– Хм.
Дерьмо. Звук вырвался непроизвольно. Теперь могло показаться, будто ревную я.
– И вообще, что с тобой в последнее время творится? – быстро добавила я, пытаясь отвлечь внимание от своей ошибки. – Раньше ты менял девушек каждую неделю, а теперь один уже несколько месяцев.
– Ты преувеличиваешь, и я их не менял. Я с самого начала ясно формулировал намерения. Меня не интересуют серьезные отношения, и я всегда говорю об этом заранее. – Он кинул взгляд в мою сторону. – Ты меня понимаешь.
Я понимала. Подход к сексу и отношениям – одна из немногих вещей, что нас объединяли. Меня, как и Джоша, никогда не интересовали долгосрочные связи. Нужно достичь слишком много целей, увидеть и испытать слишком много всего, чтобы привязываться к одному человеку.
Кроме того, единственный опыт серьезных отношений не вдохновлял меня на новые.
– Ты хочешь поступать на юридический? – поморщился Макс. – Зачем?
– Думаю, из меня получится хороший адвокат. – Я накручивала на палец край рубашки. Новой, купленной на карманные деньги от Аластера, моего отчима. Я столько лет ходила в обносках, что постоянно теребила ее, желая удостовериться, что она настоящая, что на мне действительно дизайнерская рубашка, которая стоит больше, чем моя еда за месяц. – Если выбрать корпоративное право, я смогу заработать много денег и помочь…
Меня прервал громкий смех.
– Ой, да ладно, Джулс.
– Что? – Я нахмурилась, чувствуя растерянность и легкую обиду.
– Ты очаровательна. – Он снисходительно улыбнулся мне, будто ребенку, который объявил, что собирается стать президентом. – Но давай начистоту, детка: ты не хочешь быть юристом.
Я принялась еще отчаяннее накручивать на палец рубашку.
– Я серьезно.
– Тогда давай серьезно. – Макс провел пальцами по моему плечу и успокаивающе погладил по руке, а потом сжал грудь, и в его глазах появился знакомый похотливый блеск. – Ты слишком хороша, чтобы целыми днями торчать в каком-то душном зале суда. Ты должна стать моделью. Сделай ставку на лицо и тело. Не каждому везет родиться с такой внешностью.
Я выдавила улыбку. Да, мне повезло с внешностью, но я не чувствовала себя счастливой. Потому что люди видели во мне только это, и даже собственная мать воспринимала меня как соперницу, а не члена семьи.
Но возможно, Макс прав. Возможно, я себя переоцениваю. С чего я решила, что могу стать юристом? Я хорошо учусь, но между высокими баллами в маленькой школе в Огайо и успехом на престижном юридическом факультете – огромная разница.
– Ну ладно. Хватит скучных разговоров. – Макс задышал чаще, расстегивая пуговицы моей рубашки.
Во рту появился кислый привкус. Я была так молода и наивна. Теперь я совсем другой человек, чем в семнадцать, но иногда прошлое давало о себе знать, заставляя усомниться во всех достижениях и стремлениях.
Недавние сообщения от Макса не стали исключением. Он словно бывший, который никак не умрет. В переносном смысле, конечно же.
Алкогольный шум в голове усилился. Возможно, стоит позвонить ему и узнать, чего он хочет. Тогда я могла бы наконец поставить его на место и…
– Джулс!
Раздался панический крик Джоша и пронзительный скрип покрышек. Я подняла голову и с ужасом увидела приближающиеся фары.
Меня так поглотили собственные мысли, что я не глядя вышла на середину улицы.
«Беги!» – кричал мозг, но тело не слушалось. Я просто стояла, застыв, пока меня не схватили за руку и не выдернули обратно на тротуар за миллисекунду до того, как мимо с гудком промчался грузовик.
Я по инерции уткнулась лицом в грудь Джоша. По ощущениям – словно врезалась в кирпичную стену. Сила воздействия в сочетании с адреналином от близости смерти лишили слов и дыхания. Все, что я могла делать – стоять, прижимаясь к Джошу, который крепко меня обнимал.
– Ты в порядке? – Его сердце грохотало под моей щекой.
– Нормально, – хрипло проронила я, слишком ошеломленная, чтобы ответить лучше.
Я подняла голову и сглотнула, увидев выражение его лица. Он встревоженно нахмурился, но его глаза сверкали, а на виске пульсировала вена.
– Хорошо. – Его руки сжались, и у меня снова перехватило дыхание. – О чем ты, черт подери, думала, выскакивая на проезжую часть? – Его низкий голос дрожал от гнева. – Тебя чуть не убили!
– Я…
У меня не было подходящего ответа. Что тут скажешь? Меня слишком поглотили воспоминания о дерьмовом бывшем, и я не видела ничего вокруг?
Не самое удачное оправдание.
Боже, как было бы ужасно, если бы Макс стал последним человеком, о котором я думала перед смертью.
– Я дважды звал тебя по имени, но ты не реагировала. – Бледный свет уличных фонарей скользнул по лицу Джоша, подчеркивая острые как бритва скулы и точеную линию подбородка. – Что, черт возьми, случилось?
– Ничего. Я просто задумалась.
Технически правда. И все же желудок скрутило от мысли, что могло бы случиться, не окажись рядом Джош.
– Спасибо, что спас, хоть это меня и удивило. – Я попыталась разрядить обстановку. – Думала, ты скорее столкнешь меня под колеса, чем станешь спасать.
– Не смешно.
– Вообще-то довольно забавно.
– Не. Смешно, – повторил Джош. Он выплюнул слова, словно горькие пилюли. – Думаешь, в смерти есть что-то смешное? Думаешь, весело видеть, как кто-то едва не умер?
Моя улыбка померкла.
– Нет, – сказала я тихо.
У меня возникло ощущение, что речь уже не обо мне.
Как врач «Скорой помощи», Джош сталкивался с жизнью и смертью гораздо чаще большинства других людей. Невозможно представить, что ему приходилось видеть в больнице, какие приходилось делать звонки и скольких людей он не смог спасти. Но он всегда держался настолько саркастично и беззаботно, что я никогда об этом не задумывалась.
Джош отпустил меня и с каменным лицом отступил назад.
– Я провожу тебя домой, – сказал он спокойно. – Мало ли в какие ты еще угодишь неприятности, если останешься одна?
До дома оставалось всего два квартала, поэтому спорить я не стала. Битву надо выбирать с умом.
Когда мы молча дошли до моего дома, в окнах не горел свет. Видимо, Стелла засиделась в офисе или отправилась на какое-нибудь мероприятие. У нее фактически было две работы – журнал и блог.
Я поднялась на крыльцо и дрожащей рукой вытащила из сумки ключи.
– Ты доставил меня домой в целости и сохранности. Пять звезд за сервис, две за общение, – пошутила я, вставляя ключ в замок. – За второе я бы поставила одну звезду, но ты спас мне жизнь, поэтому уж расщедрюсь.
Возможно, следовало быть посерьезнее, учитывая настроение Джоша, но в сомнительные моменты я всегда применяла сарказм. И ничего не могла с этим поделать.
На его подбородке запульсировал мускул.
– Для тебя это все шутки или тебе правда настолько плевать? – уточнил он. – Ты смогла поступить на юридический факультет Тайера, значит, все же имеешь определенное представление об окружающем мире. Так что хватит ломать комедию, Рыжая. Никому не интересен этот спектакль.
Мой позвоночник превратился в железо. Я узнала этот тон. Таким же тоном он велел Аве прекратить со мной общаться. И всегда использовал его, когда видел, что я, по его мнению, оказываю плохое влияние, будто я недостаточно хороша для него или его друзей.
Резкий. Осуждающий. Самодовольный.
Лицо обжег гневный румянец.
– О чем ты? – Входная дверь щелкнула и открылась, и в моем голосе прозвучала жесткая оборонительная нотка.
– О том, как ты изображаешь жесткость и равнодушие. Но это лишь роль.
Джош сделал ко мне шаг. Крохотный, ровно такой, чтобы кончики его ботинок соприкоснулись с моими. Точка контакта стала каналом – его гнев перетек в меня и разжег в животе угли негодования.
– Мне было бы плевать, но твое безрассудство касается не только тебя. Оно влияет и на окружающих. Но ты не задумывалась об этом, верно? – На его скулах разгорелся тусклый румянец. – Ты думаешь только о себе. Не знаю, какого черта произошло в твоем прошлом, но не нужно быть гением, чтобы тебя понять. Ты – напуганная маленькая девочка, которая гонится за удовольствием, пытаясь убежать от собственных демонов, и тебя совершенно не заботят разрушения за спиной. Типичная чертова Джулс Эмброуз.
Глубокая боль пронзила меня до костей, лишила дыхания и жгла глаза.
Приятельские отношения, возникшие у нас с Джошем за последние несколько недель, испарились, превращенные в пепел огненной бурей эмоций, бушующей вокруг.
Речь шла не только о сегодняшнем вечере и не только о нас. Речь шла о последних семи годах – обо всех оскорблениях, насмешках, спорах и разочарованиях, даже если они не имели ничего общего с Джошем. Все это кипело, пока перед глазами не проступила малиновая дымка, и в голове осталось только одно – мой гнев.
Вместо того чтобы попытаться успокоиться, я отдалась ему.
Гнев хорош. Гнев не давал сосредоточиться на правде и покрыл мои слова ядом, когда я заговорила вновь:
– Кто бы говорил. – Я подняла подбородок, впившись взглядом в его бесконечно темные глаза. – Джош Чен, золотой мальчик. Адреналиновый наркоман. Поговорим о погоне за удовольствием? Разве не ты рискуешь жизнью, выдумывая глупые, безрассудные приключения, хотя ты – единственный оставшийся у Авы близкий человек? А твое чертово заоблачное самомнение из-за того, что ты врач и якобы трудишься во имя всеобщего блага?
Мои ногти впились в ладони.
– Это ты никак не можешь забыть дерьмо, случившееся много лет назад. Он солгал мне, он предал меня. – Я изобразила Джоша. – Плохие новости. Так устроен мир. Ты преодолеваешь трудности и выживаешь или застреваешь в собственном мученичестве. Говоришь, я прячусь за своими поступками? А ты держишься за свою обиду, поскольку держаться больше не за что. Живешь исключительно ею, и тебе плевать, если это причиняет боль людям, которых ты якобы любишь.