Мечта должна быть. И она должна быть недосягаемой — это правда, а иначе какая это мечта? Должна быть чуть глуповатой и обязательно розовой… пахнуть деревом и солнцем, травами и лесом, желательно, чтобы и водой… счастьем детей и взаимной любовью. Я вспоминала, как засыпала когда-то под свои мечты — обставляя и прорисовывая для себя комнату за комнатой. В стиле, цвете… засыпалось быстро и приятно, хорошо засыпалось.
Мама уехала, когда похолодало и лето повернуло на осень. Вернулась домой Маринка, а ребята консервировали базу, перевозили на хранение «движимость». Следовало подтянуть ремни и подобрать животы — окончательно решено было этой осенью строить плавдачу. Я обсчитала это дело — если брать только стоимость стройматериалов, а работать самим, то получалось вполне бюджетно. А поздней весной ребята решили замахнуться на охотничью избушку, но это вообще вырисовывалось в копейки. Мужчины не хотели простаивать в мертвый туристический сезон и выгоду получить как можно скорее — мы с Таней и Мариной понимали их и поддерживали.
В общем, жизнь потихоньку наладилась — без нервотрепки и стрессов, а даже с приятными сюрпризами — Левушка научился смеяться. Не просто улыбаться, а смеяться — заливисто и искренне, в голос. Это никого не оставляло равнодушными, к нам специально приходили Михаил с Таней, чтобы посмотреть и послушать. Обязательно плевались в сторону, чтобы не сглазить, как и положено. Саня тоже заходил смотреть, сидел молча, мечтательно улыбался и поглядывал на Маринку.
— Марина, что у вас? Решили что-нибудь, планируете? Смотреть на вас — одно удовольствие, — пыталась я развести подругу на серьезный разговор.
— Мне сейчас хорошо, а о чем-то еще… Понятно, что его не все устраивает — хорошо, когда секс по первому требованию, борщи, настирано и убрано… Рано, Ксюш, мне просто хорошо сейчас и потом… прошло совсем мало времени, чтобы узнать друг друга с разных сторон. Сейчас он весь такой… прилежный, но уже проскальзывает мужская авторитарность.
— Так он мужик! — удивлялась я, — причем мужик глубинный, северный. Ты не смотри на стрижку и современные словечки — у него понятия о семье исконные, а еще потребность заботиться, вкладываться в нее… И он немного поэт, ты знаешь, а это…
— Он не нагулялся еще, Ксюша, — Маринка была само спокойствие, — не хочу еще раз… не просто обжечься, а кипятком ошпариться. До операции я не собираюсь принимать никаких судьбоносных решений, штамп в паспорте просто штамп, конечно… но для меня очень серьезный шаг. В силу профессии, наверное — заверенный документ имеет силу, предполагает конкретные обязательства…
И я согласилась с ней.
Жизнь потихоньку входила в осенний ритм — одежда теплее, прогулки чуть короче, сапожки вместо туфель…
Вадим еще с лета стал часто звонить Янке, они говорили подолгу — по полчаса иногда. И разговор всегда прерывала она, когда уставала от него и иссякали ее мелкие садиковские новости. Я только рада была — не хотелось для нее обид и разочарований так рано.
В начале сентября погода испортилась. Мы с детьми уже несколько дней не выходили на улицу, под холодный дождь. Засиделись… В магазин бегала Маринка. Вот и в этот раз она ушла, прихватив сумку на колесах, а мы провожали ее, стоя у окна. Через некоторое время раздался звонок в дверь, и я пошла к ней с Левушкой на руках. Заглянула в глазок и увидела там… букет, роскошный просто букет цветов! Саня? Саня, конечно — беспокойно шевельнулось что-то в душе. Чего доброго — с предложением руки и сердца Маринке, а я уже знала ее позицию. И что делать, если — действительно?
Открывала дверь чуточку тревожась, но с улыбкой — такой букет точно ей понравится.
Глава 28
Крайний раз в сезоне мед качают где-то в середине августа или ближе к его концу. Алексей вместе с опытным семидесятилетним Михалычем, который упорно называл его хозяином, уже третий раз за неделю проверял ульи на готовность к выкачке. Поднимали на блоках контрольный улей и взвешивали его, отслеживая прибавление веса, смотрели мед на загустение и, наконец, пришли к консенсусу.
— Куда, это самое…?
— К единодушию, — в который раз зарекался Алексей «не мудрствовать».
— Так, значит, качаем?
— Качаем, — решился хозяин. Тем более, что стояла адская жара, а это идеально для такой работы, хотя и тяжко для работников, закупоренных в специальной одежде.
И понеслось… Нужно было ошпарить кипятком и высушить медогонки, простерилизовать тару и ножи для обрезки забруса — тонких крышечек из особо ценного воска, которыми пчелы запечатывают заполненные медом соты. Старому опытному пасечнику доверили выявить самые крепкие пчелиные семьи — с них-то и следовало начинать выкачку.
На второй день работы, к вечеру мужики почти валились с ног. Под раскидистой грушей недалеко от колодца Лида накрыла ужин. На длинном, сбитом из чисто оструганных досок столе каждому была выставлена миска с окрошечной нарезкой, а заливать ее резким холодным квасом следовало уже каждому едоку по месту. Еще Лида расставила тарелки с крупно порезанными малиновыми помидорами, ломтями ржаного хлеба, домашнюю сметану и соль.
Мужики рассаживались не спеша и без особой охоты — кушать не хотелось, усталость и жара отбили всякий аппетит. Каждому хотелось скорей дойти до дома, вымыться, упасть и чтобы никто больше не дергал. Но Лида угадала с едой — только что-то такое и полезло бы сейчас в глотку.
— Алексей Юрьевич… — окликнула она Алексея со своего места, — а у вас под курткой пчелы гудят — мне даже отсюда слышно.
— И то… — подтвердил еще кто-то.
— В душ пойду — всех разгоню по домам, — улыбнулся Алексей. И точно — шевелились под просторной одеждой на спине, обдували ее маленькими вентиляторами крылышек, но не кусали — удивительно. Все дело в травяном напаре, которым по нескольку раз в день ополаскивались пасечники, или нещадно обворованные насекомые тоже устали от перипетий этого трудного дня?
— Едет будто кто-то? Как бы и… мотор? — прислушался Михалыч.
— Я сам встречу, сидите, — поднялся с места Алексей. Машины на заезжали на территорию пасеки. На подступах специально было устроено что-то наподобие шлагбаума из тонкого и длинного березового ствола.
Проходя мимо колодца, Алексей спугнул молодую гадюку, которая приползла за водой. На ходу чуть качнул полное ведро, выплескивая в ее сторону живительную влагу — понимал несчастную рептилию. Жара изматывала, на нее жаловались работники со всех его пасек, где занялись выкачкой. А он замотался и только сейчас подумал о том, что нужно бы всех стариков и Михалыча в том числе как-то грамотно отстранить от дневной суеты — в омшаниках пускай сидят и пенки с меда собирают. Возраст уже не тот, чтобы крутить медогонку и шарахаться по жаре между ульями. Если послушает, конечно…
Машина, подъехавшая в «шлагбауму», была ему незнакомой, номера — тоже. Новый закупщик-оптовик? Или частник? Алексей вспомнил о пчелах и, расстегнув куртку, бросил ее на куст, оставшись в просторных хлопчатобумажных штанах и с голым торсом.
Неожиданно… из серебристой ауди-S3 выходил знакомый ему человек — Вадим Сергеевич Демьянцев. Его появление вызвало странно неприятное ощущение. Будто и отболело все за этот год, подзабылось и сгладилось — нервы, похоронная суета, тяжелая кладбищенская тема… Но неприятное чувство в отношении этого человека до сих пор осталось, несмотря на ту его помощь. Советами грамотного юриста касаемо наследства Алексей воспользовался. Но то его желание — не видеться в будущем, казалось, было общим. Так что же на этот раз привело к нему Демьянцева?
А тот, весь свежий и прохладный после кондиционированного автомобильного салона, стоял у машины и спокойно ожидал его.
— Здравствуйте, Вадим Сергеевич, — протянул Алексей руку для приветствия, — проходите. Поужинаете с нами? Окрошка…
Но тот не сделал ни единого движения навстречу, а сразу спросил, требовательно глядя в глаза:
— Мы можем говорить прямо, по-мужски?
— А почему — нет? — удивился Алексей, неприятно предчувствуя…
— Ты спал с моей женой? — рубанул Демьянцев сплеча.
— А по какой причине вдруг такой вопрос? — не собирался признаваться Алексей. Бояться не боялся, подумаешь — сцепились бы рогами, слегка пободались… или даже не слегка. Но по-мужски в его понимании значило — не подставить женщину.
— Я просил правду, — рыкнул Демьянцев, — засцал признаться?
— Фу, Вадим Сергеевич, вот прямо — фу на вас! — широко улыбался Алексей, — а на встречный вопрос такого же плана — как? Слабо правдиво ответить?
— Я не был близок с Еленой.
— Аналогично, — сплюнул Алексей в сторону укропный листик.
— Мразь! — выдохнул побледневший Демьянцев. И неожиданный резкий хук справа вырубил Алексея, мгновенно отключив сознание.
Холодная колодезная вода лилась на голову и подтапливала спину. Он лежал на сырой траве у колодца и потихоньку приходил в себя. Ну ни хрена же себе…? Неожиданно! Но где-то и заслужено, так что и пускай его… и шел бы на фиг! Сотряса бы не было, а то еще минимум два дня тяжкого труда предстоит — единственное, что занимало сейчас Алексея.
Он приподнялся и огляделся — ауди никуда не делась, а вот Демьянцева вблизи не наблюдалось. Лида и мужики столпились вокруг, Михалыч вытаскивал очередное ведро с водой из колодца…
— Хватит, спасибо, а где этот… боксер? Куда вы его дели?
— Мужики в омшанике заперли, Алексей Юрьевич. Не били, — суетилась Лида, пытаясь приподнять его за плечи с мокрой травы: — Пойдемте, прилягте вон хоть в гамаке.
— Отойди, дай я, — проворчал Иван, рывком поднимая Алексея на ноги, от чего у того в голове тюкнуло, будто молотком.
— Во дурак… куда ты дергаешь? — схватился он за голову, пережидая боль, а потом потянулся к ведру с водой. Вылил ее на себя одним махом и попросил всех сразу: — Не лезьте к нам, дальше я сам с ним… Доедайте и — по домам.
Следовало поговорить спокойно, разумно и постараться быть убедительным. Нужно сделать все, чтобы обезопасить Ксюшу. Что-то Алексей запереживал — Демьянцев явно был неадекватен.