А после можно будет развалиться в кресле перед камином с бокалом вина в руке и вытянув ноги в носках к жаркому огню. Гаркин по обыкновению пристроится рядом, положив морду на сложенные передние лапы и глядя на танцующие языки пламени. Можно ни о чем не думать и просто наслаждаться заслуженным отдыхом, но в голове все равно будут лениво перекатываться мысли о том, что надо бы сделать завтра, как укрепить осыпающийся склон над водозабором, как лучше организовать подачу воды от насосной станции на второй этаж нового ангара…
…и уже засыпая, когда в камине останутся тлеть лишь красноватые угли, почувствовать осторожное прикосновение любимых губ к своей небритой щеке…
Глава 20
…холод металлического фальшпола неприятно щекотал лицо, и гул машин, набивающийся в прижатое к нему ухо, отдавался в голове болезненным эхом.
Чертенок открыл глаза, но увидел только тянущиеся вдоль стены жгуты проводов, озаряемые алыми отсветами аварийных огней. Его пальцы заскребли по полу, словно пытаясь схватить, поймать, тающее как дым видение, вернуть его, во что бы то ни стало! Он же держал тот мир вот в этих самых руках! Чувствовал его, слышал, дышал им! Он принадлежал ему, жил там, и мечтал бы там и умереть!
Он застонал, но не от боли, а от чувства полной опустошенности, словно его выпотрошили, оставив лишь тонкую сморщенную шкурку.
— Вот уж не думала, что под Вашей черствой внешней личиной скрывается такой неисправимый романтик! — послышался сзади восхищенный голос Сильвии, — глубоко же Вы его запрятали!
— Вер… верни… — Чертенок поднялся на четвереньки, пошатываясь, словно пьяный, — верни меня… туда… пожалуйста!
— Ишь, как запел! Извини, но хорошего понемножку.
— Ты не имеешь права красть мои мечты! Они принадлежат только мне и никому другому!
— Ага! На все готовенькое захотелось? — в голосе девочки зазвенел безжалостный холод, — но что Вы сделали, чтобы заслужить такое счастье, а? Все хотят жить в идеальном мире, но никто и пальцем о палец не ударит, чтобы его построить. Особенно Вы. Так что, увы, мерзавцам вроде Вас вход в персональный рай заказан!
— Ах ты, мелкая тварь! — от охватившего его отчаяния Чертенок как-то по-звериному зарычал и попытался броситься на гадкую девчонку, но в следующее мгновение обнаружил себя сидящим на полу у противоположной стены, а Сильвия даже не шелохнулась. Артур, стоявший рядом с девочкой, положив ей руку на плечо, только печально вздохнул. Неизвестно, что именно она показала ему, двери в какие миры приоткрыла, но по лицу ученого ясно читалось, что он сделал свой выбор и будет рядом с дочерью до самого конца. Чертенок снова остался в одиночестве.
— Бессердечная стерва! — обессилено выдохнул он, уронив руки, — ведь это как у ребенка конфету изо рта вынуть!
— Конфету еще надо заработать!
Вокруг кресла девочки мерцала прозрачная переливающаяся сфера около трех метров в диаметре, которая словно дышала, то чуть распухая, то снова съеживаясь, и все, что оказывалось в ее поле, становилось… другим. Лабораторные столы меняли цвет и фактуру материала, пол то покрывался кафельной плиткой, то обрастал густым ворсом, а освещение и вовсе играло всеми цветами радуги. Даже Артур слегка чудил, то отращивая бороду, то обриваясь наголо. И только Сильвия, восседавшая в центре этой жутковатой сферы, оставалась неизменной, поскольку именно она являлась ее движущей и направляющей силой.
— Знаете, если бы меня спросили, какой из миров подходит Вам лучше всего, то раньше я бы еще сомневалась, но теперь я без колебаний выбираю тот, где мы находимся сейчас, — произнесла она так, словно оглашала приговор, — вы вписались в него просто идеально! Как гипсовая отливка в породившую ее формочку. Там, где он наступает и теснит, Вы сдаете назад, но как только в его конструкции обнаруживаются изъяны, Вы немедленно просовываете в открывшуюся щель свой ботинок. Вы буквально созданы друг для друга, так что Ваше место — здесь.
— Если бы ты только знала, как я ненавижу этот мир — уродливый, насквозь лживый и лицемерный!
— Так за чем дело стало!? Сделайте его лучше!
— Кто? Я!? — Чертенок нервно хохотнул, — это у тебя шутки такие, да? Я, как правило, только порчу все, к чему прикасаюсь.
— Ой, не прибедняйтесь, это Вам не к лицу! Я вижу в Вас колоссальный потенциал, который уже не раз давал о себе знать, — Сильвия начала загибать пальцы, — вспомните «Сарагосу» — тогда Вашими руками была остановлена многолетняя изматывающая война.
— Далась вам всем эта «Сарагоса»! — фыркнул Чертенок, — мне заплатили — я сделал. И ни о чем великом я в тот момент не помышлял.
— А за спасение доктора Оллани на Мохарре Вам тоже заплатили? — девочка загнула еще один палец.
— Это все же немного… другое.
— И сюда Вы спустились отнюдь не наживы ради.
— Ну да, сделал глупость, каюсь.
— Иногда глупости необходимы, чтобы двигать Историю вперед. Если люди всегда будут поступать исключительно рационально, все оценивать с точки зрения целесообразности и экономической выгоды, то человечество остановится в своем развитии и неизбежно начнет деградировать. Не все в мире подчиняется холодной логике, и не все измеряется в деньгах.
— Кстати, о деньгах, — вспомнил вдруг Чертенок, — насчет наживы… раз уж я сюда заглянул…
— Ваши деньги? Они мне больше не нужны, — Сильвия взмахнула рукой, — забирайте. Сколько там Вам посулил мой отец? Четыре миллиона? Вы их отработали сполна — они Ваши. Что-то еще?
— Какой сюрреализм! Какой абсурд! — Константин уронил лицо в ладони, — какую несусветную чушь мы тут несем! К чему все это!?
— Я знаю, о чем Вы. Осталось меньше пяти минут, но, — Сильвия подождала, пока Чертенок, очнувшись, поднимет на нее свой мутный взгляд, — я абсолютно уверена, что Вы что-нибудь, да придумаете. У Вас к подобным вещам талант! Я даже подам Вам лифт.
— Да ты бредишь, по-моему, — он все же поднялся на ноги, — что тут можно…
— Не тратьте понапрасну время, его у Вас и так мало осталось. Все что я хотела Вам сказать, я сказала, — Сильвия нетерпеливо тряхнула головой, словно прогоняя его, — а теперь — бегите. Я тут еще немного пошалю напоследок…
Чертенок еще пару секунд в нерешительности переминался с ноги на ногу, но тут окружавшая девочку сфера задрожала и начала расширяться, вбирая в себя окружающую обстановку и меняя ее.
По полу протянулись тяжелые и почти черные от старости доски, в дальней стене прорезалось окно, из которого открывался вид на широкое горное озеро, откуда-то слева послышалось потрескивание горящих в камине поленьев… Не в силах больше выносить эту пытку, Чертенок крутанулся на месте и пулей вылетел из комнаты.
Он пронесся по машинному залу, сопровождаемый нарастающим воем генераторов и треском электрических разрядов — Сильвия раскручивала установку на полную мощность. В последний раз. За спиной ему мерещился шум ветра и плеск волн, а нос щекотали запахи хвои и луговых цветов, но Чертенок стиснул зубы и не оборачивался, преодолевая поворот за поворотом.
Впереди показались распахнутые двери лифта, и он влетел в кабину, ткнув в самую верхнюю кнопку на панели. Пока лифт возносил его к поверхности, он стоял, уткнувшись лбом в стену, жадно глотая ртом воздух и изо всех сил стараясь не считать секунды.
— Прав, прав был мой папаша — любопытство не порок, а билет в могилу! — Чертенок в сердцах ударил кулаком по зеркалу, разукрасив его паутиной трещин, — но даже она, боюсь, меня не исправит. Слишком уж я горбат!
Верхний этаж встретил его красными сполохами аварийных огней и пронзительным завыванием сирен. То ли эта иллюминация предвещала «закрытие» проекта, хотя к данному моменту эвакуация представлялась уже несколько запоздалой, то ли она надрывалась из-за проблем, возникших на нижних уровнях. Бросив мимолетный взгляд в лестничный колодец, Чертенок увидел, как с его дна поднимается пестрящая молниями мерцающая стена, поглощающая пролет за пролетом, выдирая, вымарывая их из этой реальности. Она преодолела уже половину пути, наполняя шахту гудением и треском электрических разрядов. Каким бы завораживающим не было зрелище, времени на любование им не оставалось, и Константин помчался дальше.
Оставив на искореженном косяке кусок рукава, он протиснулся в приоткрытую бронированную дверь и, пролетев через главный холл, выскочил на улицу. Только сейчас до него начала доходить вся бессмысленность его бегства. Взрыв боеголовки, до которого оставалось менее минуты, разнесет в пыль все в радиусе нескольких километров, и никакой, даже теоретической возможности покинуть зону поражения не просматривалось.
— Вот ведь мерзавка! — крякнул он, лихорадочно озираясь по сторонам и сквозь подошвы ботинок чувствуя поднимающуюся из глубины земли дрожь, — «что-нибудь, да придумаете», ага, конечно!
Из последних сил сдерживая охватывающий его адреналиновый шторм, следом за которым неизбежно следует скатывание в слепую панику, Чертенок попытался еще раз трезво оценить ситуацию.
Пожелай Сильвия его убить, то ей бы даже напрягаться не пришлось. Но она не только оставила его в живых, но и помогла выбраться на поверхность. Да еще и деньги вернула! Зачем? Ради чего размениваться на подобные мелочи, если человек так и так обречен? Получается, она видела какой-то выход, знала, что он сможет выбраться! Девчонка все просчитала, и требовалось только понять, в чем именно состоял ее замысел. И соображать надо быстро!
— Ну почему!? Почему меня постоянно кто-нибудь пытается взорвать!?
Чертенок еще раз окинул взглядом центральную площадь комплекса, но ее единственной достопримечательностью являлся сломанный ховер, застрявший в большой круглой клумбе. Все окрестные дорожки засыпало ошметками срезанных цветов, вперемешку с обломками лопастей и кусками пластика. Несчастная машина, очевидно, уже никогда и никуда не полетит, но именно в ней крылся ключ к спасению! Чертенок инстинктивно чувствовал это, в кончиках его пальцев послышался знакомый зуд, означающий, что решение уже близко.