Безусловно, можем. Давайте сперва посмотрим, что собой представляет так называемый эдипов комплекс. Мальчик Гарольд испытывает влечение к матери, ненавидит отца, ощущает чувство вины за свои сексуальные желания и боится, что отец его покарает. Как следствие, он всю жизнь боится мужчин старшего возраста и либо избегает конкуренции с ними (например, в бизнесе), либо прилагает неимоверные усилия, чтобы добиться их симпатии и расположить к себе. Проявляется ли здесь классический вариант эдипова комплекса? Да, скорее всего.
Далее, следуя традиционному фрейдистскому подходу, предположим, что Гарольд приобрел свои эдиповы чувства, потому что его сексуальные инстинкты (эго-ид) подтолкнули его к вожделению в отношении матери, и тогда его суперэго (мораль) заставило испытывать вину и ненавидеть самого себя и отца. Даже если так (хотя в нашем обществе это часто не так, поскольку многие мальчики не испытывают влечения к матерям и ревности в отношении отцов), остается Вопрос: обязательно ли чувство эдиповой привязанности, которое сын имеет к матери, означает, что у него эдипов комплекс? Ответ: нет.
Отвлечемся немного. Так называемый комплекс состоит из негативных идей, связанных с неприятными фактами. Например, Джон физически слабее Генри и можно говорить о наличии у Джона определенных недостатков. Но если мы назовем это комплексом неполноценности, то будем иметь в виду следующее: (1) Джон понимает, что слабее Генри, когда сравнивает себя с ним; (2) признавая этот факт, он относится к себе как к неполноценному существу. И если первое – утверждение факта, то второе – чрезмерное обобщение, связанное с этим фактом. Таким образом, комплекс Джона – это его отношение к своей слабости, а не слабость сама по себе.
Но вернемся к эдипову комплексу. Гарольд может испытывать влечение к матери и ревность в отношении отца. Однако если он испытывает эти чувства, но убеждения, что он испорченное и безнадежное существо, у него нет, то речь скорее об эдиповой привязанности, а не о комплексе.
Если у Гарольда резко выраженный эдипов комплекс, то он верит в следующее: (1) он должен заслужить одобрение матери, отца и других людей; (2) испытывая влечение к матери, он поступает ужасно; (3) если люди узнают об этом, то жестоко осудят его и их осуждение будет устрашающим; (4) если бы у него был секс с матерью, это было бы ужасным преступлением, которое привело бы к страшным юридическим и другим последствиям; (5) даже если инцеста с матерью никогда не случится, сами его мысли – это непростительное преступление против родителей и всего человечества; (6) если отец когда-нибудь узнает о его влечении к матери, то вне всяких сомнений проклянет и накажет его и, наверное, даже кастрирует; (7) он окончательно испорченный, абсолютно отвратительный человек.
Неважно, насколько все вышеперечисленное соответствует действительности. Важнее то, что Гарольд твердо уверен в этом. Может быть, ему на самом деле не особо нужно одобрение родителей и других людей. И сами по себе мысли о сексе с матерью не являются для него такой уж огромной проблемой. И отец, скорее всего, не кастрирует его, даже если узнает о подобных мыслях. Но все это не имеет значения. Гарольд верит в эти идеи и принимает их за правду, что и является причиной его расстройств.
Желания Гарольда могут иметь под собой биологическую основу. Но эдипов комплекс развивается не из этих желаний, а из идей и установок Гарольда относительно этих желаний. Эти убеждения появились благодаря обществу, в котором Гарольд воспитывался и вырос.
Чтобы справиться с эдиповым комплексом и невротическими расстройствами (такими как боязнь более взрослых мужчин), нет необходимости отрицать свои инцестуальные желания. Нужно пересмотреть свои мысли, связанные с этими желаниями: перестать думать о том, как это ужасно, преступно и стыдно.
Важно отметить: у Гарольда нет задачи полностью понять и изменить установки прошлого. Нужно разобраться с мыслями, которые возникают сейчас. Предположим, в детстве Гарольд впервые ощутил влечение к матери и сразу испугался возможного отцовского гнева. Он с ужасом думал о «кастрации», потому что никогда не мог постоять за себя в конфликтах с соседскими мальчишками и был уверен, что обязательно будет наказан за свою слабость. То есть переживания были связаны вовсе не с тем, что желания воспринимались как ужасные, «криминальные». Предположим, по мере взросления Гарольд перестал бояться соседских мальчишек. Ушел и навязчивый страх «кастрации», наказания, которого он ожидал от отца за свою «недостойность» и «отвратительность».
Если Гарольд сейчас станет разбираться с прошлым страхом кастрации, это принесет мало пользы и ничего для него не прояснит. Первоначальные установки уже поменялись и сейчас имеют другую форму.
Если же Гарольд в настоящий момент испытывает отголоски тех чувств, которые сформировались в прошлом, то можно догадаться, что у него до сих пор сохранились иррациональные убеждения, изначально явившиеся причиной формирования комплекса.
Мы можем помочь Гарольду увидеть эти убеждения, проведя его через три ступени осознания. Не имеет значения, насколько подробно он помнит и понимает, что из чего выросло (хотя, по теории Фрейда, именно этого нужно добиваться, чтобы «исцелиться»).
Если есть некий комплекс, который беспокоит человека, то для нас это значит, что в голове у этого человека сейчас живут какие-то невразумительные идеи, касающиеся этого комплекса. Принципиально важны именно мысли, которые есть сейчас, независимо от изначальных источников происхождения комплекса. Это объясняет, почему так много психоаналитиков, не принадлежащих фрейдистской школе – например, Альфред Адлер, Эрих Фромм, Карен Хорни, Отто Ранк и Гарри Стак Салливан, – делают акцент на анализе текущих проблем, идей и отношений клиентов, а не фокусируются на печальных подробностях из прошлого. Кроме того, «воспоминания детства», которые некоторые специалисты так тщательно выуживают из своих клиентов, часто оказываются делом рук самих аналитиков.
На примере родительского неприятия мы также можем показать, что истории из прошлого зачастую не имеют принципиального значения для работы с расстройствами, которые есть сейчас. Предположим, вас жестко критиковали и не принимали родители, из-за чего вы чувствуете себя каким-то «не таким». Затем из-за этих переживаний вы отказываетесь от каких-то планов и чувство «я какой-то не такой» усиливается. Как думаете, проблема действительно в том, что родители вас не принимали, или же сложности возникают из-за ваших убеждений относительно этого факта?
Давайте посмотрим на этот вопрос более масштабно. Сам по себе факт неприятия со стороны родителей не обязательно бывает токсичным. Это показали исследования доктора Ноннана Гармези, Лоуренса Каслера и других. В нашем обществе далеко не все люди, испытывавшие в детстве родительское неприятие, страдают от этого впоследствии. Исследования показали, что в других культурах дети, постоянно подвергающиеся жесткой критике и растущие без особой заботы матерей, чувствуют себя вполне нормально. Психоаналитик Лили Пеллер писала об этом так:
«У меня была возможность наблюдать арабских детей в предместьях Палестины и Египта. Низкий уровень жизни, семьи кормятся на пособия, родители преимущественно не в настроении. Нужды и желания ребенка никого не волнуют, его воспринимают как помеху, рукоприкладство считается нормой. Если ребенок чудом избежал наказания от мамы и папы, то ему обязательно достанется от других родственников. И при всем этом дети не становятся невротиками из-за недостатка любви».
Само родительское неприятие не является прямой причиной и достаточным условием для страданий. Дело в убеждениях, которые мы вбираем из окружающего мира и создаем сами. Эти убеждения, обычные для сказок и детских рассказов, обычно включают в себя такие идеи: (1) родители должны показывать детям свои любовь и одобрение, в противном случае они ведут себя ужасно; (2) если они вас отвергают, не принимают, то вы должны чувствовать себя никудышным и недостойным; (3) когда вы чувствуете себя таким, то не можете справляться с важными задачами; (4) если вы действительно не справляетесь, это ужасное преступление (которое в очередной раз доказывает, что вы – бесполезный человек); (5) если из-за страха неудачи вы избегаете каких-то задач, не приступаете к выполнению планов, то снова подтверждаете свою никчемность, поскольку упустили все возможности.
Значит ли это, что детям не нужны любовь и одобрение и что они могут быть счастливы без всего этого? Нет, конечно. Как показали исследования Джона Боулби и многих других ученых, дети рождаются с очень сильной потребностью в привязанности. И когда им отказывают в заботе, нежности и других проявлениях любви, то появляется чувство грусти, одиночества и подавленности. Гарри Харлоу в своих работах также продемонстрировал, что маленькие дети (и детеныши обезьян), которые не получали достаточного тепла и поощрения, имеют нарушения в неврологическом развитии и, как правило, приобретают серьезные проблемы со здоровьем.
Чтобы ребенок полноценно развивался в эмоциональном и физическом отношении, ему требуется определенный уровень внимания, поддержки и любви. Когда детей постоянно отвергают, жестко критикуют, слишком сильно ограничивают, наказывают физически, у них развиваются эмоциональные расстройства, такие дети к себе очень плохо относятся. Хотя иногда бывает и наоборот – при самых тяжелых обстоятельствах детства некоторые люди становятся лучше и сильнее.
Почему так происходит? Практически все люди чувствуют вполне здоровую печаль и расстраиваются, когда их важные потребности не удовлетворены. Но в некоторых это пробуждает силу бороться с обстоятельствами, – это прекрасно! Такие люди побеждают обстоятельства, меняя плохие условия жизни, в которых им пришлось существовать, или же обращаются за помощью к кому-то (особенно если они еще не взрослые).
Однако в большинстве своем люди (и в частности дети), когда с ними происходит что-то действительно плохое, грустят и расстраиваются. Они настойчиво думают о том, как плохо то, что случилось, и что этого