к и надо?
— Даже не собираюсь делать какой-то вид, — захотелось мне обидеться.
— Тогда перетряхни бельишко. Есть такое, чтобы — ах?
— Есть, но я в него не влезу, а готовиться специально отказываюсь. Это будет еще смешнее.
— Смешнее, если в ответственный момент ты окажешься в х/б до подмышек, — хмыкнула Марина.
— Если это отвратит от меня — скатертью дорога!
— То есть, в принципе ты не возражаешь. Что я и хотела услышать. Сидит тут… в мокрых трусах и спорит еще, — веселилась она.
— Не подталкивай меня к нему, — серьезно предупредила я, — это не шутки.
— Не буду. Про Саню тоже тогда молчи.
Переспали мы не через неделю, а через месяцы — в Новогоднюю ночь. Случилось…
Глава 31
Я могла бы еще сто лет обходиться без мужчины и это не просто слова. Совершенно точно смогла бы, если бы не один конкретный индивид и раздражитель, постоянно мелькающий перед глазами. Алексей не просто находился рядом, он продумано соблазнял меня самыми разнообразными способами.
И это действовало — мне становилось мало одних поцелуев. Даже таких жадных и горячих, какими они были у нас уже довольно продолжительное время — украдкой, при прощании или в детской — при Льве, который, к счастью, ничего еще не понимал. Бывало — и с ним на руках… и это почему-то ощущалось особенно правильным, будто оправдывало меня в собственных глазах. Странно это было и забавно — мы целовались, а он лупил нас обоих, хлопал по лицам и головам ладошками и хохотал, цеплялся пальчиками за волосы… И мы тоже улыбались, и из-за этого целоваться становилось невозможно. Тогда мы просто смотрели друг на друга, отлично понимая, что все остальное — просто вопрос времени. И оттягивая, мы просто нагнетаем…
Тайных поцелуев, и пристальных, откровенных взглядов Алексея, его намеков, а потом и прямых слов о желании ко мне — всего, что поднимало мою самооценку, льстило и просто было приятно… всего этого становилось мало. Хотелось уже его рук на моей коже, как тогда. Мало было двух часов, на которые гарантированно могла отпустить меня Марина — я не хотела «перепиха» наскоро, просто секс не был моей целью. Мне нужна была полноценная близость, чтобы не спьяну, а на трезвую голову понять все про себя и этого мужчину.
Я сдалась бы и раньше — не видела смысла отказывать себе в том, в чем нуждалась, но условия не были подходящими и это почему-то виделось знаком судьбы. Негде и некогда — значит не судьба. Эта невозможность воспринимались мной и Алексеем по-разному. Он не собирался примиряться с «судьбоносными обстоятельствами» и стал искать выход. Нашел, конечно, и даже не один. И честно предлагал его мне, грамотно все организовав, обставившись, и глядя при этом голодными глазами, от чего сладко сжималось сердце. Но, так же честно глядя на него, я отказывалась — все по той же причине.
Я не знала точно, чего именно хочу — как и каких именно доказательств своей важности для него. Но минимум — хотя бы на время нашей близости он должен был потерять от меня голову, поехать крышей … не меньше. Или допустить в чем-то прокол — ошибиться, потерять контроль над ситуацией, нечаянно показать слабость в чем-то, свое несовершенство. Стать совсем живым и открытым для меня — довериться! А я желала увидеть это, а еще — ощутить свою женскую власть над ним, снова почувствовать себя не просто не хуже других, а настоящим эксклюзивом хотя бы для этого мужчины. Да нет — именно для него, других для меня уже не существовало.
В наших с Вадимом отношениях секс занимал важное место как, наверное, и во всех остальных семьях. И когда его вдруг на стало, когда я поняла, что он меня элементарно не хочет… Сейчас все должно быть наоборот! Я должна быть уверена в обратном — что хотят меня безумно, а иначе… просто не нужно. На этом тогда и остановимся.
Я не собиралась влюбляться, меня много раз предостерегала от этого Марина и тут я терялась… я не понимала — что же тогда она чувствует к Сане? Но это было их дело — я как раз была уверена, что Саня настоящий и в уральский его характер тоже верила. Но не лезла к ним с советами и помощью, пока не просят. Не она, так он решит, как лучше и правильно, а не смогут… то опять же — не судьба. Разобраться бы мне со своим.
За эти месяцы случилось много всего. Алексей познакомился с нашими партнерами и действительно — работал вместе с ними. В ноябре строительство плав. дачи подошло к концу. Я видела снимки и в процессе работ, и по их окончанию. Махина… просторная двухкомнатная квартира на плоту, выполненная из фанеры с пенопластом внутри, стояла в огромном ангаре, занимая арендованное место до весны.
Мы часто собирались все вместе обсудить порядок работ и расходы, искали способы минимизировать их. Взять деньги у Алексея, как беспроцентную ссуду для развития нашего бизнеса, категорически отказался Саня. Взглянул исподлобья на Марину и, как отрезал:
— Спасибо за предложение, но — нет. Выплывем сами. Ты и так помог… выше крыши.
Марина поддержала его и я тоже, и Михаил с Таней остались в меньшинстве. Настоящей крепкой дружбы с ними у нас с Маришей не получалось. Таня была неплохим человеком, в числе прочего — женщиной открытой, практичной и прижимистой. С одной стороны, это было гарантией того, что Михаил не соскочит с дела и будет отдаваться ему по полной, а с другой… Марина помнила тот разговор о Сашкиных загулах, а мне вполне хватало Марины и тесно сближаться с кем-то еще не было ни потребности, ни желания.
На Новогодние праздники моя подруга собралась к своей маме в Подмосковье. Саня нервничал — этот большой и сильный мужчина заметно боялся. Все тянулся к своей челке, причесывал ее пальцами и нервничал. Даже допрашивал меня как-то, задержав на лестничной площадке:
— Она же вернется? Ты уверена? А почему я не уверен, Ксюха? Не такой я, да? Что там у нее за мужик был? Крутой весь, при бабках?
— Саня, ты совсем дурак? С чего ей там оставаться? Здесь у нее дело… да и вещи ее, в конце концов! Вернется… мне бы сказала, если иначе.
— Ладно. Ладно…
Но я видела, что не успокоила его.
Уезжая, Марина перецеловала нас всех и, оглянувшись на ожидающего ее у машины смурного Саню, шепнула мне:
— Благословляю, если что, дочь моя…
Мама благословила меня еще раньше, когда только узнала о приезде Алеши.
— Все от тебя зависит, но это поступок, Ксюша. И приехать вот так, и особенно — терпеливо ждать твоего решения. И ты же не прогнала его? Я уже рада за тебя. И за Левушку, и за Яну… В гости пока не зову, пускай внук немного подрастет, но к лету, я надеюсь, и ты определишься. Но нам, девушкам, всегда нужна романтика, правда? — угадывала она мое настроение, — в хрущевке ее мало, в тех декорациях. Так и организуй ее сама, Ксюша, у него-то руки связаны? Он в гостях, не дома. И оглянись вокруг — где ты там видишь хорошего папу для моих внуков? Измельчал в наше время мужик…
Нет, мама немного не угадала на этот раз — что-то наподобие романтики было, и старались мы оба. Я удивляла Алексея чем могла — арабскими сладостями, а он… много чего. Получая разные приятные мелочи, я не чувствовала себя обязанной, а еще он много помогал с Левой и вообще — развлекал меня, как мог. Легко было «закиснуть» запертой в квартире поздней осенью. Яна получала свои впечатления в садике, Марина много времени проводила с Саней, а я была привязана к Левушке и, получается — к дому.
С приходом зимы стало веселее, как обычно и бывает — серая слякоть сменилась долгожданной белизной, и мы стали больше времени проводить на прогулках. Гуляли, говорили обо всем на свете, делились мнениями, спорили… да просто — жили, втянувшись уже в такой «полу-семейный» режим существования.
Елку — большую, настоящую мы ставили вчетвером, даже Лев участвовал в этом действе, ползая по ковру в опасной от нее близости. Он пополз в шесть месяцев, кроватка-манеж позволяла это. Теперь главной задачей было не дать ему утянуть в рот все, до чего доберется — десны постоянно чесались, шли очередные зубы. Алексей даже как-то предлагал остаться на ночь и спать на диване, чтобы помогать мне носиться с ним ночью, но тогда возмутилась Марина:
— Мы что — вдвоем не справимся? Две сильные, взрослые, умные? Не потрясем грамотно детеныша и элементарно не нанесем гель на десны?!
— Все-все, — поднимал руки Алексей, с тревогой наблюдая печальную круглую мордашку сына и то, как он тащит пальцы в рот, пихая свой кулачок чуть ли не в горло, и тянет потом длинные ниточки слюней. Или орет так, что кажется — поднимается потолок. А дальше, каким-то по счету утром очередной зуб стучал о ложечку с детским пюре, и мы с облегчением прислушивались к этому, переглядываясь и улыбаясь.
— А сколько там всего вырастет молочных? — поинтересовался как-то измученный переживаниями папа и, переглянувшись, мы бросились в интернет. Смотрели потом друг на друга…
— Ну… всего-то двадцать, — кусала я губы, чтобы не смеяться.
— Н-да… и всего-то тридцать два месяца… — озабоченно морщил он лоб, старательно заучивая сроки и правильные названия: резцы, клыки, премоляры, моляры. А потом растерянно смотрел на меня, тихо признаваясь:
— Наверное, я смог бы и убить за него. Если бы кто намеренно…
Папа и мама, сын и дочка — все правильно, это тоже были верные названия. И слово, объединяющее нас всех — семья. Мы уже были семьей. Стали ею незаметно и, наверное, закономерно.
А в новогоднюю ночь мы, наконец, остались одни. Все, что должно было произойти, подразумевалось само собой, все давно уже шло к этому. Я даже не нервничала, скорее — предвкушала. А он и я держались весь этот день на расстоянии, старались лишний раз не касаться друг друга. Смотрели, улыбались, отводили взгляды, занимались детьми… Алексей долго гулял с ними на улице, пока я готовила праздничный ужин.
Когда все случилось, наконец — быстро, нереально быстро и совсем не для меня… я улыбалась. Я жила, я торжествовала! Отдышавшись и неловко помолчав, он осторожно поцеловал меня в висок.
— Ксюша…?