Подобный подход помогает понять природу того, как наши погруженные в отношения разумы формируют коммуникацию друг с другом в ходе так называемой культурной эволюции. Эволюция взглядов на развитие человечества за последние 40 000 лет свидетельствует, что, хотя примерно 90 000 лет назад мозг достиг определенного состояния генетически обусловленной анатомической эволюции, сдвиг, давший способность оперировать символами, резко изменил культурную жизнь, проявившуюся в создании инструментов и изображений (верхний палеолит). Распределенный разум стал движущей силой культурной эволюции человека (Dunbar, Gamble, & Gowlett, 2010; Johnson, 2005). Можно выдвинуть предположение, что обмен символическими формами внутри разумосферы, например, с помощью языка, стимулировал изменения в разумосфере каждого человека, которые могли индуцировать нейропластические трансформации, в свою очередь поддержавшие более сложную разумосферу.
Философы Энди Кларк и Дэвид Чалмерс предположили, что язык
не отражает наших внутренних состояний, а комплементарен им. Он служит инструментом, роль которого — расширять познание так, как не могут устройства. Вполне вероятно, что недавний в эволюционном масштабе интеллектуальный взрыв связан с этим лингвистически обусловленным расширением познания не меньше, чем с любым независимым развитием наших внутренних когнитивных ресурсов (1998: 17).
Суть в том, что энергоинформационный поток есть во всей системе: внутри тела — внутреннего, воплощенного, личного разума, который мы назвали разумошафтом — и между телом и окружающим миром, в коллективной, отношенческой разумосфере. Чтобы понять, «где» находится разум, можно воспользоваться мощным вкладом и науки о мозге, и науки о системах. Общий знаменатель этих на вид разных подходов — опять-таки, энергоинформационный поток.
Даже если в итоге подтвердится, что сознание — эмерджентный аспект исключительно нашего разумошафта, работы отдельного мозга или организма, мы можем осознать разумосферу и субъективно, сознательно почувствовать эту промежуточность разума — так же, как мы осознаем разумошафт и субъективно чувствуем внутренний аспект разума. Осознанно или неосознанно, разумошафт и разумосфера отражают воплощенный в теле и погруженный в отношения разум, который формирует нейропластические изменения мозга и нашу культуру и сам формируется ими.
Размышления и приглашения: внутри и между
Когда у меня, еще студента, впервые появилась мысль, что разум может быть не просто порождением мозговой активности, в профессиональной среде и научных беседах это казалось ересью. Но, как будущему психиатру с подготовкой в области биохимии, мне казалось, что изучаемые системы должны иметь какие-то универсальные аспекты, какое-то взаимное влияние. Лосось, которого я исследовал в колледже, способен реагировать на изменения солености воды, модифицируя фермент, который меняет плотность частиц в жидкостях организма рыбы. Рыба адаптируется к изменениям среды, поскольку ее собственная нервная система запрограммирована мигрировать из пресных ручьев в соленое море. Аналогично человек в кризис должен реагировать на действия оператора горячей линии по профилактике суицидов, который общается с сопереживанием и связью, не только внушая доверие, но и даря сочувствие и надежду.
Я понял: то, что процесс социализации на медицинском факультете оказался вредным, еще не означает, что надо пассивно приспосабливаться к требованиям среды. Я мог взять свободное время «на погружение», чтобы поразмышлять о происходящем, выработать новые режимы восприятия мира, а затем вернуться с новыми концепциями и перспективами. Окружающая нас разумосфера не должна топить. Мы способны изменить мир и снаружи, и внутри себя. Знание, что разум реален, применение концепции и видения разума — майндсайта — как моего щита помогло выработать достаточную перспективу и стойкость, чтобы вернуться в медицину и попытаться удержать то, что ощущалось настоящим — например, разум и его субъективную реальность.
Ферменты и эмпатия. Мозг и отношения. Материя и разум. Я хотел постичь связи между этими, хотя и разными, но реальными аспектами нашей жизни.
Я ощущал, что должен быть естественный путь к пониманию и представлению потока от нейрональной активности к нарративу. Истории жизни распространяются в межчеловеческих отношениях, в заботливых сообществах, среди друзей, родственников, соседей. Мы живем и внутри тел, и внутри этих отношений, и каждое из этих местоположений разума формирует нашу жизнь.
Разум находится и внутри, и между. Это ответ на вопрос «где».
Если вы верите, что ваша жизнь — это лишь заданная генами структура, а следовательно, и функция мозга, получится представить и разум, как пассивный продукт нейронных разрядов, почти побочный эффект. Вы можете поместить разум исключительно внутрь черепа, убежденные, что его излучает закодированный в генах мозг. Это создает впечатление однонаправленного потока от генов к мозгу, от мозга к разуму. В этом потоке вы — всего лишь результат неизбежного, одинокий наездник на жизненном пути.
Но мне уже тогда было ясно, а теперь это подтверждено неоднократными эмпирическими исследованиями, что разум направляет энергию и информацию через мозг по-новому, и автоматически это не происходит. Нейрональная активация психическим усилием — намеренным сосредоточением внимания определенным образом — часто создает другой, отличный от естественного паттерн разрядов в мозге. Теперь мы знаем, что психическая инициация мозговой активности способна активировать гены, изменять уровень ферментов, которые чинят концы хромосом, и даже влиять на эпигенетическую регуляцию экспрессии генов. Мы видим, как психические намерения и убеждения формируют внутренний опыт благодаря разуму, и в действительности меняют мозг и различные молекулярные механизмы, лежащие в основе нейронного функционирования и физиологии организма. Вы в силах намеренно формировать ваш разумошафт.
Путем коммуникации друг с другом следует направленно сосредоточивать внимание на создании внутренних намерений и убеждений. Таким образом, составляющая разума, которая касается отношений, в силах продвигать изменения не только в разумосфере, но и в мозге, создавая установки с убеждениями и намерениями. Разум — и внутри, и между — может менять мозг.
Если считать себя лишь продуктом генов, а разум — результатом активности неизменного мозга, это, понятно, легко порождает чувство беспомощности. Кроме отчаяния, человек ощутит довольно сильное одиночество. Получается, что разум — результат мозга, он находится в голове, и на все это человек не в состоянии серьезно повлиять. Однако такая точка зрения может быть частью так называемой установки на данность, описанной в чудесной работе Кэрол Дуэк: вы верите, будто то, что у вас есть — то и есть, основываясь на врожденных характеристиках, которые изменить нельзя (Dweck, 2006)[66]. Ей противоположна установка на рост — мнение, будто то, что у вас есть, легко изменить путем усилий — успеваемость, умственные способности или даже черты личности. Постарайтесь как следует, и вы достигнете многого, от успехов в учебе до изменения привычного поведения. Дуэк и другие исследователи показали, что обучение людей установке на рост и способности изменять мозг путем психических усилий ведет к значительному улучшению результатов в самых разных ситуациях.
Даже наше мнение о том, как на нас влияет стресс, изменяет это влияние. Если учащенное сердцебиение и потение интерпретировать как возбуждение, а не как, например, беспомощность и ужас, можно достичь других результатов, скажем, во время публичных выступлений (McGonigal, 2015). Такие изменения убеждений также могут переключить психофизиологию с вредного чувства угрозы на воодушевляющее ощущение вызова. То, что мы делаем с разумом, меняет наш опыт, в том числе активность мозга и физиологическую реакцию.
Если вы поразмышляете о том, что кажется неизменным, например, об истории, которая существует как личный, сконструированный нарратив, вы действительно обнаружите области постоянства. Не все можно изменить: на самовнушении я не вырасту больше нынешних 172 сантиметров, чтобы стать профессиональным баскетболистом. Но если моя страсть к баскетболу велика, после некоторых раздумий я найду много способов ее выразить.
В то же время вы в состоянии решить, что паттерны, которые вы считали зафиксированными, на самом деле вполне поддаются корректировке путем психических усилий. Современный уровень знаний не оставляет никаких сомнений, что разум способен менять функцию и структуру мозга, а это поможет вам увидеть, как психическими усилиями изменить давно устоявшиеся «постоянные» черты (Davidson & Begley, 2012).
Когда вы думаете об этом внутреннем и распределенном расположении мозга, что ощущаете? Вы чувствуете разумошафт или то, как энергия и информация течет через ваше тело, включая мозг? Не забывайте, что вы в состоянии намеренно формировать функционирование тела. Это не преувеличение, не догадка, не мнение и не благие пожелания — это наука. Используете ли вы разум, чтобы сосредоточиться на этой книге, заниматься рефлективными практиками (например, медитацией), или другими методиками развиваете открытость сознавания, называемую присутствием, — вы можете намеренно формировать благополучие внутренней жизни, мозга и всего организма.
Если вы теперь поразмыслите над распределенным расположением вашего разума — над разумосферой, — какие чувства это вызывает? Ослабив внутри себя нисходящие концептуализации, можете ли более тонко ощутить какую-то «субстанцию» между вами и другими значимыми существами — близкими, домашним питомцем или растущим во дворе деревом? На обложке англоязычного издания этой книги есть фотография, где я стою на утесе в Норвегии. Даже по изображению чувствуется, насколько я благоговею перед величественным пейзажем, ощущаю открытость просторам фьорда, а себя — маленьким и хрупким, и при этом гигантским и сильным. Внутри и между. Разум — и то, и другое.