Проведенное вместе время стоит разбитого сердца.
Не злись, я не сравниваю тебя с животным. Но если бы у меня была возможность вернуться в прошлое и уйти из кафе за минуту до твоего появления или остаться в офисе и не заходить в квартиру в день, когда вы подписали договор аренды, я бы ею не воспользовался.
Даже зная, чем все закончится.
Даже зная, что в конце концов мне разобьют сердце.
Потому что все самые прекрасные дни моей жизни были с тобой, и я ни на что их не променяю.
Лучше быть несчастным после того, как ты меня полюбила, чем быть счастливым, никогда не зная тебя.
6 августа
Стелла,
Помнишь, как мы столкнулись в вестибюле тем вечером, когда подписали соглашение? Ты сказала, свидание – это когда приглашают кого-нибудь поужинать, выпить и может, подержать за руку. Или, в качестве альтернативы, пообниматься на скамейке с видом на реку, шептать милые глупости и поцеловать на прощание.
Тогда сказанное тобой показалось мне ужасным, но если ты когда-нибудь ко мне вернешься… Я все спланировал.
Мы поужинаем в моем любимом итальянском ресторане в Колумбия-Хайтс. Это крошечное заведение, едва ли способное вместить дюжину посетителей одновременно, но они делают вторые лучшие ньокки в мире (после моей бабушки).
Ее больше нет, но когда я был маленьким, я приходил к ней после школы, и она часами учила меня готовить. Кроме времени, проведенного с тобой, это были самые счастливые дни в моей жизни. Хохотать с ней на кухне, раскатывать тесто и пачкаться в муке, пока играет ее любимая старая музыка из шестидесятых.
Ее ньокки были моим любимым блюдом. К сожалению, рецепт потерялся после ее смерти, но когда я попробовал их в том ресторане… Оказалось максимально похоже на то, как готовила она.
Знаю, я отклонился от темы, но мне хотелось поделиться этой историей. Я никогда никому не рассказывал, как научился готовить.
В любом случае, думаю, ресторан тебе понравится. Потом чего-нибудь выпьем в соседнем баре и пойдем на набережную, сядем на скамейку у реки. Будем целоваться, держаться за руки и шептать сколько угодно милых глупостей.
Ведь если это свидание состоится, значит, ты меня простишь. А если ты вернешься, я больше никогда не дам тебе повода уйти.
12 августа
Стелла,
Сейчас два тридцать ночи.
Я не спал почти двадцать четыре часа.
Но я не могу заснуть, не сказав тебе это…
Я стараюсь, Бабочка. Я чертовски стараюсь.
Держаться от тебя подальше. Не думать о тебе. Не любить тебя.
Моя жизнь была бы гораздо проще, если бы я мог двигаться дальше, но я не могу.
Даже если ты никогда меня не простишь.
Даже если больше никогда не заговоришь со мной.
Даже если будешь двигаться дальше.
Я все равно буду любить тебя.
Ты всегда будешь моей первой, последней и единственной любовью.
Глава 46
В те выходные я встретилась с семьей в кафе в Вирджинии.
Мы сидели в кабинке возле выхода. Самый тихий уголок ресторана, охваченного воскресной суетой.
Отец надел свою любимую синюю рубашку поло, мама – свой фирменный жемчуг, а сестра – смертоносные каблуки и слегка раздраженное выражение лица, как и всегда во время наших ежемесячных приемов пищи.
Будто семейный ужин переместился в зеленую кабинку вместо любимого родителями обеденного стола из красного дерева.
Единственными отличиями было солнце в окнах и неловкая тишина за столом после того, как кончились темы для светской беседы.
– Итак. – Мама откашлялась. – Как дела у Мауры?
Я моргнула от выбора темы, но с готовностью ответила:
– Все хорошо. В «Гринфилде» у нее есть сад и пазлы, так что она счастлива.
Мама кивнула:
– Хорошо.
Снова наступила тишина.
Весь вечер мы упорно не замечали главного. Такими темпами мы пробудем здесь до закрытия.
Я сомкнула руки вокруг кружки и набралась смелости от тепла, сочащегося в ладони.
– Насчет того, что случилось за ужином… – Все заметно напряглись. – Прости, если задела твои чувства, мама, – мягко сказала я. – Я не специально. Но вы должны понять, почему я оплачиваю уход за Маурой. Она всегда была рядом, когда я нуждалась в ней. Теперь она нуждается во мне, и я не могу бросить ее на произвол судьбы. У нее больше никого нет.
– Я понимаю. – Мама слегка улыбнулась, когда я вздрогнула от удивления. – За последние месяцы у меня было время это обдумать. Честно говоря, я всегда немного завидовала твоим отношениям с Маурой. Сама виновата, конечно. Я была слишком занята карьерой, чтобы проводить много времени с вами, девочки. А когда я поняла, сколь многое упустила, вы уже выросли. И больше не хотели проводить с нами время. Нам практически приходится заставлять вас приходить на семейные обеды.
– Дело не в том, что я не хочу проводить с вами время. Дело… – Мои щеки вспыхнули. – В обмене достижениями.
Произнесенное вслух, это прозвучало глупо, но каждый раз, когда я думала о «веселой игре» в достижения, под кожей шевелилась тревога, разъедая нервы.
– Это превращает все в соревнование, – сказала я. – У тебя, папы и Натальи высокие должности, а я… ну, ты знаешь. Я люблю моду и не стыжусь. Но каждый раз, когда мы играем в эту игру, я чувствую себя самым большим разочарованием за столом.
– Стелла. – В мамином голосе прозвучала боль. – Ты не разочарование. Признаю, нам не всегда понятен твой выбор, и да, мы бы хотели для тебя более финансово стабильную карьеру. Но ты никогда не можешь нас разочаровать. Ты наша дочь.
– Мы желаем тебе самого лучшего, – хрипло добавил отец. – Мы не пытались помешать тебе заниматься любимым делом, Стелла. Мы просто не хотим, чтобы однажды ты проснулась и поняла, что совершила ошибку, но уже слишком поздно.
– Я знаю. – Я не сомневалась, что родители желают мне самого лучшего. Проблема заключалась в том, как именно они это делают. – Но я уже не ребенок. Вы должны позволить мне принимать собственные решения и совершать ошибки. Если мой бренд станет успешным, отлично. Если нет, значит, я усвою несколько важных уроков и в следующий раз поступлю иначе. Но я знаю, что хочу заниматься именно этим. Я не могу вернуться к работе по найму.
Родители обменялись взглядами, а Наталья заерзала на стуле.
– У меня есть приличная сумма от нескольких крупных контрактов с брендами, и я… – Я замялась, но закончила: – Я доделала первую коллекцию. Местный бутик взял ее на продажу, так что надеюсь, она тоже принесет деньги.
Еще я планировала провести официальный онлайн-запуск, но сначала хотела прощупать почву.
Мама сделала большие глаза.
– Правда? О, Стелла, это потрясающе!
– Спасибо, – застенчиво сказала я. И провела большим пальцем по ручке кружки. – Значит, вы не злитесь, что я не ищу работу в офисе?
Очередной обмен взглядами.
– Очевидно, у тебя прекрасно идут дела с контрактами и у твоего бренда хороший старт. – Отец закашлялся. – У тебя нет причин устраиваться в офис, если ты этого не хочешь. Но, – сказал он, когда на моем лице расцвела улыбка, – если у тебя возникнут проблемы, ты должна сообщить нам. Не скрывай этого, как свое увольнение из журнала.
– Не буду, – пообещала я.
– Хорошо. Так, а где твой болтливый бойфренд? – проворчал он. – То, как он говорил со мной в моем собственном доме – верх неуважения, но, думаю, в его словах была доля истины.
Моя улыбка померкла.
– Мы, хм… – я сглотнула ком в горле. – Мы расстались.
На меня уставились три пары удивленных глаз.
Учитывая, как мы с Кристианом защищали друг друга за ужином, они могли подумать, что мы продержимся дольше нескольких месяцев.
Я тоже.
– Мне жаль, – сочувственно сказала мама. – Как ты?
Я заставила себя улыбнуться.
– Буду в порядке.
– Найдешь кого-нибудь получше, – оживился отец. – Он мне никогда не нравился. Знала бы ты, какие слухи… – он осекся, когда мама резко толкнула его локтем под ребра. – Впрочем, думаю, сейчас это уже не имеет значения, – проворчал он.
Я сменила тему, и разговор пошел легче, пока отец не вышел на улицу, чтобы ответить на звонок, а мама не пошла в туалет.
Наталья весь вечер вела себя тише обыкновенного, но повернулась ко мне, когда они оказались вне пределов слышимости.
Я напряглась, приготовившись к очередному критическому или язвительному комментарию.
Но она взглянула на меня почти застенчиво.
– Я не хотела снова поднимать вопрос при маме и папе, – начала она. – Но я очень жалею, что рассказала им про увольнение. Я не желала зла.
– Уверена?
Она сделала большие глаза, и ее щеки залил румянец.
– Возможно, немного, – тихо признала она. – Ты была права, когда сказала, что происходящее похоже на соревнование.
– Так не должно быть.
– Верно. – Наталья посмотрела на меня с любопытством. – Ты изменилась. Стала…
– Смелее? – сказала я с легкой улыбкой.
Она улыбнулась в ответ:
– Да.
Это был один из величайших подарков от Кристиана. Не дорогие украшения или шикарные поездки, а смелость говорить за себя.
Мы с сестрой снова погрузились в молчание, когда вернулись родители.
Я вдруг почувствовала странную усталость, но, возможно, дело было в переизбытке эмоций.
– Нам пора ехать на мероприятие, но ведь скоро семейный ужин? – с надеждой спросила мама. – Хотя возможно, нам следует пропустить часть с достижениями и просто насладиться едой.
Я издала сдавленный смешок:
– Пожалуй, это хорошая идея.
Я вдохнула знакомый аромат ее духов, когда она обняла меня.
Моя семья постоянно обнималась на публике, но обычно это было напоказ. Нам следовало исполнять роль идеальной семьи.
Но сейчас объятия казались искренними.