[45]. Он один из наиболее выдающихся суицидологов в мире.
Смерть и суицид можно отсрочить, но не предотвратить. «Этого никому не избежать», – сказал Клинт Иствуд в фильме «Непрощенный». Как и большинство людей, покончивших с собой, Артур был преждевременно обескуражен всевозможными проблемами с развитием, биологией и общением.
Во-первых, Артур «бушевал». Он оказывал необычайное сопротивление (его психотерапевт сказал, что Артур был одним из самых злых детей в его практике). Возникает соблазн все упростить и сказать, что саморазрушительное поведение Артура объясняется нарциссической злобой на мать, которая не могла по-настоящему полюбить его в раннем детстве (Шпиц, Боулби). Артур сказал своей жене, что родители никогда не позволяли ему любить их, а его психотерапевт назвал мать мишенью его гнева. Позднее отсутствие базового доверия к матери (Юнг) повлияло на отношения Артура с женой и девушкой.
Тем не менее утверждать, что Артура довела до смерти зацикленная на себе мать, – все равно что называть Сильвию Плат[46] мужененавистницей. Важно отметить, что Артур гневался не только на мать. Он боролся со старшим братом, отцом, другом, учителями, одноклассниками и всеми, кто пытался с ним подружиться. В пять лет он ударил своего психотерапевта кулаком в пах. Артур злился на свою жизнь, так как она была для него невыносимо болезненной (он сравнивал свои ощущения с вбиванием гвоздей в тело и лежанием на коврике из игл).
Откуда бы ни происходила эта боль (а она вполне могла быть биологической), в итоге злость и ярость сыграли свою роль в судьбе Артура. Как говорил Меннингер, гнев имеет тенденцию возвращаться к тому, кто его испытывает. Такие люди, как Артур, часто пытаются уничтожить мир – свой, по крайней мере.
Что касается развития, у Артура и большинства моих знакомых людей, покончивших с собой, была «суицидальная карьера». Я писал: «Решение о самоубийстве развивается с течением времени на фоне определенных психологических, генетических или биологических факторов. Ситуационные факторы не способны исчерпывающе его объяснить». Артур страдал долгое время (как минимум 25 лет) и сталкивался со множеством суицидальных факторов. Его жена утверждает, что склонность Артура к суициду была привычкой, которая сохранялась у него на протяжении всей жизни.
«Суицидальная карьера» предполагает повторение риска и несостоятельность защитных факторов. То, что произошло в воскресенье, когда Артур покончил с собой (обед с отцом, разговор с девушкой, отсутствие лечения и т. д.), не так важно, как может показаться. Его психотерапевт знал, что когда-нибудь Артур все же совершит самоубийство. Хрупкие стратегии преодоления Артура не выдерживали повторяющихся депрессивных эпизодов, повторяющейся психологической боли, повторяющихся неудач и разочарований в отношениях, а также повторяющихся суицидальных мыслей и попыток лишить себя жизни. Риск суицида постепенно нарастал до тех пор, пока лимит боли не оказался слегка превышен. Если бы Артур не покончил с собой тогда, он бы сделал это в другой день.
Во-вторых, у Артура, вероятно, было биологически обоснованное большое депрессивное расстройство, не поддающееся лечению (обратите внимание, что в его случае все суицидогенные силы переплетались и взаимодействовали). Утверждение, что Артур был обречен с рождения, – преувеличение, но не лишено смысла. Его ангедония проявилась в раннем детстве и плохо реагировала на антидепрессанты, такие как «Эффексор», «Веллбутрин», «Прозак» и литий. Артур был одним из тех, кому не хватает «сока радости».
Психиатр Артура сказал: «Я был убежден [акцент на этом слове], что когда-нибудь он покончит с собой… Депрессия Артура была его биологическим проклятьем». Конечно, Артура можно было принудительно госпитализировать и подвергнуть электросудорожной терапии (его психиатр рассматривал такой вариант). Но с какой целью? Чтобы отсрочить самоубийство и продлить страдания? Возможно. Справедливости ради, следует отметить, что в некоторых случаях большое депрессивное расстройство со временем ослабевает или даже полностью проходит. Может, Артуру просто нужен был человек, который сможет выиграть для него время?
Обратите внимание, что Артур, будучи умным и умелым врачом, не хотел получать надлежащее лечение. Кто поможет помощникам? Он напомнил мне Эрнеста Хемингуэя, который избегал лечения тяжелой депрессии в клинике Мэйо, очаровывая врачей, надевая зеленый хирургический костюм и обедая в столовой для медицинского персонала. Иначе говоря, он отказывался быть пациентом.
Часто у агрессивных людей, склонных к разрушению, присутствует серотонинергическая дисфункция (особенно низкий уровень 5-гидрокситриптамина и 5-гидроксииндолуксусной кислоты в мозге). Браун, Линнойя и Гудвин указывают на симптомы этого отклонения, прослеживаемые в исследованиях на животных. К ним относят импульсивность, расторможенность, трудности со сном, склонность к боли, нарушения поведения, перепады настроения, плохие отношения с окружающими и суицидальное поведение (по-моему, это похоже на Артура).
В-третьих, еще одной деталью мозаики «суицидальной карьеры» Артура были недостижимые и нереалистичные перфекционистские ожидания от себя и других людей. Ничто не было для Артура достаточно хорошим (что, разумеется, является распространенным признаком депрессивного расстройства). Этот перфекционизм привел к мучительному, невыносимому существованию.
Часто настолько высокие ожидания исходят от матери и/или отца. Меня удивило, что Артур даже не упомянул мать в своей предсмертной записке. Впрочем, отцу он тоже уделил мало внимания. Мать Артура была жесткой, строгой, довольно холодной и сосредоточенной на себе (самовлюбленной). После развода родителей Артур редко с ней виделся. По мнению отца, Артур бунтовал против правил, установленных матерью.
ДЛЯ АРТУРА СТАТЬ ВРАЧОМ, ЗАТЕМ ЮРИСТОМ, ПОЛУЧИТЬ ДОЛЖНОСТЬ СЕКРЕТАРЯ ВЕРХОВНОГО СУДА, ЖЕНИТЬСЯ НА ЖЕНЩИНЕ, РАБОТАВШЕЙ ВРАЧОМ, А ЗАТЕМ ВСТРЕЧАТЬСЯ С ПРЕДАННОЙ ДЕВУШКОЙ БЫЛО НЕДОСТАТОЧНО.
Для него это был пятидолларовый платеж в счет миллионного долга. Успехи и удовольствия Артура уравновешивались непрекращающейся болью. Размышляя в своей записке над банальной фразой о том, что «суицид – это постоянное решение временной проблемы», Артур говорит, что «жизнь – это не временная проблема».
Для таких «будущих самоубийц», как Артур, всё всегда недостаточно хорошо. Они предъявляют невыполнимые требования к себе, своей семье, работе и жизни. Родители, братья, сестры – они все делают что-то не так. Такие люди постоянно стремятся к жизни, которой быть не может.
В-четвертых, самоубийство Артура было загадочным в том плане, что некоторые его черты были нетипичными. Большинство взрослых белых самоубийц мужского пола не оставляют предсмертных записок. Только 15–25 % самоубийц (включая женщин) вообще оставляют записку. Они не пишут длинных писем (я устал от чтения письма Артура) несколько раз (по словам Артура, он делал это «десятки раз») и не совершают многочисленных неудачных попыток. В моем исследовании тысяч самоубийц из Чикаго практически 90 % белых мужчин совершали только одну попытку самоубийства, которая оказывалась фатальной.
Более того, белые мужчины обычно напиваются (о пристрастии Артура к алкоголю ничего не сказано) и совершают выстрел в голову. В случае Артура не было никакого огнестрельного оружия. Почему? Я выделил 15 «предикторов», или общих черт, самоубийц, и у Артура присутствовало только две трети. В числе отличий от типичного самоубийцы также были и другие факторы: в семье Артура никто не совершал суицид, он имел успешную карьеру и не страдал физическими заболеваниями.
По моему мнению, это свидетельствует о том, что Артур был особенным или уникальным в плане возможного лечения. По всей вероятности, он был амбивалентным, а не отчаявшимся. Он писал людям записки, в которых рассказывал о своем самочувствии (зачем это делать, если ты не хочешь получить какой-либо ответ?). Кроме того, он прибегал к попыткам самоубийства, которые можно было прервать в любой момент.
Как единственный социолог, анализирующий случай Артура, я не могу не указать на социальные факторы, повлиявшие на его смерть. Несмотря на ангедонию, «биологическое проклятье» Артура, биология обычно не является приговором. Людям, которым не повезло с биологией, помогают любовь и поддержка.
Однако Артуру был нанесен двойной социологический удар: он не чувствовал любви со стороны значимых людей и в то же время отвергал добрые поступки окружающих. Он видел все так:
• мать была холодной, строгой и жесткой;
• отец был отстраненным и не заслуживающим уважения;
• мать и отец развелись;
• с великолепным братом, который над ним издевался, нужно было соревноваться;
• жена чувствовала себя одиноко, даже когда они были вместе;
• девушка росла в семье, где все страдали депрессией.
Психиатр не взял на себя ответственность и не сделал то, что должен был (госпитализация и ЭСТ).
У самого Артура тоже был фатальный недостаток: неспособность принимать любовь («Я не заслуживаю счастья», «Я не заслуживаю иметь хорошую, привлекательную женщину»). Он неоднократно отвергал акты доброты со стороны других людей.
В-шестых, можно ли было спасти Артура? Его брат и бывшая жена говорят, что да. Одна из сестер, девушка, психотерапевт и психиатр утверждают, что нет. Друг не может дать ответ. Так кто же прав? Можно спасти человека на некоторое время[47], но не навсегда. Возникают вопросы о затратах и качестве жизни. В утопиях, например в романе «О дивный новый мир» Хаксли[48], ни один гражданин не хочет покончить собой. Тем не менее в этом произведении никто не волен страдать, отличаться от других или быть независимым. Так кто бы захотел жить в таком мире, имея выбор? Кей Джеймисон