациями и умеют делать это гораздо эффективнее, чем я.
– Верно. – Я выдавила улыбку, хотя Норма меня не видела. – Спасибо за звонок. Пожалуйста, дайте знать, если будут какие-то новости.
– Хорошо.
Я повесила трубку и принялась за завтрак, но меня совершенно покинул аппетит.
Может, стоит заглянуть в «Гринфилд» на всякий случай…
Мой телефон зазвонил опять – пришло новое сообщение, которое доказало: день действительно может стать хуже.
Наталья: СТЕЛЛА
Наталья: Что это за хрень?
К сообщению прилагалась фотография с фотосессии на Гавайях. «Деламонте» наконец запустили кампанию, а в «Вашингтон Уикли» вышла статья. Джулиан проделал огромную работу, и Луиза была в восторге. Вчера она написала мне по электронной почте, расхваливая эту статью.
Похоже, мою семью она впечатлила куда меньше.
Я могла понять, почему они шокированы. На фото, которое прислала Наталья, я стояла спиной к камере, но явно была топлесс. Нижняя часть бикини прикрывала все необходимое, и ни на сантиметр больше.
Впечатление от снимка было скорее художественное, чем эротическое, но все же это, вероятно, самая скандальная история, в которой когда-либо участвовали Алонсо.
Стелла: Фото
У меня не было настроения баловать Наталью ответами.
Я знала, что моя семья взбесится из-за фотографий с Гавайев, но мне было все равно. С того ужина прошло почти три месяца, а мы так и не разговаривали. Возможно, нам мешали гордость и упрямство, а может, все это время я была права. Им все равно, являюсь ли я частью семьи.
Мои поступки волновали их, только когда им становилось за меня стыдно. Я совсем не удивилась, что первое за несколько месяцев сообщение от Натальи содержало критику.
Наталья: Ты ГОЛАЯ
Наталья: Мама и папа сходят с ума!
Стелла: Я ПОЛУГОЛАЯ. А если мама и папа сходят с ума, пусть скажут мне об этом сами. Они взрослые. Тебе не нужно постоянно говорить за них.
Мы переписывались, но я почти слышала ее ошеломленное молчание.
Я провела жизнь, исполняя желания сестры и позволяя ей собой управлять. С меня хватит.
Если бы у родителей были какие-то проблемы, пусть скажут мне лично.
А если это проблемы Натальи, пусть засунет их сами знаете куда.
Наталья: Не знаю, что на тебя в последнее время нашло, но это совсем не здорово. ТЫ взрослая, Стелла. Веди себя соответственно.
Наталья: И полуголая – ненамного лучше, чем полностью голая.
Наталья: Папа – начальник аппарата кабинет-секретаря. Как, по-твоему, это на нем отразится?
Раздражение проникло под кожу.
Спорить с Натальей – словно спорить с кирпичной стеной. Она никогда не отступает и не пытается встать на место другого человека. Она всегда права, а все остальные всегда ошибаются.
Вместо того чтобы ответить, я ей позвонила.
Когда она взяла трубку, я не дала ей возможности заговорить.
– Мне. Плевать.
Я повесила трубку и перевела телефон на беззвучный режим.
Я веду себя инфантильно? Возможно.
Буду ли я потом сожалеть о своей истерике? Вероятно.
Но я разберусь с этим, когда придет время. На данный момент главная радость утра – что я лишила сестру дара речи.
Тем не менее я не могла сосредоточиться на работе, а потому переоделась в старую футболку и шорты и занялась единственным, что помогало мне даже при самом сильном стрессе: генеральной уборкой.
Я начала с кухни и прошла через весь пентхаус, смахивая пыль и протирая каждый угол. Нина убиралась раз в неделю, но последний раз она приезжала пять дней назад, так что дел оказалось предостаточно.
Мои подруги считали такую тактику снятия стресса странной, но это была идеальная продуктивная деятельность, не требующая умственных усилий. Кроме того, каждое движение влажной тряпки словно очищало от застоявшейся энергии, что казалось приятным бонусом.
Наконец я добралась до кабинета Кристиана.
Замешкалась.
Я заходила в его святую святых, только чтобы полить бедные растения, о которых продолжала заботиться и после переезда. Он предложил нанять кого-нибудь еще, но я к ним привязалась.
Кристиан не возражает, если я захожу туда в его отсутствие, верно? Он же позволяет мне поливать цветы… Если бы он не хотел моего присутствия, он бы сказал.
Замешкавшись еще немного, я открыла дверь.
Я провела в кабинете Кристиана больше всего времени, потому что очень старалась вернуть все на свои места.
Это была монохромная комната со светло-серыми стенами, черным кожаным креслом и массивным столом из стекла и металла. Даже глобус в углу был черно-серым.
Очевидно, у него такая же аллергия на цвет, как и на искусство.
– Кристиан еще ничего не знает, но мы добавим сюда немного жизни, – сказала я столу. Там не было ничего, кроме ноутбука, двух дополнительных мониторов, пресс-папье и матово-серого футляра с четырьмя одинаковыми ручками «Монблан». – Рано или поздно.
Я вытерла стол и так увлеклась, пытаясь определить, на какое животное походит пресс-папье – Ягуар? Кабан? Кошка? – что случайно опрокинула подставку для ручек.
Я опустилась на колени и собрала ручки, но неправильно рассчитала расстояние от пола до стола и случайно ударилась головой о нижнюю часть, когда поднималась.
– Ох! – Я вздрогнула от резкого приступа боли.
Может, что-то не так с планетами – сегодня явно не мой день.
Я дождалась, пока пройдет головокружение, прежде чем подниматься снова. На этот раз я взялась за край стола, чтобы не совершить ту же ошибку.
Поэтому мне нельзя иметь стеклянный стол. Он слишком хорошо вписывается в окружающую среду.
Мои пальцы наткнулись на небольшую выпуклость, но я не обратила на нее внимания, пока не встала и не заметила, что выдвинулся один из ящиков.
Он выглядел иначе, чем другие. Меньше размером, из черного, а не серого металла, и спрятанный в большом ящике с канцелярскими принадлежностями.
Секретное отделение.
– Боже.
Я уставилась на него с недоверием.
Я знала, что у Кристиана есть всякие гаджеты и устройства, но потайной ящик? Серьезно? Я думала, такое бывает только в кино.
Нужно закрыть его и двигаться дальше. Вероятно, там содержится конфиденциальная информация, которая меня не касается, но любопытство взяло верх.
Если я гляну одним глазком, ничего не случится, верно? Кроме того, содержимое выглядело безобидным. Просто стопка черных папок.
Я подняла и открыла верхнюю папку.
Казалась, там просто скучный текст, пока мой взгляд не остановился на имени сверху.
Я дважды моргнула, пытаясь удостовериться, что прочитала верно, но сколько бы я ни смотрела, слова не сдвигались с места.
Я быстро просмотрела оставшуюся часть страницы и поняла, что это не просто случайный текст о школах, днях рождения и хобби. Он обо мне.
Все о моей жизни – день рождения, друзья, увлечения и места, где я училась, начиная с подготовительной школы и заканчивая колледжем, – изложено черным по белому.
Зачем Кристиану это досье? Заглянуть в мое прошлое, чтобы найти преследователя?
Я уже рассказала ему все, но, может, он беспокоился, что я упустила какую-то информацию.
Но когда я пролистала остальную часть папки, я поняла: дело явно в другом.
На этих страницах была вся моя жизнь. От базовой информации, вроде профессии родителей, до любимой еды, внеклассных занятий и чертового любимого профессора в колледже. У него даже был список всех людей, с кем я когда-либо встречалась.
Меня сейчас стошнит.
Желчь подступила к горлу, но я отложила папку и дрожащими руками взяла следующую.
Она оказалась еще хуже первой. Там были полные досье не только на меня, но и на всех моих близких, включая мою семью, друзей, Мауру и бывших бойфрендов.
В третьей папке была коллекция медиафайлов, в частности мои выпускные фотографии из колледжа, газетная статья о гастрономическом мероприятии, которое я организовала, и фотографии с моего первого показа мод, которые много лет назад попали на какой-то сайт.
Все фотографии и статьи были в открытом доступе. Никаких личных или откровенных снимков, но в сочетании с остальными файлами… Мне стало дурно.
У меня промелькнула мысль, что Кристиан может оказаться моим преследователем, но это не имело смысла. И я достаточно хорошо знала Кристиана, чтобы понимать: он не стал бы меня терроризировать.
Недостаточно хорошо, чтобы предвидеть, что у него есть досье на всю твою жизнь, пропел коварный голос в моей голове.
Возможно, у Кристиана была веская причина, но это все равно грубое вторжение в мою частную жизнь. Он копался не только в моей жизни; он затронул всех, кого я знала.
Делал это без моего согласия и скрывал.
Как давно у него эти материалы? Дни? Недели? Месяцы?
Желудок взбунтовался, и я едва успела добежать до ближайшей ванной, как простилась с завтраком.
Я задыхалась, на глаза навернулись слезы.
На прошлой неделе мы были в это время на яхте в Италии. Я призналась ему в любви, и он поцеловал меня так, словно мои чувства взаимны.
Семь дней казались вечностью – достаточным сроком, чтобы сон превратился в кошмар.
Может, информация нужна ему, чтобы выследить преследователя. Может, он хотел убедиться, что в моей жизни не было серийных убийц. Может… может…
Я хваталась за каждую соломинку, но могла думать только о том, как Кристиан сидел за столом и копался в моей жизни с такой легкостью, будто искал информацию в «Гугле».