Если это действительно Ленкин муж… — думал Вадим, и вопрос встанет о конфликте интересов… он будет на стороне носатого, а никак не бывшего шефа. Тот помог ему тогда. Видно было, что с отвращением — через себя. Теперь его очередь.
Глава 18
Умер отец Лены. Была в этом какая-то мрачная ирония… судьбы, наверное. Алексей хорошо помнил те его слова — «не бросай меня в старости, сынок». Не дожил мужик до старости, не довелось…
Лены не было уже почти два месяца. Ее мать, выждав положенные сорок дней, улетела лечить здоровье куда-то «на воды». Справедливости ради нужно сказать, что смерть дочери, действительно, переживалась ею тяжко. Нестарую еще женщину накрыло состояние почти полной прострации, сменяющейся короткими просветами и лучше бы их не было — тогда вызывали скорую и опять погружали ее туда же…
Алексей перепоручил ее медикам, оставаясь с притихшим Ленкиным отцом — его молчание пугало в разы сильнее, чем вопли и стоны матери. Сидели… молчали рядом — почти привычно уже, наработано. Потом, через какое-то время мужчина заговорил:
— Лены нет… Это факт.
Алексей выпрямился в кресле, чувствуя, как внутренности продирает холодом не так от слов, как от тона, каким было сказано — обреченно-деловитого.
— Я к тому, что нужно решать, что делать со всем этим хламом, сынок… Хорошо подумай, что оставишь себе.
— Пасеки, само собой. В остальном — решайте сами. В «Музыке» поработаю столько, сколько нужно, потом хотел бы уйти и оттуда. В планах Алтай.
— Я помню, ты говорил. Подумай еще, где будешь жить.
— Есть место, недалеко. Недавно появилась хорошая дорога, а там…небольшая река, заросли дикой фиалки в лесу — съездим с вами, посмотрите. Я думаю — понравится, как летний вариант. Это там, где теперь основная моя контора, — помолчав, признался Алексей, — хотел поставить там дом — теремом. Хороший, современный проект и не так дорого — нашей с Леной квартиры хватит для начала. Участок уже купил, но со стройкой чуть подожду… определюсь окончательно после поездки на Алтай.
— Хватит для начала? Тогда продавай. А я подпрягу финансистов и стану потихоньку оценивать бизнес и подыскивать покупателей — нужно избавляться от лишнего. Иначе все на твою голову…
Как дальше шли дела, Алексей не знал, но почти успокоился потом на счет тестя — тот с головой погрузился в работу, осуществляя свой план. От его помощи отказался:
— Занимайся своим делом. Нужно будет — скажу.
Что он скоропостижно… сообщили Алексею по телефону. И вот это был настоящий удар. По ощущению, сейчас умер еще один его отец. Когда-то давно — еще раньше, у него была Ленка, а сейчас имелись друзья — хорошие, проверенные и просто неплохие знакомые, но такой прозрачности в отношениях, такой близости на самом тонком и деликатном душевном уровне, как с тестем, у него не было ни с кем, даже в детстве с родным отцом. Они понимали друг друга без слов — в молчании, по взглядам. Алексей понимал это так, что оба смотрят на жизнь одинаково и видят ее похоже.
Похоронами Романа Евгеньевича занималось испытанное уже похоронное бюро. Теща из-за границы не приехала — похоже, что действительно не смогла. Новая смерть в семье вполне могла подкосить ее еще больше, если не окончательно. У них с Алексеем были нормальные отношения, но и только, так что он легко выдохнул, узнав, что на этот раз ее здесь не будет.
Отбыв очередные поминки в кафе, в кругу многочисленных родственников семьи Спиваковых, он уехал на ближайшую свою пасеку, наконец хорошо выпил там и уснул. А утром поехал на кладбище. Сидел там… березы, скромные уже птичьи трели, легкий сквознячок с оврага, а еще запахи — позднего лета, осени почти. Смотрел на фото Ленки и отца и думал, думал… В такие моменты всегда думается очень глобально, настрой получается каким-то…философским, что ли? Делаются выводы, подводятся итоги.
Алексея они не радовали — мужику почти сороковник, есть любимое дело, но это, пожалуй, и единственный плюс. И нет семьи, нет детей, любимого человека рядом тоже нет и вряд ли уже будет. Скорее всего, для него время любить ушло — глупо и бездарно потрачено на Ленку. Нужно было рвать с ней еще тогда — все и сразу, но первая любовь уходила медленно и мучительно, возвращаясь какими-то приливами и опять откатываясь потом… оставляя в душе гадкий запах тухлых водорослей… если уж сравнивать с морем. Но тогда он еще чувствовал ответственность за жену, и перед тестем в том числе. Ушел в работу, не решился менять все и сразу — не видел для этого серьезных причин.
Смотрел сейчас на фото Лены — лучшее из всех ее, наверное. Он сам выбирал его. Здесь она не выглядела современной красоткой или сногсшибательной стервой, не выкладывала на всеобщее обозрение свою успешность и незаурядные внешние данные. На этом фото она была такой, наверное, как и должна была, если бы не сбой воспитательной программы в детстве — горько усмехался Алексей. Та девочка из его памяти буквально стояла перед глазами — милая и веселая, очень живая и любознательная, приветливая… Светлая и чуточку мечтательная, как все почти девочки… очаровательно рыжая. На самом же деле, той Ленки не существовало уже давно.
Вспомнился их последний разговор и Алексей отвел взгляд от портрета — ну что стоило ей сказать все это раньше — на годы? И тогда он не потерял бы их…
Те месяцы, незадолго до своей смерти, Лена изменилась и очень сильно. Он даже постарался меньше бывать дома, потому что в такую Ленку легко было влюбиться по новой — спокойную, мечтательно погруженную в себя, с чуть плывущим ласковым взглядом… Он даже спросил ее:
— У тебя что-то происходит? Что-то, о чем я должен знать?
— Да. Я встретила человека, Леш. Похоже — своего… Жаль, что раньше не знала, что мне нужно… какого именно. Не вышла бы за тебя, солнце. Не обижайся только, — улыбалась она, — ты очень хороший, Лешенька, но слабый… слабенький — «божий человек». А мне нужен сильный мужчина, который держал бы меня вот так, — сжала она ладонь в кулачок.
— Морду бил и матом крыл… — подхватил Алексей.
— Побои? Да ладно! Но, наверное, я и их приняла бы от Вадима… если бы чувствовала себя виноватой, — согласилась Ленка.
— И что это сейчас было, Лена? — психанул он, — потянуло на то, чего еще не пробовала? Поднимаешь планку, опускаясь на самое дно клоаки?
— На самом деле я пробовала не так и много, солнце, — хмыкнула она, — просто ты у нас слишком… зашоренный. Так шарахнуться от безобидной игрушки из секс-шопа… это просто что-то. А что тебя снова перекосило? Нормальный вибратор — двойной, для обеих дырочек, — забавлялась она его реакцией, — а если плюсом мужское проникновение — «утенок» обещает запредельные ощущения для обоих. В чем здесь преступление, родной? Есть настоящие извращения — страшные. Наше время вообще — время пресыщенности и вседозволенности. Но я никогда не чувствовала нужду в таких развлечениях, не переживай.
— А в чем ты чувствовала эту нужду? — злился Алексей. «Утенок»? У него тогда едва не случился сердечный приступ. Предупреждать нужно…
— Я нашла то, в чем нуждалась — крепкий и сильный мужчина… серьезный. И его ребенок — чудесная, забавная девочка. И не то, чтобы красивая, но такая очаровашка! Самый трогательный, наверное, возраст, — мечтательно улыбалась она, — мы втроем будем замечательной семьей. Я нагулялась до хохота… ну вот! Ты опять. Алеша… мы живем раздельно, я не компрометировала тебя и свою семью, любовников выбирала ответственно — в чем претензии? Сам ты нехорошо наследил в «Сюите», было неприятно, кстати… мне указывали.
— Вот ты умная женщина, Ленка, но все-таки дура, — отвернулся Алексей, — ответственно выбирать можно только с холодной головой. А я горел тогда внутри — из-за тебя! Спасался так и все равно было — с кем и как. И это был совсем короткий период — не постоянная практика. Указывали? Ну так считай это теми самыми побоями — ты была виновата.
— Я приняла это, Леша, и выгораживала тебя… Видишь — я тебе про любовников, а ты даже сейчас мягок со мной, как плюшевый мишка, еще и оправдываешься, — мотнула Ленка рыжими кудрями и добавила с сожалением: — Хороший, но не мой.
— Угум… так понимаю — намерения сейчас серьезные, — уточнил Алексей, — и наверное, нам стоит заняться разводом?
— Наверное… Хотя предложения я еще не получила, но думаю — это вопрос времени. Ему трудно решиться, там есть жена, а он человек очень ответственный, но я дожму… обязательно, — повела Ленка точеным плечиком и переплела между собой длинные ноги.
Дожмет — понял Алексей. Но понял не все.
— Жена? Так он не вдовец, не разведен? О ком мы сейчас говорим, Лена?
— Юрист из дядькиной конторы. Первый раз я увидела его там — красивый, неприступный такой… серьезный, дальше некуда, — оживилась Ленка, — сразу дал понять, что занят. А зачем? Мне стало смешно тогда… но забыть его уже не получалось, — валились на Алексея ненужные ему подробности. Понятно было, что поговорить ей об этом не с кем и он служил сейчас колодцем, в который кричат только для того, чтобы насладиться эхом собственного голоса.
Но он выслушал до конца все, что она захотела сказать. И сделал вывод, что все, похоже, серьезно — только чувства и никакого расчета. Потому что финансовая состоятельность Елены и этого юриста были несопоставимы. В реале она могла рассчитывать на более выгодную партию — и благодаря своей известности, и из-за внешности тоже. Потому что откуда-то свыше ей дана была не просто красота. Алексей назвал бы это гармонией, когда каждое движение, каждый локон таит в себе просто дьявольское очарование. Любовно изваяно природой, филигранно обработано в свое время, отточено до немыслимого совершенства… Миллиардеры, красавцы, знаменитости — свои и зарубежные… они были просто мужчинами, а мужчины перед вот этим всем были слабы, почти бессильны.
Но Ленка, похоже, влюбилась…
Она подробно рассказала ему о своих планах — и о девочке этой — Яне, которую хотела отобрать у матери. Это тоже говорило о серьезности того, что с ней происходит. Алексей не просил подробностей, поэтому мог только догадываться — Демьянцев, похоже, любил свою дочь и как-то дал знать об этом Елене. Она учла это, заочно познакомилась с ребенком и уже строила свои планы на него. Женщины умеют мечтать, вживаясь в свои мечты