Видеть разум за пределами одних только описаний психической деятельности, например, чувств и мыслей; рассматривать его не просто как мозговую активность, а как самоорганизующийся, воплощенный в теле и погруженный в отношения процесс, оказалось полезно в клинической практике. Какой бы ни была подготовка психотерапевтов — от конкретных когнитивно-поведенческих подходов до телесно ориентированных, от нарративной психотерапии до психоанализа, — эти отважные люди стали неформальным авангардом открытого пилотного исследования, призванного проверить, работает ли интеграция.
Одновременно мне стало поступать больше приглашений преподавать за пределами Лос-Анджелеса. Я посещал другие штаты и континенты, чтобы учить специалистов по психическому здоровью. Меня поражало, что, куда бы я ни направился, от Азии до Австралии, от Африки до Европы, очень немногие специалисты и ученые когда-либо слышали определение разума, — мы с вами говорили об этом.
Этот период породил во мне множество вопросов. Точны ли эти идеи? Можно ли дать определение разуму, чтобы как минимум начать дискуссию? Будет ли взгляд на интеграцию, как основу здоровья, полезен кому-то еще, кроме моих пациентов? На местном, национальном и международном уровнях отзывы участников семинаров явно свидетельствовали, что такой подход не просто имеет смысл, но и вполне применим, чтобы уменьшить страдания и направить людей к благополучию и более осмысленной жизни.
Страдает ли человек от нарушения, вызванного опытом, например, посттравматического стресса, или от не связанного с опытом состояния, например, биполярного расстройства или шизофрении, фундаментальный механизм в мозге один и тот же: это нарушение интеграции.
Для оценки не нужно подбирать пациенту категорию в психиатрическом справочнике DSM — это может ограничить наше восприятие его личности и, следовательно, потенциала. Правильнее рассмотреть хаос и скованность в его жизни как следствие нарушенной интеграции. Интеграция проявляется в моменты гармонии с потоком FACES — гибким, адаптивным, связным, энергичным и стабильным.
Первым делом надо перестать искать патологии и категории. Нас на планете семь миллиардов, а значит и столько же способов существования. Кроме того, каждый, независимо от культуры и истории, остается человеком, а значит, разум возникает как поток энергии и информации внутри нас и между нами. Ощущение этого потока, как хаотичного и скованного (вне интеграции) или гармоничного (с интеграцией), становится вопросом оценки, получения открытой картины того, что происходит в жизни человека.
Описанные выше девять сфер интеграции стали очевидными, когда месяцы и годы применения такой психотерапии перетекли в десятилетия. Многие специалисты требовали регулярного проведения мастер-класса, чтобы больше узнать о видении разума — майндсайт-подходе, имеющем в основе согласованный взгляд на межличностную нейробиологию. Сомневающийся мозг часто побуждал меня прекратить преподавание. Одно дело, говорил мой внутренний критик, соединяться с пациентами и тесно с ними работать. Им в основном становилось лучше, а это достаточное свидетельство в пользу того, что следует продолжать частным образом помогать людям способами, основанными на интеграции. Но не лучше ли оставить это при себе, как я поступал годами?
Теперь я видел все больше специалистов, многие из которых были опытнее и старше меня и практиковали самые разные подходы. Я учил их понятию интеграции, разума как самоорганизующегося процесса; его природе, полностью воплощенной в теле и погруженной в отношения; сосредоточению внимания для культивирования интеграции и стимулирования не только здорового функционирования в конкретный момент, но и вероятных изменений в структуре головного мозга в долгосрочной перспективе.
Я нервничал. Сочтут ли они этот подход эффективным у своих клиентов? Я мог лишь как можно лучше выразить эти идеи и клинические стратегии. И когда на переломе тысячелетий начали появляться первые отзывы, я был шокирован. Все работало. Многие мои ученики, их клиенты и пациенты переходили в новые сферы роста, почти невероятные до применения этого нового подхода.
Основа видения разума в психотерапии заключается в том, что каждый естественным образом стремится к интеграции, к оптимальной самоорганизации. Как сложная система, самоорганизация — это эмерджентное свойство нашей сути, и мы указывали, что это фундаментальная грань нашего разума. Но иногда что-то встает на пути. У некоторых вызов благополучию возникает из-за неоптимального контакта с опекунами в раннем детстве. У других случайные события, гены, эпигенетические факторы, токсичные химические вещества или инфекции могут негативно влиять на то, как нервная система достигает интеграции на раннем этапе жизни или в подростковый период.
В чем бы ни была причина, вмешательство в условиях скованности и хаоса должно включать мощь отношений, вдохновляющую нас перепрограммировать мозг в направлении интеграции.
Мои коллеги-клиницисты продолжали использовать эти подходы к лечению и пониманию эффективных старых методов и признавались, что теперь могут иначе углубить и расширить клиническое воздействие.
Я был так тронут этим опытом преподавания, что мой сомневающийся разум наконец начал успокаиваться. Я описал много случаев, обнажающих девять сфер интеграции и подходы к клинической оценке, планированию и ведению лечения, а также оценке исходов. Написание и издание книги «Майндсайт» все еще удивляет меня. Даже люди, которые освоили этот материал с ее помощью, видимо, приняли эти идеи и вывели свои жизни из плена хаоса и скованности, войдя с помощью интеграции в новое состояние процветания.
Интеграция как смысл жизни
Я знаю, что даже попытка обратиться к вопросу, почему мы здесь и в чем заключается смысл жизни, требует большой смелости. Часть меня, мой сомневающийся разум, призывает не продолжать: расследовать «как», «когда» и «где» разума и пропустить «почему»! Но если на этом этапе нашего совместного путешествия возможно сохранить прежнюю позицию — задавать вопросы, не предполагая абсолютных и окончательных ответов, то пойти вперед в прямой дискуссии о «почему» разума не просто нормально, но и важно. В современной жизни, в цифровую эпоху, погружающую нас в бесконечный информационный поток, очень многое смущает и оставляет с чувством потери. (Внутренний разум тихо подсказывает, что интернет правильнее было бы назвать инфи-нетом[69], поскольку он никогда не заканчивается и никогда не дает чувства завершенности.) Бесконечный, непрекращающийся поток энергии и информации отвлекает и отдаляет, и одновременно соединяет и ограничивает разумы до определенных способов существования. Часто возникает чувство недостаточности и неотложности. Учитывая все эти тревожащие стороны современной жизни и подавленность объемом данных, вопрос вроде «Почему мы здесь?» может показаться поверхностным. Разве не для того, чтобы потреблять и распространять? «Мы распространяем, следовательно, существуем», — это привычка мышления, привычка поведения, формируемая артефактами современной цифровой культуры, в которую погружены многие из нас. Тем не менее изучение вопроса «почему» приводит к мощным темам о нашем предназначении, которые могут очень много значить, особенно в эти ошеломляющие времена. Почему мы здесь? Почему разум работает так, а не иначе? Почему можно настолько по-разному жить, с несхожими убеждениями и историями?
За годы исследований, размышлений, преподавания, практики и жизни наблюдаемые мной паттерны позволили сформировать взгляд, из которого следует прямое, возмутительное и на удивление простое утверждение: ответом на вопрос «почему» разума может быть та же интеграция.
От рассуждений о том, что разум — больше, чем просто мозговая активность, и полностью воплощен, мы пришли к более широкой перспективе того, что разум влечет за собой. Рассматривая субъективную реальность как не идентичную физиологии и даже нейронным разрядам в голове, мы осознали, что психическая жизнь — это не то же самое, что деятельность, заключенная в рамки черепа. Мы также пришли к предположению, что разум легко оказывается больше просто субъективного опыта и сознания, которое позволяет осознавать проживаемую жизнь. Как минимум мы увидели, что осознаваемый энергоинформационный поток имеет ощущаемую текстуру, которую иногда называют праймом и которая не сводится к чему-то еще, например, к нейрональной активности или другим формам энергетического потока. Субъективный опыт может возникать из него, но не идентичен ему: это его свойство. Иногда — наверное, даже чаще всего — этот поток не осознается. Психическая жизнь, включая мысли и чувства, нередко зависит от энергетического потока, но не всегда попадает в сознание.
Затем мы сделали следующий шаг и предположили, что разум, возможно, выходит за пределы энергоинформационного потока внутри организма; он не просто воплощен в виде разумошафта, но содержится также в отношениях с другими людьми и в нашей взаимосвязанности с иными аспектами мира за пределами тел, в которых мы живем. Мы увидели, что у нас есть не менее важная разумосфера. Общим знаменателем, соединяющим внутренний телесный опыт с взаимоотношенческим, служит энергоинформационный поток. Это то общее, что есть между разумошафтом и разумосферой. Увидев, что этот поток — фундаментальная часть системы, не ограниченной ни черепом, ни кожей, мы оказались готовы принять гипотезу о воплощенном в теле и погруженном в отношения разуме. Если система разума имеет три необходимых качества — открытость, способность к хаосу и нелинейность — разум можно рассматривать как часть сложной системы.
Эта сложная система, также называемая динамичной, имеет эмерджентные свойства, одно из которых, как мы предположили, — субъективная реальность проживаемой жизни. Это может также означать, что сознание, порождающее субъективный опыт, оказывается эмерджентным свойством сложной системы разума. Другим, вероятно, связанным, эмерджентным свойством, как мы предположили, будет самоорганизация. Мы видели, что эмерджентный, самоорганизующийся процесс возникает из энергоинформационного потока, а затем его же регулирует. Это рекурсивное свойство самоорганизации: она возникает из чего-то, а потом управляет тем, из чего возникает. Рекурсивная обратная связь — один из аспектов высказывания «у разума часто есть собственный разум».