Войдя в квартиру, первым делом жадно выхлебала пару стаканов минералки, потом позвонила и отменила электронный билет. После этого яростно старалась найти себе занятие, чтобы отвлечься, забыться… Мне нельзя туда. Хоть как-то повоевать за свои интересы я смогу только здесь, на своей пока еще территории. Там я никого и ничего не знаю. И да — я опасаюсь этого Вадима, я не знаю на что он способен сейчас. А он если и не напуган — в это трудно поверить, то точно дезориентирован моими воплями. И повышенное внимание Яське обеспечено. Значит, она в безопасности.
Душа просила каплю бальзама, ей требовалось полечиться, и я набрала маме:
— Мам…
— Ксюшка! Приве-ет. Я сама тебе смартфон вышлю, честное слово. Это же так просто — щелк! И сто фоток Яськиных… или видео.
— Ладно, куплю я смартфон, — ухватилась я за возможность оттянуть серьезный разговор, — кажется «Хонор» хвалят… Китай. Вадим против смартфонов, никто из его друзей не пользуется. Все серьезные люди имеют при себе только безопасные кнопочники. Исключительно для связи.
— А ты у нас серьезная, — весело хмыкнула мама, а у меня сердце трепыхнулось и потянулось так… потянулось-потянулось к ней. Защекотало в носу, запершило в горле…
— Мам, я вечером звякну, ладно? И Яську сброшу с фотика на твою почту. У меня опять целая пачка — мы катались в парке на великах. Придется чистить?
— Не вздумай! Удаляй только дубли. Ладно, вечером поговорим со вкусом, чтобы не мешал никто. Целую?
— Целую…
Полегчало… я даже задвигалась веселее. Разобрала чемодан. Посмотрела телефон — много пропущенных звонков, непрочитанных сообщений — тоже. Длинные не читала, мельком просмотрела короткие — о Янке ничего такого… значит, она в порядке.
Вникать в остальное не стала — там просто слова. И сорвалась на этой мысли — так горестно… горько опять стало! Зачем врать? Чтобы сохранить лицо при плохой игре? Держал бы свою шлюху подальше от телефона… ночью… в своем номере.
Всплакнув, задумалась и нашла в интернете адрес вендиспансера. Повезло записаться на прием через сорок минут, почти в конце их рабочего дня — в случайно образовавшееся окно. Решила сдать анализ на инфекции, мало ли? Насколько я помнила, защита была, но ведь явно существует еще что-то, что передается не только через контакт «там». А у меня ребенок. Раньше бы подумать об этом — головой. Дура…
Выйдя от врача, доехала до ЗАГСа и узнала все о разводе — заявление, документы, сроки… Смертельно хотелось назад, туда, где все у нас с Вадимом хорошо.
По дороге заскочила на работу поинтересоваться — как там и что? Нанятый аудитор с сегодняшнего дня уже работал, моя помощь больше не была нужна. Назавтра оплата должна была капнуть на зарплатную карту. Рабочий день заканчивался и, немного подождав, я вышла вместе со всеми, а до дома решила дойти пешком. Ноги сами понесли через парк — по почти пустым дорожкам, мимо зацветающих лип… Пожалела, что в юбке, а не штанах — велопрокат работал до семи и я могла бы еще часок погонять. Без Яськи можно бы быстро… И привычный белый велик с детским сиденьем возле руля стоял в ряду других, незаслуженно невостребованных этим вечером. Жаль… не погода, а песня.
Совсем вечером перезвонила маме.
— Ну, снова привет, Ксюшка… а почему замолчала? Случилось что? Ксюша?!
— Пока нет… нет. Все решаемо. Мам, рано еще говорить, наверное…
— Просто скажи — что у тебя не так?
Говорить не хотелось. Даже маме… особенно маме. Сразу вспомнились ее слова, еще те — после того, как она первый раз увидела нас вместе. «Красивый муж — чужой муж… слышала такое? Уверена, что удержишь?» Ее слова тогда показались мне дико обидными — тоже будто не урод. Не ах… но точно не урод и потом — любят не за внешность. Красивых девушек полно, но Вадим со мной, а не с ними, так что…
— Вадим загулял, мам, а я изменила в ответ… с первым встречным, — еле выдавила я из себя.
— Лихо… — тихо и потерянно отозвалась мама.
— Не знаю — как…
— Ты только не вздумай душевно самоубиваться! И… как там — заискрило? Господи! О чем я?
— Да. О чем ты, мам? — удивилась я, — я имени его не знаю.
— Ладно… ну и ладно — выплеснула и выплеснула. Не казни только себя, не самоедствуй. Что еще?
— Узнала про развод. Ситуация так себе… Вадим любит Янку, а он юрист… боюсь, что… в общем, мне нужно свое жилье. Дальнегорская квартира есть, конечно, но возвращаться туда… Это в крайнем случае. И я ухватилась за одну мысль… скажи, это нормально попросить у вас в долг на первый взнос? У вас есть вообще такая возможность? И как там смотрят на это? Я про недорогую квартиру… и деньги постепенно отдам. А может ничего и не нужно будет, просто хочу знать, на что могу рассчитывать.
— Спросила-таки, поинтересовалась, — вздохнула мама, — поговорить бы нам с тобой, Ксюш. Сесть и по-женски… А я же переживала последнее время. Та-ак… Не представляю себе… прибила ты меня… буквально, — чуть дрогнул ее голос, — ладно, держись за Янку, прорвемся. Дай подумать… посоветуюсь с мужем. Все решим, не переживай.
— И ты не переживай, — улыбалась я, будто она могла видеть это, — тысячи народа разводятся и ничего — живы. И я живу… нормально. Дам потом объявление: “говорю мало, готовлю вкусно, голова не болит”. Нормально, мам — хожу, говорю… Просто не всем везет. Тебе повезло с папой… очень.
— И с Джаухаром тоже, Ксюша, — спокойно ответила она, — я помню твой шок… нам давно нужно поговорить, но не по телефону же? Я думаю — скоро увидимся, так?
— Это хорошо бы…
Глава 4
Через несколько минут перезвонил Джаухар. У престарелого маминого мужа было красивое имя, я как-то интересовалась его значением. У них там все имена с понятием, у каждого есть свое толкование и обычно оно ясное и четкое, но иногда и вот такое — хоть используй, как пособие по изучению философии. Слово… имя Джаухар означает сущность, существо, или драгоценность, драгоценные камни, материальный мир — получалось как-то слишком глобально и трудно осознаваемо, особенно если пытаться как-то объединить эти понятия и приложить их к человеку. Наверное, нужно знать арабский, как родной, а еще владеть их менталитетом.
Несколько раз мы разговаривали по скайпу — глаза в глаза и это была его инициатива. Считалось, что я вместе с мамой вошла в его семью, стала его новой «бинти» — дочерью, а значит, ему нужно было познакомиться и узнать меня — насколько это возможно на расстоянии. В тот первый раз мама попросила меня набраться терпения, и я со скрипом согласилась. Но, на удивление, разговор с отчимом напрягал только вначале. Вести с ним беседы (никак иначе наше общение назвать нельзя) было по-настоящему интересно, и я даже стала немного понимать маму. Хотя и не во всем — возраст ее нового мужа, мягко говоря, удивил. Ну и вся эта национальная экзотика тоже слегка шокировала.
Ответив на звонок, я услышала уже знакомый мужской голос:
— Мархаба, Кариба, девочка наша…
«Кариба» было из той же обоймы и означало — родственная душа, родная. Узнав меня немного ближе по ходу общения, мамин муж подарил мне еще одно имя. Еще при советской власти он учился в Союзе по специальности инженер-нефтяник, поэтому неплохо говорил по-русски. Правда немного с акцентом, но я бы даже назвала его приятным. Тембр его голоса был чуточку гортанным. Случилось как-то настроение после нашего с ним разговора и пришло на ум сравнение — волны в скалах. Мягко, но с силой, а еще — рокот… Красивый голос.
Сейчас, выслушав мой не такой полный, как для мамы, но уже более-менее связный рассказ, он мягко сказал:
— У вас говорят, что у страха большие глаза, но обида еще больше портит внутреннее зрение. Ты понимаешь меня?
— Да, уважаемый кариб — обида застит глаза сильнее, чем страх.
— Да. Страх быстр, а обида дольше проникает в душу, готовит ее к страшному…
— Травит…
— У вас щедрый и точный язык, — уважительно отметил он, — тебе нужно выслушать своего мужа, бинти. И только потом решать судьбу семьи.
Мама тоже не сказала ему о моем поступке — с облегчением поняла я. А он продолжал:
— Но, если даже она пропадет… развалится, то ничего не бойся. Плохого с тобой больше не случится, потому что у тебя есть два сердца. Если вдруг на секунду замрет одно, то рядом забьется второе. Одно из них дала тебе мать, она смогла это сделать потому, что много лет назад сумела полюбить…
Я невесело хмыкнула — сейчас мне не нужны были перлы мудрости в оправе из восточной экзотики. Тут и сейчас у меня сплошная проза, как это ни печально. И может быть, я даже уроню себя в его глазах, когда всплывут подробности. Или, как недостойная дочь, подставлю маму? Не хотелось бы терять его доброе отношение. Зря я звонила им… пусть бы жили себе там спокойно. И Дальнегорск — не самое плохое место. Но ради Яськи стоило попытаться.
— Ты не смейся, — улыбался мужчина где-то там — на другом конце мира, — полюбить очень трудно, я-то знаю. А второе сердце знаешь откуда? Его дала тебе дочь. Носи их в груди и ничего не бойся. Какая помощь тебе нужна? Говори смело, бинти…
— Смело, — внутренне сжалась я, — это точно не мое. Я до смерти боюсь перемен, особенно если они к худшему. И неожиданных известий, и потрясений — после гибели папы. И мама тогда почти умерла… Все рухнуло, обрушилось, а мне — двенадцать! Это не психотравма и не на уровне подсознания. Просто теперь я смертельно боюсь терять — помню, как было, — выдохнула я. Закончить бы на этом — надо оно ему? Но так хотелось, чтобы меня поняли.
— И чтобы просто решиться увидеть то, что происходит в моей семье… и Вадима, мне понадобилось полтора месяца. Я не хотела знать! Потому что та и эта потери для меня равнозначны. Но вы правы — есть Яна. Другая женщина у него — это конец любви ко мне, но Янка его копия, его любимая дочка! А я видела Вадима на заседании суда — он профессионал, вся их контора держится на нем и двух его друзьях. Это… зубры, они даже право когда-то выбрали разное, чтобы не конкурировать друг с другом. Против меня встанут все трое. Яну отберут! — почти задохнулась я словами, — если бы вы знали… Даже просто сказать по телефону, что знаю обо всем, наорать тогда я смогла, только будучи не в себе… буквально. Это был стресс — да! И только так я могу! Я не смелая, я б… бли-ин! Я и говорю всегда не смело, а осторожно, я стараюсь изо всех сил! Потому что смертельно боюсь терять, уваж…!