– Привет, Рыжая.
У меня участился пульс – это прозвище, этот голос, здесь…
Нет. Не может быть.
Разум снова сыграл со мной злую шутку. Джош не мог приехать сюда после того, как обошелся со мной вчера.
Несколько человек прошли мимо, бросая на меня странные взгляды. Я приросла к мраморному полу, и мне хотелось пошевелиться. Правда хотелось. Но тело отказывалось подчиняться, и мне оставалось только смотреть на выход, одновременно желая добраться до него и радуясь, что я навсегда останусь в пузыре заблуждений.
Что, если это он? Что, если он здесь? Что, если…
Тень пробежала по залитому солнцем полу, и передо мной появилась фигура, закрыв собой выход.
Я медленно скользнула взглядом по обтянутой футболкой груди, широким плечам и напряженной челюсти и встретилась глазами с Джошем.
Сердце скулило, как раненое животное, жаждущее утешения от единственного человека, способного его дать.
– Кажется, ты меня не услышала. – Он засунул руки в карманы. Брови нахмурены, в глазах беспокойство, но на губах играет робкая улыбка. – Как прошел тест?
– Нормально.
Я не понимала, что происходит. Слишком сюрреалистично.
Джош казался совершенно другим человеком, чем вчера, и я имею в виду не только характер. Аккуратный доктор исчез; его место занял кто-то более грубый и утомленный жизнью. Щеки и подбородок покрывала щетина, кожа побледнела, а волосы выглядели так, словно он провел по ним пальцами тысячу раз.
Его глаза наполнились сожалением, и у меня внутри все упало. Он мог сожалеть только об одном…
Не думай об этом.
Я прикусила щеку, и рот наполнился медным привкусом. Нельзя питать надежды, он их снова разрушит.
– Мы можем пойти куда-нибудь поговорить? – Джош отступил в сторону, пропуская другого человека. – Мне… – Он сделал паузу и тяжело сглотнул. – Мне нужно тебе кое-что сказать.
– Говори прямо здесь. – Я незаметно вытерла ладони о бедра. Рубашка прилипала к телу, несмотря на ледяные порывы кондиционера, и каждую секунду кожа то нагревалась, то охлаждалась.
– Хорошо. – Джош не стал спорить и кивнул в сторону бокового коридора. – Давай хотя бы уйдем с дороги, пока нас кто-нибудь не сбил. Юристы – довольно агрессивны, а начинающие – тем более.
Показалась тень его ямочки.
Я почувствовала, что таю. Из трех вещей, по которым я скучала сильнее всего, ямочка находилась на втором месте, после поцелуев и перед игривыми оскорблениями. Но если внутри бушевали эмоции, внешне я оставалась неподвижна. Не могла заставить себя улыбнуться, хоть убей.
Ямочка Джоша исчезла, и он снова тяжело сглотнул.
Каким-то образом я заставила себя переставлять ноги. Мы молча дошли до коридора, и Джош дергал дверные ручки, пока одна не открылась. Там оказался пустой кабинет. Никакой мебели, только доска и синий ковер. Было так тихо, что я слышала каждый удар своего сердца.
Я зашла внутрь, потирая между пальцами рукав шелковой блузки и пытаясь обрести покой в этом бессмысленном, знакомом жесте.
– Что ты здесь делаешь? У тебя нет работы?
– Я поменялся сменами, чтобы взять выходной. – Джош запер за нами дверь и пристально посмотрел мне в глаза. От его внимания под кожей загудело тепло. – Хотел убедиться, что с тобой все в порядке.
Растерянность, усталость или все вместе вырвали из горла ржавый смешок. Он прозвучал странно – словно двигатель автомобиля, заглохнув, ожил после недели простоя.
– Со мной все в порядке, но вряд ли ты взял выходной и пришел на мой экзамен только для этого. – Грудь пронзила знакомая боль. – Ты осматривал меня вчера. Ты знаешь, как у меня дела.
– Кстати, об этом. – На лице Джоша больше не осталось и намека на улыбку. – Прости, если я выглядел… отстраненным.
Я пожала плечами небрежно, насколько могла.
– Ты врач. Ты профессионально выполнил работу. Это все, о чем можно желать.
– Я не просто твой врач, Джулс.
В легких не осталось воздуха.
– Еще ты брат моей лучшей подруги.
– Больше. – Он сделал ко мне крошечный шаг, и я инстинктивно шагнула назад.
Я подняла подбородок, стараясь не плакать. Я уже пролила из-за него слишком много слез.
– Уже нет.
Никто так не принимает мой член. Это твое лучшее качество.
Сколько раз я ни повторяла его слова, они причиняли ужасную боль.
Когда человек видит в тебе все лучшее и худшее, он точно знает, на какие кнопки нажимать, какие слова ранят сильнее всего.
Джош сжал зубы, но вместо того чтобы спорить, так внезапно сменил тему, что меня словно поразило громом.
– Я нашел вчера Макса.
– Что?
С каждой минутой встреча становилась все сюрреалистичнее.
– Я нашел Макса, – повторил он. – Он тебя больше не побеспокоит. Мы с Алексом позаботились.
– Что… как… – Ничего не понятно. – Ты рассказал Алексу? Что вы сделали? Ты же не убил его?
Я шутила лишь наполовину. Я бы не расстроилась из-за смерти Макса, но не хотела, чтобы Джош подвергал себя опасности из-за меня. Алекс ладно, но Джош? Он не убийца, и если бы он поддался приступу ярости, это бы терзало его всю оставшуюся жизнь.
Перспектива его страданий хуже любого шантажа или обидных слов.
– Нет. Но хотел. – На лице Джоша появилась жесткая улыбка. – Не поверишь, меня остановил Алекс. Не буду утомлять подробностями, но поверь, я донес нашу точку зрения четко и ясно. Макс больше с тобой не свяжется.
– Зачем ты это сделал? – Во мне проснулась предательская надежда, но я прогнала ее. Надежды всегда приводят к разочарованиям. – Тебе было все равно вчера, когда я приехала в больницу.
Шоколадные глаза Джоша потемнели до глубокого, пугающего обсидиана.
– Все равно?
Еще шаг ко мне, еще шаг назад.
Странный танец под быстрые удары моего сердца не закончился, пока я не прижалась спиной к прохладной стене, а Джош не окружил меня своим теплом. Когда он заговорил снова, от низкого и вкрадчивого тембра по спине пробежала дрожь.
– Я зашел в палату и едва не потерял сознание, увидев, что ты ранена. Я чуть не убил Макса. Это не гипербола, Джулс. Знала бы ты, как он выглядел, когда я закончил… – Его дыхание скользнуло по моей коже. – Его спасла удача. Но если он еще хоть раз посмотрит в твою сторону, я вырву ему кишки и ими же задушу. Так что да, Рыжая, меня это чертовски волнует. Даже пугает насколько.
Тихое обещание насилия должно было напугать, но затрещало по венам, словно электрический ток.
– Ты меня ненавидишь.
Я задыхалась от боли, отчаянно желая, чтобы его слова оказались правдой, и ужасно боясь, что это не так.
– Я никогда не ненавидел тебя.
– Лжец.
Его тихий смех наполнил каждую молекулу воздуха между нами.
– Ладно, когда-то давно я немного тебя ненавидел. – Его улыбка померкла, взгляд стал серьезным. – Не знаю, что ты со мной сделала, Рыжая. Но каким-то образом желание убить тебя… сменилось желанием убивать ради тебя.
Желудок ушел в свободное падение. Меня наполнили тысячи золотых пузырьков, и я почувствовала себя воздушным шаром, влекомым ветром.
Непонятно, что изменилось с прошлой недели, когда Джош…
Помнишь, я сказал, что прощаю тебя? Я солгал.
Шар лопнул с убийственной скоростью.
Джош не жесток. Он не манипулирует чувствами людей ради развлечения. Но на прошлой неделе он мог преподать пару уроков жестокости даже Алексу.
Вдруг это его очередная изощренная игра? Он говорил лишь то, что я хотела услышать, но я не верила в столь внезапные перемены. Невозможно унять подобную ярость за неделю.
– Ради меня или моей тугой киски? – уточнила я, цитируя его. Подбородок дрожал. – Это ведь мое лучшее качество, верно?
Его лицо исказилось от боли.
– Джулс…
– Ты несправедлив. – Моя клятва не плакать пошла прахом, щеку обожгла слеза. – Да, я облажалась, но это не значит, что ты можешь меня так мучить. Нам нужно двигаться дальше.
Из его груди вырвался низкий рык.
Джош вытер слезу большим пальцем, и его прикосновение было бесконечно нежным, но глаза яростно сверкали.
– Никаких двигаться дальше, – прорычал он. – Не для меня. Не для нас.
– На прошлой неделе ты выгнал меня из дома. – Свежая боль сдавила мне легкие. – Трахнул меня, а потом выкинул, как все остальные.
Он злился, и справедливо. Но его слова… выражение глаз…
Он использовал против меня мою величайшую слабость.
Джош побледнел, и боль на его лице сломила бы мое сопротивление, не будь я так напугана.
Как бы я ни хотела вернуть Джоша, я не могла снова оказаться в ситуации, когда меня используют или мною манипулируют.
– Прошла неделя. Что изменилось? – По моей щеке скатилась еще одна слеза. – Соскучился по сексу? Да?
– Нет! Это не… – Джош провел рукой по волосам. – Признаю, я плохо отреагировал на твое признание. Хуже, чем плохо. Я был ошеломлен, и мне стало настолько ужасно больно от случившегося за последние годы, что я набросился на тебя самым жестоким образом. – Он через силу сглотнул. – Все, кому я доверял, мне лгали. Но ты… Я рассказал тебе то, чего никогда не говорил никому. То, в чем больно признаваться даже самому себе. Твое предательство ударило сильнее всех остальных, но я ошибся. Я принял это за предательство, хотя ты – единственная, кто добровольно рассказал мне правду. Ты не стала ждать, пока все вскроется, хотя, возможно, могла бы сохранить тайну навсегда, и я бы никогда не узнал. И я… – Его голос дрогнул. – Я был идиотом. И мне очень жаль. И я…
– Стоп. – Я не могла дышать. – Отпусти меня. Пожалуйста.
Нужно подумать. Осознать. Случилось слишком много всего, и я не могла… не могла…
Я сделала еще один неглубокий вдох. Головокружение не прошло.
– Я не могу. – Агония царапала его голос. – Я сделаю все, что захочешь, кроме этого.
Джош потянулся ко мне губами, и я чувствовала, как бешено колотится его сердце. Я отвернулась, прежде чем он вошел в контакт, испугавшись, что, если мы соприкоснемся хотя бы на миллиметр, он поработит меня и сломает немногие оставшиеся во мне целые части.