Обычно после смены я торопился уйти, но сейчас ничего не пугало сильнее одиночества.
Все мои друзья работали, а идти в бар было слишком рано – оставался только один вариант.
Я вытерся полотенцем, оделся и достал телефон, намереваясь написать Джулс, но обнаружил, что от нее уже пришло сообщение двадцать минут назад.
Джулс: Ты уже закончил?
Я: Только вышел.
Я: Где ты?
Сегодня вторник, а значит, она не в клинике.
Джулс: СайЛи, в задней части.
Я облегченно выдохнул. Это всего в нескольких минутах ходьбы.
Я: Никуда не уходи. Буду минут через пятнадцать.
Глава 26Джош
Больница находилась недалеко от кампуса Тайера, и мне не понадобилось много времени, чтобы добраться до научной библиотеки – официально названной в честь Джорджа Хэнкока, давно умершего дарителя, и неофициально известной, как СайЛи. Эта тайная жемчужина скрывалась на третьем этаже факультета биологии. Если Фултон, основная библиотека, всегда была переполнена во время экзаменов, в СайЛи круглый год царил покой.
Прогулка позволила отодвинуть навязчивые мысли о смерти Тани на задний план. За пределами больницы, среди веселья и болтовни студентов, мне полегчало. Я будто попал на съемочную площадку, где мог притвориться человеком, которым хотел быть, а не являлся на самом деле.
Когда я пришел в СайЛи, там было всего несколько студентов. Стеллажи с книгами тянулись до потолка высотой в два этажа – их прерывали лишь массивные витражи, установленные через равные промежутки. Свет настольных ламп из зеленого стекла смешивался с лучами солнца, заливая притихшее святилище науки теплым туманным сиянием.
Толстый изумрудный ковер приглушал мои шаги, пока я шел в заднюю часть помещения, где сидела Джулс.
– Вижу, ты упорно работаешь, – сказал я, приблизившись. Рядом с вездесущим карамельным мокко возвышалась стопка учебников, а отдельные листы и карточки покрывали каждый сантиметр дубовой поверхности.
– Кто-то же должен. – Она подняла голову, и мою грудь сдавила тревога, когда я заметил опухшие красные глаза.
– Ты плакала?
Что за хрень творится на юридическом? Учебные материалы точно не должны заставлять плакать – если только от усталости, – а Джулс явно не из тех, кто станет рыдать из-за науки.
– Нет. – Она постучала маркером по блокноту. – У меня аллергия.
– Чушь.
Мы говорили тихо, поскольку находились в библиотеке, но все были настолько увлечены своими делами и так далеко сидели друг от друга, что это не имело особого значения. Джулс громче застучала по клавишам.
– Тебе какое дело? Я позвала тебя для секса, а не разговора по душам.
– Мне все равно. – Я опустился на соседний стул и еще сильнее понизил голос. – Но у меня нет желания трахать плачущую девушку, если только это не слезы восторга. Любые другие меня отталкивают.
– Очаровательно.
– Ты предпочла бы, чтобы меня возбуждало чужое страдание? – Учитывая сегодняшний день в больнице, я с поразительной легкостью включился в очередную перепалку, но рядом с Джулс все остальное переставало существовать.
К добру или нет.
– Сегодня у меня нет сил спорить, ясно? – отрезала она, и в ее голосе недоставало обычного огня. – Либо трахни меня, либо уходи.
Краткая вспышка юмора мгновенно угасла. В любой другой момент я без колебаний принял бы предложение заняться сексом, но сегодня все шло наперекосяк.
– У меня новости, Рыжая: дерьмовая неделя выдалась не только у тебя, так что хватит строить из себя особенную, – холодно сказал я. – У нас взаимовыгодное соглашение. Это не значит, что ты можешь мне позвонить и я примчусь обслуживать тебя, как гребаный жиголо.
– Я не…
– Уж мне-то не рассказывай.
Мы пристально смотрели друг другу в глаза, и воздух потрескивал от плохо скрываемого раздражения, но потом плечи Джулс опустились, она уронила маркер и потерла лицо.
От этого простого действия все мое раздражение улетучилось. Я глубоко вздохнул, пытаясь справиться с дикой скачкой эмоций сегодняшнего дня.
– Плохой день на работе? – спросила она. Я невесело рассмеялся:
– Можно сказать и так.
Я обсуждал тяжелые стороны своей работы только с коллегами. Ничто так не портило настроение, как слова «привет, сегодня на моем дежурстве умер человек».
Но в груди снова нарастало давление, и нужно было ослабить его прежде, чем оно сведет меня с ума.
– Сегодня я потерял человека. – Я откинулся на спинку стула и уставился в потолок, не в силах посмотреть Джулс в глаза и признать неудачу. – Ей было семнадцать. Сбил пьяный водитель.
Было странно произносить это вслух. Я потерял человека. Звучит так буднично. Люди теряют игрушки и ключи от дома; они не теряют жизни. Жизни отнимают, их крадут жестокие руки неумолимого бога.
Но произнести эти слова не так просто.
Мою ладонь накрыла мягкая рука. Я напряженно уставился в потолок, но узел в груди немного ослаб.
– Мне очень жаль, – тихо сказала Джулс. – Я не… Я не могу представить…
– Все в порядке. Я врач. Бывает.
– Джош…
– А ты? – перебил я, повернув к ней голову. – Что случилось? И не надо втирать мне бред про аллергию.
– У меня правда аллергия. – Прошло несколько мгновений, прежде чем она призналась: – Возможно, мне придется… сделать то, чем я не горжусь. Я обещала себе больше никогда так не поступать, но, возможно, у меня не будет выбора. Я просто… – Она тяжело сглотнула и нахмурилась: – Я не хочу быть таким человеком.
Чертовски расплывчато, но ее страдания были практически осязаемы и просачивались под кожу.
– Уверен, все не так плохо, как ты думаешь, – сказал я. – Если только ты никого не убила и не устроила пожар.
Джулс фыркнула:
– Мне бы твой оптимизм.
– Завидуй молча. – Я глянул в сторону небольшой справочной секции, расположенной в отдельном помещении. – Ты все еще хочешь трахаться?
Этот дерьмовый день мог спасти только хороший секс.
Кроме того, из-за ее невольной ночевки и нынешнего ослабления бдительности мы слишком далеко отошли от правил. Пора вернуть все, куда следует: к сексу. Быстро и взаимовыгодно.
Судя по напряженной шее и плечам, Джулс тоже требовалась физическая разрядка.
Вместо ответа она собрала записи и сложила в рюкзак. Учебники мы оставили на столе – я очень сомневался, что кто-то захочет украсть том по корпоративному праву – и как можно непринужденнее прошли в справочный раздел.
Я подвел Джулс к стеллажу, который не попадал в поле зрения камер, а потом прижал к полкам и приник губами к ее губам. Все началось целомудренно, почти бездушно – способ забыть о проблемах и не больше.
Но из головы не выходил ее измученный вид, и то, как меня успокаивала ее рука – прежде чем я успел это осознать, поцелуй смягчился и превратился в нечто более… не сказать чтобы нежное. Но понимающее.
Это был наш первый поцелуй без гнева, и он оказался приятнее, чем я ожидал.
Я обхватил ее лицо ладонями и провел языком по губам, пока они не открылись. Боже, невероятный вкус: острота, специи и сахар.
Я всегда любил шоколад, но корица быстро стала моим новым фаворитом.
Ее руки обвили мою шею, а тихий вздох пробежал по спине и остался где-то глубоко в животе.
– Думаешь, получится на время забыть эту дерьмовую неделю? – прошептала она.
Услышав в ее голосе уязвимость, я почувствовал, как в груди вспыхнула яростная защитная реакция, но подавил ее.
Мы вместе только ради секса. Все остальное вне обсуждения.
– Милая, через несколько минут ты забудешь собственное имя.
Я опустился на колени, мой рот приоткрылся от удивления в ее глазах. Наши последние несколько раз были грубыми и восхитительно грязными, но сегодня мне хотелось устроить праздник другого рода.
Я подцепил пальцами ее нижнее белье и спустил его.
– Возможно, тебе придется зажать рот, Рыжая.
Это стало единственным предупреждением, прежде чем я раздвинул ей бедра и нырнул внутрь, то нежно облизывая, то долго и сильно засасывая ее милый маленький клитор.
Я застонал. Здесь она оказалась еще вкуснее. Большинство женщин думают, что мужчины хотят чувствовать вкус ягод, лаванды или чего-нибудь еще, но когда мы едим… вагину, мы хотим ощущать вкус вагины. В этом чертова суть.
Джулс сжала мои волосы, когда я вошел в нее двумя пальцами. Я медленно делал это, продолжая стимулировать клитор. Он стал опухшим и чувствительным, и когда я коснулся его зубами, ее тихий стон устремился прямо к моему члену.
Я заставлял себя сохранять мягкий ритм еще некоторое время, а потом увеличил темп и интенсивность, и принялся трахать Джулс пальцами, пока ее возбуждение не начало стекать по моей руке и ее бедрам. Я выпил все, опьяненный ее вкусом. Забудьте о еде и воде. Я мог бы наслаждаться Джулс вечно.
Я вытащил пальцы и задействовал язык, страстно желая большего.
Джулс задрожала. Она с приглушенным криком сжала мои волосы еще сильнее, и через секунду мне на язык хлынули ее соки.
Твою мать.
Мои чувства переполнились ее запахом, и когда она начала извиваться, пытаясь немного отодвинуться, я схватил ее за бедра и заставил оставаться неподвижной.
– Джош… – Мое имя прозвучало как приглушенное хныканье.
В венах забурлила кровь, когда я поднял голову и увидел, что она прижимает руку ко рту, пытаясь приглушить стоны. Прекраснейший румянец оттенял ее щеки, а в глазах блестели слезы от подавленного оргазма.
Мой член грозился пробить в джинсах дыру.
Мне нравились ее сладкие крики, но было нечто чертовски сексуальное в том, как кто-то сдерживается, когда его главное желание – взорваться.
– Я еще не закончил, Рыжая. – И снова лизнул ее клитор. – Ты ведь не станешь прерывать мужчину, пока он не закончил трапезу, верно?
Джулс ответила новым стоном.
Я вернулся к еде, облизывая, посасывая и трахая самую нежную часть Джулс. Когда я закончил, мне пришлось поддерживать ее, пока я вставал.