Конечно, это был колоссальный удар по престижу Соединенных Штатов. В эту неделю насилия и террора были вовлечены и чернокожие, и латиноамериканцы, и белые. В результате бунта погибло 53 человека, причинен ущерб в миллиард долларов. Через год состоялось повторное судебное заседание, на котором полицейских Пауэлла и Куна признали виновными. Все четверо обвиняемых были уволены из полиции Лос-Анджелеса.
Да, виновных в избиении Родни Кинга полицейских все-таки осудили. Но кто вернет погибших? Заметьте, ни у кого не возникло ни малейшего сомнения в правоте действий властей: стоило беспорядкам разгореться, и в мирный город, охваченный волной насилия, вводятся войска.
Давайте себе представим, что эти события происходили бы в любой другой цивилизованной стране мира. Какой была бы реакция американского правительства? Оно сказало бы: «Вы зачем подавляете демократические свободы?» А какой опыт из собственного инцидента извлекают американцы? Они пишут протокол: что нужно делать в подобной ситуации.
И вот в Фергюсоне опять убивают афроамериканца. Еще раз повторю, что, по моему мнению, шесть выстрелов, пусть и в здоровенных размеров юношу, – это нонсенс. Любому понятно: если ты стреляешь из пистолета крупного калибра, бей по ногам! Человек так или иначе получит болевой шок и никуда уже не пойдет. Но шесть попаданий в корпус и в голову вряд ли означают, что ты такой плохой стрелок. Это значит, что ты просто преднамеренно убиваешь того, в кого стрелял.
Население Фергюсона выходит на улицы – и тут же появляется Национальная гвардия. И если Национальная гвардия – это еще не армия, то в Лос-Анджелесе впрямую были использованы войска. То есть когда американцы давят у себя проявления недовольства, вызванные, кстати говоря, полицейским насилием, это нормально. Напомню, за несколько месяцев до этого американцы звонили Януковичу и говорили: «Не смей вводить войска». При этом, когда Янукович разгонял студентов на площади, многих избили, но никого не убили. А здесь, в Фергюсоне, произошло реальное убийство. Но власти в США не останавливаются перед тем, чтобы использовать по максимуму силу. Жесткую силу.
Американцы любят свою страну, гордятся своей страной, обустраивают свою страну. Не собираюсь их идеализировать, но, бесспорно, у них многому можно поучиться. Как ни странно, американцы довели понятие технологии демократии практически до совершенства. Форма управления настолько естественна и так соответствует национальному характеру и образу мышления, что не вызывает внутреннего раздражения. Да, конечно, есть глубинные проблемы, которые регулярно выплескиваются на поверхность в виде такого рода социальных проявлений, как в Фергюсоне или Лос-Анджелесе. Столь любимые американцами протоколы и инструкции, к сожалению, только загоняют эти противоречия вглубь. Однако эти проблемы в большей степени связаны с финансовым и имущественным расслоением, чем с разницей менталитетов.
Но из тех построений американской демократии, которые транслируются вовне, исчез основополагающий постулат. Тот самый, который гласит, что люди рождаются равными в правах. Этот великолепный, потрясающий лозунг, очень гуманистически направленный, глубокий и верный, не имеет ничего общего с американской внешней политикой. И обычному американцу очень трудно это понять. Он же видит, что внутри своей страны может добиться правосудия. Он видит, что, если богатый человек ведет себя неправильно, его привлекут к ответственности по закону и могут даже посадить в тюрьму. Он видит, как мэра за взятку в 10 тыс. долларов моментально отстраняют от должности и отправляют в места не столь отдаленные. Он видит, как губернатор за попытку оказать давление на того, кто будет представлять штат в сенате, может опять же моментально слететь со своей должности. У него нет ощущения, что кто-то может быть неприкасаемым. На памяти американцев даже президента отправляли в отставку по импичменту после «Уотергейта». И американцы искренне думают, что ситуация осталась той же самой.
Поскольку Америка – страна протоколов, где, как мы уже говорили, очень высока степень независимости каждого отдельного штата, постольку резкие колебания внутренней политики практически немыслимы, – возможность влияния президента на дела внутри страны сильно ограничена. Но как только мы говорим о внешней политике, все тут же переворачивается.
Да, нельзя пытать на территории Америки – но можно пытать за пределами территории Америки. Да, невозможно себе представить, чтобы в Америке кого-то без суда и следствия удерживали в заключении на протяжении длительного времени. Никаких проблем – если это за пределами Соединенных Штатов. И появляется Гуантанамо. Появляются тюрьмы ЦРУ – как вполне обычные, только расположенные в Европе, так и некие летающие тюрьмы, о которых много говорят. То, что происходит в них, вообще не поддается описанию.
Но ведь это означает, что люди уже не равны в правах. То есть получается, что американцы – богоизбранный народ, поэтому они защищены законом. А все остальные, что, уже не люди? Чем они провинились? Почему по отношению к ним не их «плохие» правительства а «хорошее» американское позволяет себе так себя вести? Ведь это разрушает стереотип. Наверное, не всем об этом известно, но президент Соединенных Штатов Америки имеет право в течение 60 дней вести войну, даже не получив одобрения от конгресса. В нашем представлении это что-то немыслимое – один человек обладает такой властью? Это же неправильно. Так быть не должно.
В последнее время, как нам показалось, американцы изменили своим базовым постулатам внешней политики. С другой стороны, ряд книг израильских публицистов, вышедших на территории Израиля, говорит о том, что американцы всегда были такими – даже особо не притворялись. США довели до совершенства британский принцип: они делают только то, что выгодно им, при этом почему-то прикрываясь интересами всего человечества. Почему-то они решили взять на себя роль, выражаясь словами Киплинга, носителя бремени белого человека, распространителя вечных основ цивилизации.
Когда-то Дэн Сяопина спросили, как он относится к Великой французской революции. Он дал потрясающий ответ: «Прошло еще слишком мало времени, чтобы судить о таких явлениях». Для Китая время, прошедшее после Великой французской революции, – песчинка. Для Америки – существенная часть жизни.
Что происходит, например, с американской политикой на Ближнем Востоке? На протяжении долгих лет американцы говорили, что их задача – помощь в развитии демократии и защита демократических режимов. Мы должны в это поверить? Ну да, конечно. Пожалуй, мы даже верим.
Что делают американцы? Они поддерживают борьбу демократических сил против гадких, противных правителей различных стран, которые не хотят руководствоваться принципами демократии. Они ищут здоровую оппозицию и помогают ей по технологии Шарпа провести цветные революции. Так почему в результате все время к власти приходят фундаменталисты? И когда, например, в Египте инициативу у «Братьев-мусульман», пришедших к власти демократическими методами, перехватывает египетская армия, американцы не знают, как реагировать. У них происходит разрыв шаблона.
Мало того, американцы начинают делать вещи, которых никогда не делали англичане (по крайней мере, нам кажется, что не делали), – они предают своих ближайших союзников, таких, например, как Хосни Мубарак.
Хочу пояснить: говоря как о ближневосточных режимах, затронутых «Арабской весной», так и о целом ряде других стран, глупо будет утверждать, будто кто-то из них является образцом демократии. Но надо еще четко понимать, что каждая страна имеет не только то правительство, которое заслужила, но и определенный уровень развития, которому соответствует та или иная форма государственного управления. И отнюдь не каждое решение будет приемлемым для всех. Неужели китайцы, обладающие 4000-летней письменной историей, не понимают, что для них хорошо, а что плохо? Очень сомневаюсь. И если они выбирают существующую у них форму правления и в том или ином виде регулярно ее воспроизводят, значит, наверное, она соответствует каким-то базовым установкам этого народа? Ведь крайне наивно мерить всех по себе, как обычно поступают блондинки, думая, что все женщины примерно одинаковые, только одни успели покраситься, а другие нет, или глупые молодые люди, уверенные, что все бабы дуры и что на самом деле все мужчины такие же, как они сами.
Я в этой связи часто вспоминаю историю про мальчика, который угадывал, где другой человек спрятал монетку, и на вопрос, как ему это удается, ответил: «Я делаю такое же лицо, как у него, и начинаю думать, как он». Этот подход прекрасно выглядит в литературе, но в жизни зачастую бывает не так. Людям может казаться, что они понимают мотивацию других, но они ошибаются. Не стоит равнять всех по себе. И когда на полном серьезе этот принцип начинает использоваться во внешней политике, это приводит к тяжелейшим проблемам. Американцы искренне считают, что то, что хорошо для них, наверняка хорошо и для всего мира, и недоумевают, почему же мир такой дурак, что в упор не видит собственного блага. Они никак не поймут, почему существует цивилизация типа индийской, почему есть японцы, почему есть филиппинцы. Почему все давно не стали американцами? У них это в голове не укладывается.
В представлении американцев – причем не народа, а политической элиты времен Обамы – произошла любопытная трансформация высказывания одного из президентов корпорации «Дженерал Моторс» Чарльза Вильсона: «Что хорошо для «Дженерал Моторс», то хорошо для Америки». Сейчас появилась другая формулировка: «Что хорошо для Америки, хорошо для мира». То есть США стали говорить с позиций общемирового представления о том, что есть добро и зло, стали воспринимать себя как истину в конечной инстанции. Что не соответствует их представлениям о жизни, то плохо. Именно это, в частности, было сказано в уже упомянутом выступлении Байдена об отношении к гомосексуализму: не надо нам тут говорить о культурных и прочих различиях, если вы не признаете права гомосексуалистов, вы за это дорого заплатите.