Несмотря на непринужденный тон, я видел в его глазах эмоции.
Удивление. Паника. Страх.
– Появилось немного свободного времени. Решил узнать, как там мой лучший подчиненный. – Я улыбнулся в ответ.
При слове «подчиненный» у него дернулся глаз.
Мы смотрели друг на друга, и воздух напитался запахами ржавого железа и назревающего насилия.
Теперь, когда мы оказались лицом к лицу, я наконец мог дать волю эмоциям.
Кейдж был моим лучшим сотрудником. Моей правой рукой.
Когда-то он спас мне жизнь, и был одним из немногих людей, кому я доверял.
Его предательство скрутило меня изнутри, как колючая проволока, и выдавило кровь.
По капле за каждый совместный обед, за каждый разговор, за каждую решенную сообща проблему и за каждую передрягу, из которой мы выбрались вместе.
Багровая лужа наполнила желудок кислотой и разъедала броню, пока я не почувствовал горе и очередной укол сожаления о том, что предстояло сделать.
Я облегченно вздохнул.
Броня восстановилась и заперла противоречивые эмоции обратно в клетку.
Пять секунд. Самый долгий срок, на который я позволял себе сентиментальность.
– Зачем? – Я нарушил молчание. – Ты захотел зарплату повыше? Больше признания? Гребаного адреналина, потому что чертовски заскучал?
Кейдж отказался от глупой игры.
– Дело не в деньгах. Дело в тебе. – В его словах прозвучала обида. – Если бы не я, где была бы сегодня компания? Это я управляю повседневными делами, пока ты летаешь по миру на своем чертовом частном самолете и живешь в шикарных отелях. Твое имя на двери. Ты тот, перед кем все лебезят. Ты генеральный директор, а я чертов сотрудник. Я не твой партнер. Я всего лишь солдат, твой подчиненный. Каждый раз, когда я куда-то иду, меня спрашивают только о тебе. Надоело.
Да ладно. Меня почти разочаровала столь банальная причина предательства. Зависть и возмущение – столь же приземленные эмоции, какой я привык считать любовь.
Но такова природа людей. Их самые основные эмоции – самые опасные.
– Значит, больше признания, – мягко сказал я. – И ради этого ты бежал к нашему крупнейшему конкуренту, предал друга и то, что ты якобы помог построить. Ты мог поговорить со мной, но ты, твою мать, этого не сделал. Ты не герой, Кейдж. Ты чертов трус.
Кейдж помогал мне в становлении компании и играл неотъемлемую роль в ее деятельности. Я прекрасно компенсировал ему и то, и другое на протяжении многих лет.
Но «Харпер Секьюрити» добилась успеха не благодаря деятельности, а благодаря моим знакомствам и созданному мной киберподразделению. Кейдж мало интересовался знакомствами и еще меньше разбирался в киберразработке. Его рассуждения ошибочны.
Единственное, в чем он прав, – я отвлекся. Я бы поймал его раньше, если бы не Стелла.
У меня возникли небольшие подозрения после сделанных им отчетов по Дикону и Беатрикс, я плюнул на это и занялся вопросами поважнее.
– По крайней мере, «Сентинель» меня ценит, а ты, как я видел, снизил планку. Было весело играть в шпиона. Я разваливал компанию изнутри, а ты даже не замечал, потому что слишком увлекся своей чертовой подружкой, пока я занимался делами. – Улыбка Кейджа застыла. – Ты давно не общаешься со мной как с другом, Кристиан. Командуешь мной как тупым лакеем. А ведь ты бы сейчас лежал мертвый с пулей в башке, если бы я не спас твою задницу.
Воспоминание промелькнуло перед глазами.
Колумбия, десять лет назад. Возник конфликт с торговцем оружием, и я оказался в центре перестрелки.
Я отчетливо помнил изнуряющую жару, беспорядочные выстрелы и крики, и рывок Кейджа, оттолкнувшего меня за миллисекунду до того, как пуля пронзила мой затылок.
Он охранял местного коррумпированного бизнесмена, и нам пришлось с боем выкручиваться из безвыходной ситуации.
И вот, десять лет спустя мы снова оказались на грани перестрелки.
Мой взгляд был устремлен на Кейджа, но внимание приковано к выпуклости на его поясе и тяжести собственного пистолета между бедром и поясницей.
– Есть личное, а есть бизнес, – холодно сказал я. – Когда мы работаем, ты – мой подчиненный.
У Кейджа снова дернулся глаз.
– Я так понимаю, история с Диконом и Беатрикс – тоже твоих рук дело.
– Да, пришлось. «Сентинель» занервничал, когда «Магда» оказалась пустышкой. – Он поднял бровь. – Может, все-таки скажешь, что особенного в этой картине?
– Пусть останется тайной. Так интереснее жить. И теперь, конечно, возникает вопрос… – Мой голос смягчился. – Что с тобой делать?
Я не терпел предателей. Плевать, друзья ли это, семья или тот, кто спас мне жизнь.
Как только черта пройдена, с ними нужно разделаться.
Молчание продлилось еще несколько секунд, а потом мы с Кейджем одновременно вытащили оружие и выстрелили.
Послышался лязг металла о металл.
Я нырнул за ржавый корпус автомобиля, сердце колотилось, кровь наполнялась адреналином.
Я легко мог прикончить его одним выстрелом. Он стрелял хорошо; я лучше.
Но один выстрел – слишком мало для столь огромного предательства.
Я хотел причинить боль.
– Ты не собираешься меня убивать, – крикнул Кейдж. Я увидел его отражение в окнах машины напротив. Он укрылся за грузовиком, но пистолет и обрывок джинсов выглядывали из-за старой металлической рамы. – Не здесь. Я тебя знаю. Ты, наверное, раздумываешь, как бы меня помучить.
Я не попался на удочку. Я не собирался перекрикиваться на свалке, словно персонаж второсортного боевика.
Телефон загудел от нового сообщения.
Я бы проигнорировал его, учитывая нынешние… обстоятельства, но инстинкт подсказал иначе.
Что-то не так.
Я мельком глянул на экран.
Брок: 23, кафе «Дистрикт»
Мозг автоматически преобразовал код в полное сообщение, учитывая контекст.
Выведен из строя, нужно срочно проследить за Стеллой. Мы в кафе «Дистрикт».
Неведомая мне прежде паника скрутила позвоночник и забурлила в крови.
Со Стеллой что-то случилось.
Он этого не сказал, но я почувствовал. Тот самый инстинкт, что заставил меня проверять сообщения посреди проклятой перестрелки, сработал так громко, что почти заглушил голос Кейджа.
– Этого не случится, – продолжил он. Его голос охрип от волнения и сожаления. – Только один из нас выберется отсюда живым, и это будешь не ты.
Я принял решение мгновенно.
– Тут ты ошибаешься. – Я вышел из-за корпуса автомобиля.
Кейдж вышел из укрытия и нацелил на меня пистолет, но я нажал на курок прежде, чем он успел выстрелить.
Выстрел эхом разнесся по пустой свалке, за ним последовали еще три.
В грудь, в голову и в каждую коленную чашечку на случай, если он выживет и ему хватит глупости продолжить бой.
Он пошатнулся и рухнул на землю.
Держа пистолет наготове, я двинулся к нему. Мягкий шелест травы сменился хрустом гравия, и я встал над ним.
Пустые, широко открытые глаза, приоткрытый рот. Кровь стекалась под ним в лужу, окрашивая землю в темно-красный цвет.
Мне не требовалось проверять его пульс, чтобы убедиться: он мертв.
Десять лет вместе обесценились за считаные минуты – и все потому, что он обиделся на меня за собственный выбор.
Я переступил через тело Кейджа и вернулся к машине.
У меня не было ни времени, ни возможностей для сентиментальности. Любой, кто меня предал, мертв для меня в прямом и переносном смысле.
Когда кто-нибудь найдет Кейджа, если его вообще найдут, его тело уже растерзают дикие звери.
Курц – единственный, кто может стать проблемой, но он ничего не скажет. Мертвый Кейдж для него бесполезен, и он не станет рисковать собственной шеей, сотрудничая с полицией.
Поскольку я работодатель Кейджа, нужно придумать хорошую историю для властей остальной компании, но это не займет много времени. Подробностями я займусь позже. Сообщение Брока прокручивалось в голове, пока я выбирался со свалки. Внутри снова вспыхнула паника, смешанная со здоровой дозой страха.
Когда я выехал на шоссе, я моментально забыл о Кейдже.
Единственное, что имело значение, – Стелла.
Глава 48
По мере приближения к кафе тревожные инстинкты звенели все громче, и они переросли в ужас, когда я пришел и обнаружил, что Брока тошнит в туалете.
Стеллы нигде не было.
Ему удалось в общих чертах обрисовать случившееся, прежде чем он снова согнулся над унитазом.
Я не стал расспрашивать дальше. Каждая секунда была на счету, а он едва держался на ногах.
Вместо этого я отправился к стойке, чувствуя, как в венах холодеет кровь, и потребовал показать записи с камер наблюдения за последние два часа.
Через пять минут болтовни и утомительных протестов мне продемонстрировали упомянутые кадры в тесном кабинете менеджера кафе.
Сердце колотилось словно бешеное, пока я наблюдал, как на экране разыгрываются зернистые сцены.
Зашли Стелла и Брок. Сделали заказ у стойки и сели за разные столики, дожидаясь прихода ее семьи.
Несмотря на серьезность ситуации, я почувствовал укол гордости за то, как уверенно она выстроила разговор. Я не слышал, что они говорили, но считывал язык тела.
Когда семья Стеллы ушла, Брок подошел к ней снова, но теперь его походка стала более шаткой. Они со Стеллой быстро что-то обсудили, и он помчался в уборную. Через минуту она встала, покачнулась и снова села. Ее лицо побледнело, и казалось, ей трудно дышать.
Я сжал спинку кресла менеджера так сильно, что побелели костяшки пальцев.
Видимо, кто-то накачал ее наркотиками. Это самое простое и правдоподобное объяснение.
Меня переполняло желание оказаться внутри экрана и ее утешить, а потом уничтожить ублюдка, который с ней это сделал.
Стелла снова встала и спотыкаясь, направилась к двери. Она сидела прямо у выхода и успела пройти всего несколько метров, когда кто-то подошел к ней сзади.
Все мои чувства обострились.