– А теперь он мертв.
– А теперь он мертв, – повторила Джулс. И мягко усмехнулась: – Не будем больше вспоминать этого засранца.
– Согласен.
Официантка приняла наши заказы, и я дождался ее ухода, прежде чем сменить тему.
– Итак, Джулс Миллер?
– Я поменяла фамилию. Миллер – фамилия мамы. Когда я уехала из Огайо, мне хотелось начать все сначала, поэтому я подала документы на смену фамилии.
Я чуть не поперхнулся водой.
– Какого черта я об этом не знал? Ава никогда не рассказывала.
– Ава и не знает. Это всего лишь фамилия. – Джулс теребила салфетку. – Она не играет никакой роли.
Если бы она действительно не играла роли, Джулс не стала бы ее менять, но я промолчал.
– Почему Эмброуз?
Она немного расслабилась, и в ее взгляде мелькнуло озорство.
– Красиво звучит.
Я едва сдержал смех.
– Ну, бывают и худшие причины выбора фамилии, – сухо заметил я. – Странно снова оказаться здесь?
Джулс ответила не сразу.
– Забавно. До поездки Уиттлсбург представлялся мне монстром. Здесь осталось столько плохих воспоминаний… И хороших тоже, но в основном плохие. Я думала, возвращение станет кошмаром, но, не считая новостей об Аластере, все… нормально. Даже встреча с Ритой оказалась не так ужасна.
– Монстры в нашем воображении зачастую страшнее, чем в реальности.
– Да, – тихо согласилась Джулс. И пристально посмотрела на меня: – А как насчет твоих монстров, Джош Чен? Они страшнее в воображении или в реальности?
Пока я обдумывал ответ, между нами повисла тихая, напряженная пауза.
– Письма от Майкла приходят почти каждую неделю, – наконец сказал я. Признание показалось кислым на вкус, словно я прятал его так долго, что оно успело испортиться. – Я их не открываю. Они копятся в ящике стола. Каждый раз, когда приходит новое, я приказываю себе его выбросить. Но никогда этого не делаю.
В ее глазах загорелась искра сочувствия.
– Ты сам сказал. Монстры в нашем воображении зачастую страшнее, чем в реальности. – Она накрыла мою руку своей. – Мы никогда не узнаем наверняка, пока с ними не столкнемся.
У меня сжалось сердце. Завтра похороны ее матери, а она утешает меня.
Не понимаю, как я мог считать Джулс невыносимой – она оказалась совершенно необыкновенной.
Глава 37Джош
На следующий день я отправился с Джулс на похороны ее матери. Помимо священника и сотрудников похоронного бюро на церемонии присутствовали только мы, и она прошла очень скромно.
– Хотите что-нибудь сказать, прежде чем мы отправим Аделину на покой? – спросил священник, прочитав молитву.
Джулс покачала головой.
– Нет, – прошептала она. – Я не хочу ничего говорить.
Я потянулся и успокаивающе пожал ее руку, стремясь оказать хоть какую-то поддержку. Джулс не взглянула на меня, но слегка сжала в ответ пальцы.
Священник кивнул, гроб опустили в землю, и все закончилось.
Рассказы Джулс не пробуждали симпатии, но у меня все равно сжалось сердце, когда я смотрел на могилу Аделины.
Десятки прожитых лет, и в итоге в последний путь ее провожали только дочь и незнакомец. Целая жизнь, наполненная мечтами, страхами, достижениями и сожалениями, стерта одной-единственной ужасной аварией.
Чертовски удручающая ситуация.
Я позволил себе ненадолго погрузиться в меланхолию, но потом прогнал ее прочь и нежно положил руку на локоть Джулс. Священник и сотрудники бюро уже ушли, но она не двигалась с места.
– Нам пора. Скоро вылет.
Сегодня был только один вечерний рейс из Колумбуса в Вашингтон, и мы летели вместе по умолчанию.
– Верно. – Джулс глубоко вздохнула и медленно выдохнула. – Спасибо, что был рядом, – сказала она, пока мы шли к выходу. – Ты был не обязан…
– Нет, но я хотел. – Мои губы растянулись в полуулыбке. – Кто знает, в какие неприятности ты угодишь, если оставить тебя одну?
– Бесконечное множество вариантов, – серьезно сказала она. – Точно не хочешь совершить перед отъездом экскурсию в полицейский участок Уиттлсбурга?
– Уверен, там крайне увлекательно, но воздержусь. – Я оглядел Джулс, пытаясь понять, что у нее на уме. – Как ты?
– На удивление нормально. – Джулс заправила за ухо прядь волос. – Думаю, шок прошел, и теперь я просто… наверное, смирилась. Мне никогда не удастся попрощаться с мамой или загладить вину. – Она помедлила. – Знаю, скоро вылет, но мы можем кое-куда зайти? Я быстро.
– Да, конечно.
Время поджимало, но я не собирался отказывать ей после похорон матери.
Через пятнадцать минут мы подошли к небольшому полуразрушенному домику на окраине города. Он был покрыт облупившейся синей краской. Когда Джулс повернула ручку, дверь оказалась не заперта.
– Мама снимала этот дом перед смертью, – пояснила она, поймав мой вопросительный взгляд. – Когда я сообщила о ее смерти владельцу, он сказал, я могу зайти и забрать любые личные вещи. Я не собиралась, но…
– Я понимаю.
Последний шанс. Вероятно, Джулс никогда не вернется в Огайо.
Мы зашли в дом. Мебели оказалось немного – диван, телевизор, обеденный стол. Гора грязной посуды в раковине и горшок с умирающими цветами на подоконнике.
Жутковатое ощущение – будто дом терпеливо ждал хозяйку, которая никогда не вернется.
Я последовал за Джулс в спальню и остановился в дверях, а она подошла к фотографиям в рамках, стоящим на комоде. На них была красивая женщина с рыжими волосами – очевидно, ее мама. На одной она красовалась в нарядном платье на модной вечеринке; на другой ее короновали как Мисс Уиттлсбург, судя по ленте на груди.
Больше на снимках не было никого, включая Джулс.
– Я думала, у нее есть хоть одна моя фотография, – пробормотала Джулс, проведя рукой по снимку с конкурса красоты. – Все эти годы… – Она покачала головой и невесело рассмеялась. – Глупо с моей стороны. Я продолжала надеяться, но Аделину никогда не волновал никто, кроме нее.
В груди разгорелась боль – тяжело было видеть, как умирает надежда.
– Мне жаль, Рыжая.
– Не стоит. – Джулс опустила руку и повернулась ко мне: – Можем идти. Нужно успеть на рейс, и я получила, что хотела.
– Что именно?
– Завершенность.
Завершенность.
Слово эхом звучало в голове во время поездки в аэропорт.
Возможно, мне требовалась от Майкла именно завершенность. Я избегал контактов два года, считая это решением проблемы. Но мысли о нем продолжали разрастаться, как раковая опухоль. Медленно и незаметно лишая меня жизни, пока я не превратился в оболочку самого себя.
Монстры в нашем воображении зачастую страшнее, чем в реальности.
Внезапное ослепительное озарение пронзило меня, словно лезвие.
– Ты в порядке? – спросила Джулс, когда мы прошли досмотры. Уиттлсбург находился так близко к Колумбусу, что мы добрались до аэропорта меньше чем за час. – Выглядишь растерянным.
– Ага, – сказал я, по-прежнему вдохновленный своим открытием. Настолько чертовски очевидно – я чувствовал себя идиотом, потому что не подумал об этом раньше, но мы всегда слепы, когда дело касается нашей собственной жизни.
Я не хотел встречаться с Майклом, но это как содрать пластырь. Потом я наконец смогу двигаться дальше. Я был уверен.
Завершенность.
Ответ всегда таился именно в ней.
– Мы провели вместе целых два дня и не убили друг друга, – сказала Джулс, подняв бровь, когда мы купили в закусочной сэндвичи и чипсы и уселись за столик на фуд-корте. До рейса оставалось семьдесят пять минут, и нужно было убить время. – Прогресс.
– Полтора дня максимум. – Я улыбнулся, приветствуя переход к более легким темам после тяжелого утра. Во взгляде Джулс таилась печаль, но похоже, она была полна решимости оставить прошлое позади. – И у нас еще есть время.
– Это обнадеживает. – Она откусила кусочек сэндвича, прожевала и проглотила, прежде чем нерешительно добавить: – Я думала над твоими словами на свадьбе у Бриджит…
Мой пульс ускорился.
– Да?
– Возможно, ты прав. – Она не смотрела на меня, но по ее щекам разлился румянец. – Что вещи часто не являются тем, чем должны быть.
В груди запылало тепло, заполняя образовавшиеся за годы трещины.
– Я всегда прав. – Только так у меня получилось подавить ухмылку.
Я никогда не искал эксклюзивных отношений. Они сопровождались лишними ожиданиями, и честно говоря, никто не нравился мне настолько, чтобы хотелось выйти за рамки трех свиданий.
Вызывали желание – да. Нравились? Нет.
Но с Джулс… черт, я даже не знал, как это случилось. Она нравилась мне, даже когда бесила, что происходило половину времени. Наши споры волновали меня сильнее бесед с любыми другими людьми, а когда мы просто говорили, она была единственной, кто меня по-настоящему понимал. Единственной, кто видел меня за масками доктора, плейбоя и адреналинового наркомана, которые я носил, чтобы скрыть свои многочисленные несовершенства.
Я сглотнул, пытаясь прогнать странный ком в горле, а Джулс закатила глаза и улыбнулась:
– Скромный, как всегда.
– Тоже верно.
Улыбка Джулс стала шире, и наши взгляды на мгновение задержались, прежде чем она снова стала серьезной.
– И что теперь делать?
Хороший вопрос. У меня не было опыта в отношениях, но…
– Вероятно, нам стоит пойти на свидание. – Я расхохотался, когда ее глаза округлились. – Не нужно так удивляться. Просто свидание, Рыжая. Не предложение руки и сердца.
– Ясное дело, – фыркнула она, хотя волнение в глазах осталось. – Мне уже приходилось бывать на свиданиях.
Моя улыбка исчезла.
Разумеется, Джулс ходила на свидания. Но мне совершенно не хотелось об этом думать.
Внутри запылало чувство собственничества, и мне потребовалась колоссальная сила воли, чтобы не выпытать имя, номер телефона и адрес каждого парня, который когда-либо к ней прикасался.
– Не со мной. – Я вытер капельку соуса с уголка ее рта. Мой большой палец задержался на ее нижней губе, и я почувствовал