Я не сдержалась и бросилась к нему в объятия.
– Я думала, у тебя работа!
– Закончил пораньше, – он поцеловал меня в губы, и я вздохнула от наслаждения. – Я скучаю по Осеннему фестивалю.
– Ага. Уверена, именно по нему ты и скучаешь, – поддразнила Джулс.
Подруги смотрели на нас с восхищением, и я поняла, что они впервые видят нас в качестве… пары? Я не знала, как называть наши отношения. «Пара» звучало слишком скучно, но, видимо, мы были именно ею.
Мы ходили на свидания, болтали по ночам и занимались диким, горячим сексом. Мы с Алексом Волковым были парой.
Бабочки в животе затрепетали от восторга.
Алекс пробыл с нами до конца фестиваля. Он отказывался играть в большинство фестивальных игр, но мы уговорили его сфотографироваться в тыквенной фотобудке.
– Ты понимаешь, что это наши первые совместные фотографии? – Я триумфально помахала снимками. – Если ты не повесишь их в гостиной, я обижусь.
– Даже не знаю. Ты не слишком вписываешься в интерьер, – мягко ответил он.
Я шлепнула его по руке, заслужив редкий смешок. Стелла чуть не поперхнулась какао от изумления.
День прошел идеально: отличная еда, отличная погода, отличная компания. Единственная неприятность случилась, когда Алекс порезался обо что-то острое в одной из палаток. Порез оказался настолько глубоким, что по пальцу потекла кровь.
– Ерунда, – сказал он. – Просто царапина.
– У тебя идет кровь, – я положила руки на бедра. – Нужно промыть и перевязать рану. Пошли.
Мой тон не допускал возражений.
Я не позволю ему расхаживать с кровоточащей раной на руке. А вдруг попадет инфекция?
Уголки губ Алекса поползли вверх.
– Да, мэм.
Я только фыркнула – он истекал кровью – и потащила его в поликлинику кампуса, где скучающая студентка-стажер выдала нам марлевый тампон и пластырь.
Промыв порез под проточной водой в ванной, я промокнула его марлей.
– Не двигайся.
Я выбросила марлю в мусорку и открыла пластырь.
– Надо быть осторожнее, – проворчала я. – Повезло, что ранение несерьезное. О чем ты вообще думал?
Я подняла взгляд и увидела, что Алекс смотрит на меня с легкой улыбкой.
– Что?
– Ты такая милая, когда волнуешься.
Я поджала губы, изо всех сил сдерживая улыбку.
– Не подлизывайся, неприятностей тебе все равно не избежать.
– У меня неприятности? – протянул он. Захлопнул ногой дверь и запер ее свободной рукой.
У меня ускорился пульс.
– Да.
– Считаешь, я подлизываюсь?
Я слегка кивнула.
Алекс посадил меня на раковину.
– Нужно это срочно исправить, не думаешь?
Я прикусила нижнюю губу, когда он задрал мне платье и провел зубами по соскам сквозь тонкое кружево белья.
– Алекс, мы в университетской поликлинике, – пропищала я, желая, чтобы он остановился и продолжал, одновременно. Все отправились на фестиваль, так что народу почти не было, но сотрудница приемной сидела в нескольких метрах от двери, а дверь и тонкие стены прекрасно пропускали звуки.
– Я в курсе, – он зубами сдвинул бюстгальтер в сторону и сосредоточил внимание на моей груди, одновременно нащупывая здоровой рукой нужную точку у меня между ног. Я вся намокла, и бедра стали скользкими от соков, пока он сводил меня с ума ртом и пальцами. Его член упирался мне в ногу, толстый и твердый, как стальной стержень, но когда я потянулась к нему, Алекс оттолкнул мою руку.
– Надеюсь, это не твое любимое белье, – сказал он.
Я нахмурилась.
– Что…
Звук рвущейся ткани ответил на незаконченный вопрос.
При виде моего шока губы Алекса изогнулись в кривой ухмылке.
– Поскольку мы выяснили, что ты любишь поорать, – сказал он, – открывай рот.
Мои бастионы пали.
Я открыла рот, и он затолкал туда трусики, заглушившие мой стон. Я задрожала, почувствовав вкус собственного возбуждения.
Внутри все запульсировало, и в глазах потемнело. Было нечто невероятно сексуальное в том, что нас могли поймать в любую минуту.
Алекс снова переключился на мою грудь, введя один, а потом и два пальца в мои скользкие складки. Я схватила его за волосы и в неистовстве потянула так сильно, что ему, наверное, стало больно, но он не подал виду.
Он оторвался от моей груди и посмотрел на меня горящими глазами.
– Вот так, солнце, – промурлыкал он, все сильнее трахая меня пальцами. Его ладонь погружалась внутрь меня по костяшки, а непристойные звуки ее скольжения в мокрой вагине создавали грязную симфонию, усиливавшую мое возбуждение. Я бесстыдно подпрыгивала на его руке, и из уголков рта текли слюни, когда я кричала в самодельный кляп.
– Кончи для меня, как маленькая шлюшка.
И я кончила. Сильно, быстро и бесконечно, высоко взлетев во взрыве небесного блаженства.
Когда я наконец вернулась на землю, то увидела, как он расстегивает штаны и начинает дрочить. Ему не потребовалось много времени, чтобы кончить, покрывая мои бедра толстыми, горячими струями.
– Нет, – сказал он, когда я захотела себя вытереть. Вытащил у меня изо рта порванные трусики и засунул себе в карман четкими, точными движениями. – Я хочу, чтобы ты ходила с моей спермой на коже и точно знала, кому принадлежишь.
Мои щеки обдало жаром.
– Алекс, – прошипела я. – Я не могу выйти туда без нижнего белья, и…
– Можешь и выйдешь, – он провел пальцами по моим бедрам, на которых уже высыхала сперма. – Чем быстрее ты подчинишься, тем быстрее мы сможем уйти домой, где ты примешь душ. С моей помощью, – с лукавой улыбкой добавил он.
– Ты сумасшедший.
Но я сделала как он просил, натянула вязаное платье и поправила волосы. Когда мы вышли, я не смогла посмотреть дежурной в глаза. Скорее всего, она догадалась, чем мы занимались, – перевязка раны не занимает так много времени.
Когда мы присоединились к друзьям, мою голую кожу погладил ветер, и я подпрыгнула, вызвав ухмылку у Алекса и недоуменные взгляды у остальных.
– Все в порядке? – спросила Стелла. – Ты какая-то напряженная.
– Да, – пискнула я. – Просто, гм, немного прохладно.
Когда остальные отвлеклись на начавшееся соревнование по поеданию пирогов, я шлепнула Алекса по руке.
– Ты за это заплатишь.
– Жду с нетерпением.
Я закатила глаза, но злиться на него не могла – тем более что мне отчасти нравилось развратное ощущение от хождения в подобном виде.
– У меня серьезный вопрос, – сказала я, наблюдая, как два пенсионера поглощают тыквенные пироги. – Какие у тебя планы на День благодарения?
– Полагаю, буду есть где-нибудь индейку, – небрежно ответил он.
– Ты… не хочешь приехать на выходные ко мне домой? Раз твой дядя не празднует, и все такое. Но это не обязательно, – поспешила добавить я.
– Солнце, последние восемь лет я проводил каждый День благодарения с твоей семьей.
– Знаю, но в этом году Джоша не будет, и я не хотела давить. Ну, встреча с моим папой…
Глаза Алекса заблестели от смеха.
– Я уже знаком с твоим папой.
– Да. Но… – я запнулась. – Думаю, это неважно. Мы не можем рассказать ему о наших отношениях раньше, чем Джошу, но не будет ли подозрительно, если мы заявимся вместе? Родители загадочным образом чувствуют ложь. А вдруг он…
– Ава, – он положил руки мне на плечи. – Ты хочешь провести со мной День благодарения?
Я кивнула.
– Значит, решено. Не усложняй.
– Сказал Король Усложнения, – с улыбкой пробормотала я.
Глава 27
Ава
Каждый год моя семья праздновала День благодарения в китайском стиле. Вместо индейки и картофельного пюре мы ели жареную утку, рис, дамплинги и рыбный суп. В плане еды этот год ничем не отличался от предыдущих, но без Джоша ужин превратился в два часа неловкого молчания. Алекс обсудил с моим папой футбол и работу, и все. Думаю, папа переживал из-за каких-то проблем на работе. Он вел себя более нервно, чем обычно.
Еще я подозревала, что папе не слишком нравился Алекс. Неожиданно, если учесть его слабость к умным и образованным людям – уж Алекс-то был образцом ума и образованности. Я всегда списывала это на то, что Алекс не целовал его в зад, как любят китайские родители, – он никогда не разбрасывался словами. Кроме того, с вероятностью девяносто процентов отец догадывался о происходящем между нами, хотя ничего не говорил.
– Он знает, – прошептала я, когда папа вышел в уборную. – Клянусь, он знает.
– Нет. А даже если да, у него нет доказательств и он ничего не скажет Джошу, – ответил Алекс. – Расслабься. У тебя выходные.
– У студентов не бывает выходных.
Несмотря на праздник, мне нужно было готовиться к экзаменам и доделать заявку на стажировку для молодых фотографов. Она была почти готова, не считая нескольких абзацев личной информации. Я добавила в портфолио снимки Алекса, хотя ему пока не сказала. Это были одни из моих лучших работ, но я не хотела ничего рассказывать, пока не узнаю решение комитета. Боялась сглазить.
– Жаль, мы спим в разных комнатах, – у Алекса заблестели глаза. – Я бы помог снять стресс.
Я рассмеялась.
– На уме только это?
Впрочем, я и сама недалеко ушла. Я тоже хотела спать с Алексом в одной комнате – особенно здесь, в этом доме, где кошмары всегда становились темнее. Но поскольку папа не знал про наши отношения, Алекс остановился в комнате для гостей.
– Только когда я рядом с тобой.
Если отец казался напряженным, то Алекс, наоборот, стал расслабленнее. Улыбался, смеялся… И иногда даже шутил. Мне нравилось думать, что я помогла ему немного расслабиться. Я по-прежнему ходила к Ральфу на крав-мага, и Алекс все еще занимался со мной плаванием, – теперь я паниковала гораздо меньше, – и мне хотелось как-то его отблагодарить. Он казался непобедимым и неприступным, но каждому, даже самым сильным, нужно немного заботы и внимания.
– Алекс Волков, когда ты стал таким испорченным? – поддразнила я.
Он игриво зарычал и потянулся ко мне ровно в тот момент, когда в столовую вошел папа. Мы протрезвели и держались на безопасном расстоянии друг от друга весь остаток вечера, но поднятые брови отца подтвердили мои подозрения. Он знал.