Дело Джея Редди
14
Заблудившись возле Кроли, я чуть не заехал на долгосрочную парковку возле северного терминала аэропорта Гатвик. Дорогу, вероятно, недавно перестроили, что сбило с толку спутниковый навигатор. Я выругался и повернул назад. Что ж, если с первого раза не удалось – попробуй снова.
Был 2009 год, и я направлялся к заключенному по имени Джей Редди. Ему предъявили обвинение в убийстве его жены Дженнет на ее рабочем месте несколько недель назад. После того как он перерезал себе предплечье, его перевели из тюрьмы Хай-Даун в больницу с усиленным наблюдением для психиатрической оценки. Разумеется, преступника могли вернуть в тюрьму, и его будущее зависело от хода лечения и решения суда.
Адвокат предупреждал меня, что он трудный пациент. Когда его ввели в комнату для допроса, Редди начал сокрушаться, что я опоздал. Он сказал, что ждал звонка от брата, а затем – еще до того, как я дал ему возможность высказаться, – начал бессвязно рассказывать о недостатках своей жены.
На нем была темно-красная рубашка поло, и у него, к моему сожалению, отвратительно пахло изо рта, что, несомненно, объяснялось сильным желтым налетом на нижних зубах. В общем, он производил крайне неприятное впечатление.
Однако моя задача состояла в том, чтобы написать экспертный отчет для стороны защиты. Нужно был сохранить объективность, чтобы понять, что происходило в голове преступника, поэтому я попытался отодвинуть первое впечатление на второй план и выслушать мужчину.
В свободной форме и бессвязной манере он продолжал запоздалый анализ поведения покойной жены. Редди говорил, что они были совсем разными людьми и что он не ладил с ее семьей. Затем он расплакался, вспомнив о своей дочери Сармиле: «Не хочу, чтобы она осталась сиротой» (Сармила училась в магистратуре Университета Ньюкасла, но, поскольку она была свидетелем со стороны обвинения, Джею было запрещено контактировать с ней после ареста).
Я дал ему салфетку и подождал, когда он придет в себя. Мы сидели в креслах в комнате со стеклом по всему периметру, и я наблюдал, как суетится персонал на посту медсестер.
Взяв себя в руки, Редди сказал, что имеет некоторые знания в вопросах здоровья, поэтому именно он ухаживал за Сармилой, когда она болела. Пациент пожаловался, что в такие моменты его жена была особенно бесполезна. Медицинские вопросы явно были проблемой в их отношениях. Он заявил, что, когда его госпитализировали с камнями в желчном пузыре, его жена «не была рядом ни морально, ни физически».
Затем он вспомнил случай, когда Дженнет задержалась в Малайзии, где гостила у родственников. Редди так хотел как можно скорее увидеть Сармилу, что сам полетел в Куала-Лумпур. Вероятно, мужчина пытался мне намекнуть, что именно он прилагал усилия, чтобы сохранить брак. Однако недавно их отношения «ухудшились из-за нее». О ссорах он сказал: «Я ее не контролировал. Возможно, я один раз ударил ее… только один».
Слушая его жалобы, я пожалел, что не оставил автомобиль на долгосрочной парковке, не прыгнул в самолет и не улетел в какую-нибудь жаркую (или холодную) страну, потому что с большим удовольствием оказался бы где угодно, лишь бы не в этой похожей на теплицу комнате с неприятным мистером Редди. Я постарался вернуться к шаблону сбора информации о биографии пациента и событиях, предшествовавших совершению преступления, и начал задавать вопросы о семье.
Мужчина сказал, что его отец Раймая был инженером, получившим образование в Имперском колледже и читавшим лекции в университете Куала-Лумпура. Его мать работала в банке. Редди, родившийся на Пенанге, поступил в университет, но не окончил его и устроился на работу в государственный банк Малайзии. Он играл в крикет в местном клубе и регулярно сдавал кровь в качестве донора (по этой причине он считал себя экспертом в области медицины).
Приехав в Великобританию в 1999 году, Редди стал изучать бухгалтерский учет и после нескольких лет низкооплачиваемой работы устроился в компанию Rentokil, где занимался бухгалтерским учетом и обработкой входящей корреспонденции.
Его свадьбу с Дженнет устроили родители. По словам Редди, сначала ему казалось, что его заманили в этот брак, но, как только все было решено, он остался с женой на 22 года. Пациент сказал: «Я относился к ней с уважением и очень старался обеспечить ее».
Впоследствии его перевели на другую должность с сокращением заработной платы на три тысячи фунтов (более 300 тысяч рублей), и они с Дженнет начали ссориться из-за денег. Я спросил, было ли в их семье домашнее насилие, поскольку из материалов дела мне было известно, что ранее он уже был осужден за это преступление. Но, хотя Редди сам недавно признался, что бил ее, он сказал: «Это неправда… ее обвинения были беспочвенны… она сознательно спровоцировала меня… был понедельник, а у меня всегда повышенное давление по понедельникам».
Иными словами, он ее не избивал, а если даже и бил, то она сама была виновата: не нужно было провоцировать его в понедельник. Кто вообще любит начало недели? Отрицание и преуменьшение вины сочетались в его зловонном дыхании.
В мае 2008 года Редди избил Дженнет ремнем и, угрожая им с Сармилой гаечным ключом, выгнал из дома. После того как он признал себя виновным в драке, его приговорили к общественным работам и обязательному посещению программы для домашних насильников, организованной службой пробации. Он сказал: «Домашнего насилия не было, но я честно трудился на общественных работах. Каждую среду я проходил через пытку, когда меня спрашивали: “Зачем вы это сделали?” Но я этого не делал».
Меня раздражало это вопиющее преуменьшение, но я, как всегда, сосредоточился на работе и отмечал несоответствия между его рассказом и данными из других источников.
Я знал, чем бы предпочел заняться. Ранее в машине я планировал предстоящую поездку на крикетное поле в Риджентс-парк. Спортивные интересы моих сыновей стали совсем другими: они бросили тхэквондо ради крикета, и дорогие костюмы для боевых искусств заменили белая форма, биты, шлемы и защитные маски для лица. Стоял теплый вечер начала лета, и я надеялся, что не застряну в пробке и успею к концу тренировки.
Тем временем Редди продолжал все преуменьшать. Несмотря на обвинения в домашнем насилии, он отрицал все, кроме незначительных проявлений жестокости. Я вернул его к повествованию в хронологическом порядке. Он сказал, что в январе узнал о болезни своей матери, живущей на Пенанге, и хотел пойти в посольство, чтобы получить визу и навестить ее. Однако ему требовались документы, удостоверяющие личность, например счета за коммунальные услуги. Он сказал: «Я был расстроен, это было слишком… она [Дженнет] буквально связала меня по рукам и ногам… не давала мне документы». На этом, однако, опрос закончился, поскольку в окно постучала медсестра и сказала Редди, что ему звонит брат из малазийского города Джохор-Бару.
Я вернулся в Лондон по М25, избегая бесконечных пробок в Перли и Кройдоне. Судебные психиатры должны знать местную географию не хуже торговых представителей. Тюрьмы, такие как Брикстон и Пентонвиль, а также суды вроде Айлворта и Снарсбрука расположены на разных концах города, поэтому приходится использовать разные виды транспорта: автомобиль, велосипед, поезд, метро, такси и мой любимый – не всегда практичный, но самый приятный – речной автобус, курсирующий по Темзе.
Я развлекал себя соло флейты Сен-Жермена, поскольку дорога заняла гораздо больше полутора часов. Однако я приехал на крикетное поле вовремя и застал конец тренировки. Когда я был в возрасте своих сыновей, мне очень не хватало бесценных моментов, проведенных с отцом. Служба на Королевском флоте означала, что он долгое время проводил в море, когда я был маленьким. На самом деле папа присутствовал лишь на одном спортивном мероприятии: моем последнем матче в составе Винчестерского регбийного клуба, когда мы потерпели сокрушительное поражение со счетом 25: 0. Бристольская команда была гораздо сильнее.
Помимо того что отец постоянно был в море, мы часто переезжали с места на место. Моя семья некоторое время жила в Плимуте, Чатеме, Росайте и других местах. Это означало, что я сменил девять школ, причем семь из них в возрасте до 11 лет. Казалось, мы постоянно собирали и разбирали коробки с посудой, и я устал постоянно быть новеньким на детской площадке и адаптироваться к незнакомой учебной программе. Позднее я попытался получить максимум из отсутствия привязанности к месту жительства и, прежде чем заняться судебной психиатрией, хватался за любую возможность учебы или работы за границей. Однако я не хотел, чтобы мои дети жили в такой же нестабильной ситуации. Невозможно изменить свое детство, но вы можете извлечь из него уроки и сделать так, чтобы у ваших детей был другой опыт.
Как судебный психиатр, я слышал рассказы о гораздо более травматичных событиях, чем разлука и переезд. Жестокое обращение с детьми и невыполнение родительских обязанностей были в предыстории большинства заключенных, которых я опрашивал. И кажется очевидным, что жестокость и невнимательность к детям передаются по наследству. Родители ни в коем случае не должны повторять негативный опыт из своих ранних лет.
Во время обучения детской психиатрии я узнал об исследованиях качеств, необходимых хорошим родителям (об этом мы поговорим позднее), однако некоторые аспекты воспитания кажутся вполне естественными: нужно просто быть рядом. В тот вечер, не думая о теоретическом анализе воспитания, я просто радовался, что посмотрел на тренировку своих мальчиков. Я повел их в парк Примроуз-Хилл, чтобы полюбоваться закатом. Мы ели мороженое и смотрели на юг: Лондонский зоопарк, Риджентс-парк, телебашню, «Лондонский глаз»[35], Канэри-Уорф и радиовышку Хрустального дворца. Вне поля зрения на востоке были барьер Темзы[36] и тюрьма Белмарш.
Через несколько дней пришлось вернуться к документам по делу Редди. Просмотрев стопку бумаг, я обнаружил показания свидетелей, в которых он был охарактеризован как ревнивый и стремящийся к контролю человек. Сармила сказала, что он становился агрессивным после употребления спиртного. По ее словам, отец давал ей подзатыльники и часто бил мать. Это знакомая, но от этого не менее печальная история о насилии мужчины по отношению к женщине-партнеру.
Хотя я часто имею дело с летальными исходами, домашнее насилие, не приводящее к смерти, очень распространено. Домашнее насилие, или насилие со стороны сексуального партнера, может иметь место в любых романтических отношениях, независимо от гендерной идентичности или ориентации. Оно может проявиться даже при относительно случайных связях. Как вы помните из первой главы, насильственные действия могут быть умышленными и хищническими или непреднамеренными и аффективными (эмоциональными). Такое поведение со стороны интимного партнера обычно относится ко второй категории.
Насилие в отношении женщин – это глобальная проблема общественного здравоохранения. Согласно данным Управления ООН по наркотикам и преступности, в 2017 году в среднем 137 женщин в день погибали от рук партнера или другого члена семьи во всем мире. За год в Азии от рук партнера погибло 19 700 человек, в Африке – 13 400, в Северной и Южной Америке – 6900, в Европе – 3300. В Мексике за последние пять лет число убийств женщин удвоилось и теперь составляет 1000 в год. Проблема домашнего насилия в этой стране привлекла особое внимание, после того как муж убил 25-летнюю Ингрид Эскамилью 9 февраля 2020 года. Позднее мужчина признался, что они поругались из-за его алкоголизма. Убив ее, он снял с мертвой жены кожу и выпотрошил ее, чтобы смыть органы в канализацию. Газета Pasala опубликовала фотографии трупа под заголовком: «Это вина Амура». В ответ на это мексиканки устроили массовые протесты против убийства женщин и девочек и неспособности сменяющих друг друга властей принять меры.
Как и следовало ожидать, наиболее склонны к домашнему насилию мужчины, имеющие низкий уровень образования, подвергавшиеся жестокому обращению в детстве, наблюдавшие за насилием в семье, злоупотребляющие алкоголем или подозревающие партнера в неверности. Риск выше в обществах, где мужчинам приписывается более высокий статус и (или) где особое значение имеет честь семьи и непорочность женщины. В таких обществах сексуальные права мужчин могут стоять выше женских.
Достижения феминизма находятся под угрозой во всем мире, а не только в традиционных обществах. В Италии законы против преследования, принятые в 2009 году для защиты женщин (в основном) от сталкеров, были отменены в 2017 году. Теперь преследователь просто уплачивает штраф и может избежать рассмотрения дела в суде. В семи штатах США мужчина, изнасиловавший женщину, может требовать родительских прав, а в Алабаме, Миссисипи и Луизиане были приняты законы, запрещающие аборты даже в случае изнасилования или инцеста (ранее это был стандартный компонент всех законов об абортах). Несмотря на изменения в законодательстве и высокоэффективную кампанию активистки Нимко Али, калечащие операции на женских гениталиях до сих пор не искоренены в Великобритании, поскольку некоторых девочек родители вывозят за границу, чтобы провести эту опасную процедуру. В Нигерии раздел 55 Уголовного кодекса разрешает мужу ударить жену, чтобы исправить ее поведение. В более строгих ваххабитских частях исламского мира права женщин жестко ограничены. Так, в Саудовской Аравии женщинам лишь недавно позволили водить автомобиль. Крайняя форма жестокого женоненавистничества наблюдается в Талибане[37] и ИГИЛ[38]: женщинам не позволяют получать образование, их забивают камнями и держат в сексуальном рабстве. Однако самая большая проблема заключается в том, что многие не могут расстаться с жестокими партнерами. В племенных районах Пакистана, например, у женщины практически нет шансов уйти от жестокого мужа. Эти трудности, однако, могут быть психологическими и являться результатом жестокого обращения, а не только быть связанными с правовыми и культурными барьерами.
Поскольку убийства, совершенные интимными партнерами, очень распространены, их называют обычными: как правило, полиция легко раскрывает такие дела, и преступников приговаривают к тюремному заключению, а не лечению в психиатрической больнице. Но, как мы позднее увидим, убийцы часто имеют проблемы с психическим здоровьем, связанные с расстройством личности, алкоголизмом, наркоманией, ревностью, депрессией, преследованием жертвы, потерей самообладания или яростью. Некоторые, но не многие преступники попадают в психиатрические больницы с усиленным наблюдением, однако большинство из них отбывает наказание в тюрьме. Суд признает подсудимого виновным либо в умышленном убийстве и приговаривает к пожизненному заключению, либо в непреднамеренном, если у него есть психиатрическое «оправдание».
Во время следующей поездки в Гатвик я отодвинул эти мысли на второй план. На этот раз я действительно оставил автомобиль на долгосрочной парковке, чтобы отправиться в долгожданную поездку в Италию. Я долгое время готовился к велосипедному марафону Maratonadles Dolomites. Преодолев небольшое расстояние по равнине, я поехал в гору по направлению к деревне Корвара и, как только вошел в ритм и нашел комфортную для себя скорость, стал испытывать мазохистское удовольствие. Чистый горный воздух и физическая нагрузка очистили мой разум от тюремного убожества и насилия. Этого сложно добиться в свободное время в Лондоне. После марафона мы отпраздновали свои достижения на барбекю, а затем выпили бокал темно-фиолетового вина лагрейн в винном баре при отеле Ciasa Salares.
Лично мне такой короткий, но интенсивный перерыв приносит дивиденды неделями. Проблема с более длительным отпуском состоит в том, что время до отъезда превращается в безумную попытку написать все отчеты и обновить все ключевые показатели эффективности (KPI), состоящие из бесконечных списков задач, рядом с которыми нужно ставить галочки. Однако в течение этого двухдневного отдыха мне удалось забыть о работе до того момента, пока самолет не закружил над Гатвиком в поисках места для посадки. В полете я дремал, но, когда шасси коснулось взлетно-посадочной полосы, вернулся к реальности и задумался о том, что где-то за огнями аэропорта надежно заперт Редди. Мне нужно было снова сходить к нему, чтобы услышать его историю до конца.
Вернувшись в Кроули, я был полон решимости провести второй опрос под свою ответственность и попросил Редди сразу перейти к последним 24 часам перед убийством. «Я вовсе не собирался причинять вред жене, – сказал он. – Я пошел в магазин, где она работала, потому что был уверен, что необходимые мне [удостоверяющие личность] документы у нее. Я думал, что, получив их, приду в посольство до закрытия и вскоре попаду в Малайзию».
Я подтолкнул его рассказать мне, что произошло дальше.
«Дженнет была у отдела с пиджаками… Я извинился и сказал, что мне нужны документы. Я был уверен, что они у нее… Она выглядела сконфуженной. Жена отвела меня в конец магазина и спросила: “Зачем ты здесь?” Дженнет помолчала и затем сказала: “Пойдем со мной”. Интуиция подсказывала мне, что идти не нужно, но я последовал за ней. Это был коридор в форме буквы L. Зайдя за угол, она попыталась убежать от меня… Она подбежала к двери кабинета, но замок был сломан… Я думал, она позвонит в полицию. Я подбежал к ней, но она оттолкнула меня, и с этого толчка все началось… помню только одну рану на шее… я задумался… я не видел, что потекла кровь… Только минут через десять я понял, что у меня в руке нож. Я полностью утратил контроль над разумом… Не хочу, чтобы моя дочь осталась сиротой, но я был так зол, ведь жена причинила мне боль. Я не мог жить так, как мне хотелось».
Понятие кататимии[39] – это попытка объяснить убийство, совершенное в состоянии ярости. Фредрик Вертам, нью-йоркский психиатр, впервые заговорил об этом феномене в 1937 году в качестве объяснения некоторых насильственных преступлений. Кататимию можно описать как психологический опыт, связанный с невыносимым эмоциональным напряжением, когда мышление становится эгоцентрическим. Человек достигает точки кипения, чувствуя, что насилие – это единственный способ ослабить давление, вызванное сильнейшим напряжением. После внутренней борьбы осуществляется акт насилия. За этим следует облегчение эмоционального напряжения, но осознание произошедшего может прийти только через несколько месяцев. Это состояние может быть внезапным или иметь длительный «инкубационный период».
Кататимия – это просто объяснительная теория, а не медицинский или психиатрический диагноз. В конце концов, закон требует, чтобы мы контролировали чувство ярости и жестокие мысли. Вы можете испытывать жгучую ненависть к коллеге-негодяю и даже мечтать, чтобы по дороге на работу его сбил автобус (весьма распространенная фантазия). Но если рост напряжения приведет к кататимическому кризису и насилию, то вы будете нести ответственность за свои действия.
В свидетельских показаниях я прочел, что, по словам двух коллег, Редди нелестно отзывался о жене и однажды сказал, что может убить ее. После убийства полиция нашла недалеко от магазина рюкзак, в котором лежала бутылка вина пино-гри и пустая упаковка из-под двух кухонных ножей из нержавеющей стали вместе с чеком. Сравнение штрихкода на упаковке ножей и данных в компьютере магазина показало, что покупка была совершена в 09:42 в день убийства. На записи было видно, как Редди покупает эти предметы в местном супермаркете. Камеры видеонаблюдения в магазине, где произошло убийство, зафиксировали, как он делает вид, будто выбирает рубашки в течение 25 минут, прежде чем встретиться с женой. Нападение произошло на глазах у нескольких человек. Коллеги Дженнет, которые шли по коридору, видели, как Редди ударил ее ножом в грудь, а затем толкнул женщину, сел на нее сверху и перерезал горло.
Вскрытие, проведенное доктором Джейкобом Суоллоу, показало, что причиной смерти стали резаные раны шеи, груди и живота. Порез на шее был очень глубоким. Сонная артерия и гортань Дженнет были рассечены. Женщине нанесли четыре удара ножом в грудь, один из которых пришелся на правую часть грудной клетки и повредил легкое. Поскольку Дженнет пыталась защитить себя рукой, у нее были раны на большом и указательном пальцах правой и всех пальцах левой кисти. Иными словами, это было жестокое нападение, в ходе которого было нанесено более одной смертельной раны.
15
Как Редди соотносится со спектром мужчин, убивающих своих партнеров?
У этой группы преступников есть небольшие вариации в мышлении и поведении, и подгруппы не являются взаимоисключающими, поскольку многие убийства могут иметь более одной особенности. К одной из подгрупп относятся люди с тяжелыми психическими заболеваниями (о них мы говорили во второй главе), которые убивают сексуальных партнеров в состоянии психоза.
В случае Редди убийство, похоже, было продолжением долгосрочного насилия.
Однако есть и другие распространенные сценарии, которые я разделил на неофициальные группы. Рассмотрим их по очереди.
Часто убийство партнера происходит в отношениях на грани разрыва (как это было у Редди), причем преступление является следствием не столько предыдущего насилия, сколько собственничества («Не уходи, ты моя (мой)!») или ревности («Я никому тебя не отдам!»). В качестве примера собственничества, которое привело к убийству, можно привести дело Сюзи, выпускницы Гарварда и сотрудницы благотворительной организации. Встретив в лондонском метро архитектора Хавьера, она согласилась обменяться с ним номерами. Последствия этого решения оказались фатальными. Позднее, устав от его собственнического поведения и постоянного контроля, она попыталась порвать с ним отношения и начала переписываться с мужчиной из социальной сети для выпускников Лиги плюща[40].
Еще не подозревая о новом друге Сюзи по переписке, Хавьер все равно не мог справиться с постепенной утратой объекта любви. После обнаружения в ее телефоне СМС от мужчины по имени Пол он злился неделю, а затем вступил с ней в конфронтацию. Сюзи сказала, что хочет порвать с Хавьером, но не из-за нового любовника.
Позднее мужчина говорил о предательстве, гневе, слепой ярости и красной пелене. Он убил Сюзи, нанеся множество ножевых ранений, и бросил ее в ванну. На следующий день он позвонил в полицию и, когда сотрудники правоохранительных органов приехали, подал им предсмертную записку. Позднее он признался, что написал ее уже после того, как все случилось, и сказал присяжным, что нападение произошло внезапно в связи с особенностями его характера.
Некоторые убийцы, похоже, понимают, что им придется преодолеть природный самоконтроль. Для этого они либо употребляют алкоголь или кокаин, либо провоцируют конфликт, до конца не зная, чем это кончится. Проведенный судебным IT-специалистом экспертный анализ метаданных, относящихся к предсмертной записке, показал, что Хавьер редактировал ее в Microsoft Word неделю. Это означало, что он написал ее не после убийства и, судя по всему, думал о возможном летальном исходе. Он искал в интернете цитату Оскара Уайльда: «Возлюбленных все убивают… кто трус – с коварным поцелуем, кто смел – с клинком в руках!»
Вердикт: умышленное убийство, пожизненное заключение. Минимальный срок отбывания наказания – 20 лет.
Так часто бывает в конце отношений. Чувства предательства, недоверия, негодования, зависти и ревности могут привести к гневу и ярости. Эти эмоции являются частью повседневной жизни, однако в крайнем проявлении (при наличии или отсутствии психического расстройства) они могут привести к летальному исходу. Профессор Пол Маллен, мировой авторитет в судебной психиатрии, особенно в области преследования и оценки риска, назвал это патологическим продолжением любви [28].
Соперничество, зависть и ревность часто путают, но, как говорит эксперт, между ними есть важные различия [29]. Соперничество подразумевает соревновательную агрессию по отношению к сопернику, у которого есть чувства к тому же желанному человеку. Агрессия направлена не на объект желания. Человек испытывает зависть, когда ему кажется, что его соперник обладает предметом его страсти. Деструктивная агрессия к сопернику появляется из стремления лишить его желанных отношений. Ревность, наоборот, возникает в ситуациях, когда объект желания уже является партнером, но на горизонте маячит соперник, который борется за его внимание и любовь. Ревность включает в себя как агрессию к сопернику, так и агрессию (смешанную с любовью и желанием) к партнеру.
Однажды я слышал, как объясняют эту разницу группе судебных психиатров. Зависть – это то, что вы чувствуете, когда проходите мимо кафе и видите влюбленных, которые держатся за руки и смотрят друг другу в глаза. Ревность – это то, что вы испытываете, когда подходите ближе и понимаете, что один из этих людей – ваш муж или жена, возлюбленный или возлюбленная.
Иными словами, зависть касается двух людей (например, вы можете завидовать чужому счастью), а ревность – трех (классический любовный треугольник).
Ревность может спровоцировать собственничество, а также чувство унижения, подкрепляемое гневом и деструктивными порывами. Маллен предполагает, что ревнивый мужчина может мучить себя яркими фантазиями о сексе между партнером и соперником или представлять, как над ним смеются как над куколдом[41]. Конечно, последние всегда были объектом насмешек. Это слово происходит от предполагаемой привычки кукушек часто менять партнеров и откладывать яйца в чужих гнездах. В итальянской поп-культуре футбольного арбитра, не заметившего нарушение правил, презрительно называют этим словом за то, что он не видит, что происходит у него за спиной.
В «Отелло» ревность – это «зеленоглазый монстр», а куколд – это тот, кто обожает и сомневается, подозревает, но все-таки любит. В наибольшей опасности находится вовсе не соперник, а объект привязанности[42].
В судебной психиатрии мы стараемся проводить границу между нормальной и патологической ревностью (синдром Отелло), при которой суждение о том, что произошла измена, основано на бредовых идеях, а не на весомых доказательствах. Бредовая идея об изменах партнера может привести к крайне неприятным чувствам, подробному перекрестному допросу или патологически агрессивному поведению. Проблема различия между нормальной и патологической ревностью заключается в том, что иногда тяжело проверить, действительно ли человек изменяет. Неверный партнер пациента может не рассказать правду психиатру или социальному работнику.
Иногда разница между нормальной и патологической ревностью очевидна, скажем, когда чувство явно связано с недавно проявившимся бредом, например убежденностью в том, что партнер намеренно пытается тебя отравить.
В других случаях ревность делает патологической не присутствие или отсутствие бреда, а связанное с ней поведение.
Она может быть результатом бредового толкования тривиальных событий, например пропущенного телефонного звонка, за которым следует лихорадочное чтение СМС, отслеживание местонахождения партнера и даже проверка нижнего белья. Контролирующее поведение в отчаянной попытке снизить риск измены можно назвать патологическим, даже если соперника нет. Я видел случаи, когда один из партнеров вовсе не считает, что вторая половина ему изменяет, однако все равно боится, что ее могут соблазнить, например на корпоративе. Хотя это не бредовая ревность, тревога, собственническое поведение, преследование и бесконечные телефонные звонки партнеру, когда тот не находится рядом, явно выходят за рамки нормы.
Патологическая ревность давно ассоциируется с повышенным риском убийства, и в наибольшей опасности находится объект любви, а не соперник. Однако я видел одного мужчину, который, будучи в состоянии психоза и испытывая сильную ревность, убил и свою девушку, и ее любовника. Вердикт: двойное непреднамеренное убийство. Принудительное бессрочное лечение в психиатрической больнице с усиленным наблюдением.
Патологическая ревность связана с широким спектром психических расстройств, включая психоз, депрессию и алкогольную зависимость. Она также может проявляться у людей, которые внешне кажутся нарциссическими и эгоистичными, а на самом деле являются тонкокожими и чувствуют себя незащищенными.
Когда ревность явно бредовая, человек должен пройти лечение. Как судебный психиатр я беру на себя ответственность за сохранение безопасности всех сторон, что является непростой задачей. Что, например, должен сделать судебный психиатр, когда больной во время лечения угрожает кому-то расправой? Мы проводим медикаментозное лечение и ограждаем пациента от общества, однако не должны забывать, что эти меры не всегда сводят риск к минимуму. Например, человек может отказаться от лечения, сбежать или выйти из психиатрической больницы по апелляции. Мы также обычно предупреждаем потенциальную жертву, согласно так называемому правилу Тарасовой.
Татьяна Тарасова была студенткой Калифорнийского университета в конце 1960-х годов. У нее были короткие отношения с Просенджитом Поддаром, студентом из Бенгалии, Индия. Девушка быстро поняла, что у них слишком разные представления об отношениях, в то время как партнер считал, что у них все серьезно. Татьяна отвергла его и сказала, что встречается с другим парнем. Дело происходило в Калифорнии конца 1960-х годов, поэтому свободные взгляды того времени только усиливали культурные различия. Просенджит был уничтожен разрывом. Он впал в депрессию и перестал уделять внимание здоровью и учебе.
Юноша обратился за помощью к доктору Лоренсу Муру. Во время терапии пациент признался, что испытывал гнев и негодование и хотел убить Татьяну. Доктор Мур принял меры, предупредив полицию и порекомендовав поместить Просенджита в психиатрическую больницу. Татьяну, однако, он не уведомил. Руководитель лечащего врача, доктор Пауэльсон, отклонил решение Мура и заявил, что Просенджита не нужно задерживать (приказы начальства не обсуждаются, верно?).
Просенджит отправился в долгую поездку за границу, во время которой его психическое состояние улучшилось. Однако по возвращении он намеренно подружился с братом Татьяны, чтобы преследовать ее, и в октябре 1969 года нанес ей смертельные ножевые ранения.
Девушку так никто и не предупредил. В противном случае она, возможно, избегала бы бывшего парня или хотя бы вызвала полицию при встрече с ним.
Вы бы хотели, чтобы психотерапевт вашего бывшего партнера нарушил профессиональную тайну и предупредил, что его пациент думает вас убить и что ваша жизнь в опасности? В таком случае бывший партнер представляет для вас угрозу, хотя и не угрожает напрямую.
В память о Татьяне было введено правило Тарасовой, согласно которому психиатр или психотерапевт обязан предупредить тех, кому угрожает опасность от лица их пациентов. Правило гласит: «Защитная привилегия заканчивается там, где начинается угроза обществу».
Правило Тарасовой законодательно закреплено в 23 штатах США и применяется во многих других странах, включая Великобританию, однако в законодательстве Соединенного Королевства оно не зафиксировано. Британская полиция обязана предупреждать человека об угрозе его жизни, если известно о ней. Только в 2017 году она сделала это более 700 раз. Эта обязанность была введена после убийства, совершенного в 1988 году, когда правоохранительные органы не сообщили об опасности потенциальной жертве.
Чтобы проиллюстрировать, как это работает на практике, я приведу в качестве примера случай Хельмута Шнайдера, которого местная психиатрическая бригада направила ко мне за вторым мнением. У него была верная жена Свенья и трое детей, однако мужчина постоянно обвинял супругу в неверности, несмотря на ее возражения и признания в любви. Она даже отказалась от социальной жизни из-за установленных им ограничений.
После серьезной работы местная психиатрическая бригада пришла к выводу, что его ревность бредовая, поскольку никаких свидетельств существования соперника не было. Хельмут угрожал жене, но его так мучила ревность, что он пытался покончить с собой. Мужчину поместили в психиатрическую больницу на добровольной основе, где его лечили с помощью антипсихотических препаратов и психологической терапии. Через некоторое время он уже не стремился совершить самоубийство, и его бредовая ревность прошла после курса препаратов. Пациент больше не подозревал жену в неверности. Поскольку он содействовал врачам, его не могли принудительно задерживать и выписали с условием, что мужчина будет продолжать принимать лекарства, ходить на психологическую терапию и наблюдаться амбулаторно.
Перед выпиской из больницы он должен был встретиться со Свеньей, которую четко предупредили о повышенном риске серьезного насилия и даже убийства со стороны Хельмута. Ей сказали, что расставание, вероятно, является единственным безопасным способом управления рисками. Однако всегда трудно покинуть того, кого мы любим. Разве он может причинить мне боль? Он слишком сильно меня любит, чтобы навредить мне.
Нам приходится нелегко, если мы любим партнера, но больше не можем выносить его беспочвенные обвинения. Хельмут согласился какое-то время пожить отдельно, но если бы лечение прошло успешно и он перестал обвинять супругу в неверности, то они могли бы проводить больше времени вместе.
Через некоторое время Свенья с детьми сняли коттедж в Корнуолле и пригласили туда Хельмута в надежде, что это поможет семье воссоединиться.
К сожалению, мужчина, никого не предупредив, перестал принимать антипсихотические препараты. В Корнуолле во время серьезной ссоры Хельмут снова обвинил верную Свенью в романе с другим мужчиной и зарезал ее на глазах у детей.
Все возможное было сделано. Психиатры не могли приказать Свенье уйти от Хельмута, и его нельзя было удерживать в больнице. Как они могли узнать, что пациент перестал принимать лекарства?
Когда я просматривал записи опроса Хельмута, сделанные в процессе расследования, у меня по спине побежали мурашки. Когда его спросили о чувствах к Свенье, он сказал: «Я так сильно люблю ее. Я люблю ее до смерти».
Вердикт: непреднамеренное убийство, совершенное в состоянии ограниченной вменяемости. Принудительное бессрочное лечение в психиатрической больнице с усиленным наблюдением.
Этот случай испортил мне медовый месяц. Мы поженились несколько недель назад, и на моем дипломе судебного психиатра едва высохли чернила. Когда мне сообщили об убийстве, я собирался лететь в Умбрию, чтобы провести две недели у бассейна в арендованном доме неподалеку от сонного городка Умбертиде.
Я был очень обеспокоен и хотел вернуться в больницу, чтобы принять участие в срочном пересмотре этого дела и понять, что мы могли сделать иначе. На второй неделе поездки в Флорентийском университете прошла конференция «Безумие, наука и общество». Я не планировал туда ехать, но решил, что мне требуется поддержка коллег. Я покинул Умбертиде еще до 06:00, чтобы за сутки преодолеть 268 километров до Тосканы и обратно. Ранее план на день заключался в том, чтобы посетить близлежащий средневековый город, однако я был обеспокоен и чувствовал, что мне необходимо что-то предпринять, чтобы изменить ход событий. Я осознавал, что понесу ответственность, если вовремя не обращу внимание на человека, который в будущем совершит убийство.
Я был лишь одним из нескольких профессионалов, вовлеченных в дело Свеньи (более того, я даже не был лечащим психиатром Хельмута), однако не мог не заниматься самокритикой. Эта однодневная поездка дала мне чувство цели, какими бы тщетными ни были мои попытки повлиять на ход событий задним числом. К сожалению, прошлое изменить нельзя. Смерть может наступить мгновенно, и, думая о Свенье, я гадал, как этого можно было избежать.
У меня не было времени обойти галерею Уффици и прогуляться по площади Синьории, поэтому я упустил возможность насладиться художественной местью женщин жестоким мужчинам. Артемизия Джентилески написала картину, на которой Юдифь обезглавливает тирана Олоферна, а Донателло создал бронзовую скульптурную группу с таким же сюжетом.
Вместо этого я целый день провел на конференции на окраине города. Хорошо помню настоящий итальянский эспрессо в крошечных пластиковых стаканчиках, который был так далек от водянистого кофе, подаваемого на конференциях в Великобритании. Однако я не запомнил ни одного выступления за исключением доклада о вампиризме и ликантропии. По чистой случайности там оказался Брюс, один из младших психиатров бригады, лечившей Хельмута и наблюдавшей за ним. Когда мы заговорили о случившемся, он сразу понял, почему я тревожусь, и поделился со мной последними новостями. Он сказал, что предупреждение Свенье было сделано и задокументировано, что вариант с принудительным лечением рассматривался и так далее.
Хотя я испытал облегчение, узнав, что наши спины прикрыты, это не помогло мне перестать размышлять о страшном исходе. Двухнедельный отпуск все равно был испорчен, несмотря на чудесную солнечную погоду.
Таким образом, дело Хельмута и Свеньи осталось со мной. Судебные психиатры всегда относятся к патологической ревности очень серьезно. Когда о ней становится известно во время опроса, у нас волосы встают дыбом (особенно у меня после дела Хельмута, которое я часто привожу в качестве примера стажерам). Максимальную безопасность обеспечивает лишь географический метод, то есть разведение партнеров на физическое расстояние, например путем госпитализации или судебного запрета на приближение.
Психиатры часто видят случаи, где что-то пошло не так, поскольку пациенты вроде Хельмута в итоге оказываются в психиатрической больнице. Однако раздражает, когда коллеги, не специализирующиеся в нашей области, не воспринимают тревожные сигналы всерьез.
Вскоре после Хельмута меня попросили встретиться с Эндрю, который после проигрыша любимой команды в финале Кубка Англии по футболу напал на свою девушку Сару и поверхностно порезал ей горло. Затем он выбежал на дорогу перед автобусом, который, к счастью, ехал медленно. После этого его и Сару доставили в отделение неотложной помощи одной из лондонских больниц.
Девушка не хотела, чтобы на ее партнера заводили уголовное дело, и местная психиатрическая бригада допустила здесь ошибку. Она уговорила полицию не вмешиваться, заверив ее, что служба психиатрической помощи справится с ситуацией. Как ни парадоксально, именно вовлеченность системы уголовного правосудия привлекает к делу внимание службы психиатрической помощи, потому что возбуждение уголовного дела – это одно из условий вмешательства судебных психиатров. Таким образом, если дело не заводят, случай перестает быть приоритетным, даже если жестокое поведение действительно вызывает беспокойство. Это может показаться странным, но это извечная проблема в психиатрии. Отчасти это связано с тем, что, когда кто-то вроде Эндрю получает психиатрическую помощь, полиция переключается на более важные дела.
Как я уже говорил, за последние 8–9 лет получить доступ к услугам психиатров стало труднее из-за разделения службы психиатрической помощи. Специалисты начинают спорить, кто за что отвечает, еще до того как проведена оценка пациента. Если упустить бред, связанный с психозом, последствия могут быть очень серьезными, вплоть до убийства. Я заметил, что бригады, оказывающие помощь пациентам с обострением психических расстройств (не совершившим преступлений), часто загружены, что у них совсем нет времени на тщательную оценку анамнеза и психического состояния. Национальная служба здравоохранения настолько жестко сокращает число мест в больницах, что иногда кратковременное добровольное пребывание в лечебном учреждении невозможно. Однако даже относительно короткая госпитализация позволила бы провести более тщательную оценку риска.
Это был как раз такой случай. Никто не собрал подробный психиатрический анамнез Эндрю, и с его девушкой Сарой не связались, чтобы узнать, что ранее с ним происходило.
Через несколько недель после инцидента было принято решение о том, что, возможно, было бы неплохо провести судебно-медицинскую оценку риска. Сделать это должен был ваш покорный слуга. Я провел опрос в кабинете без окон, спрятанном в глубине амбулаторного отделения больницы. Эндрю утверждал, что все случилось лишь потому, что он выпил слишком много, и отрицал какую-либо вражду между ним и Сарой, однако юноша показался мне настороженным, а его ответы – уклончивыми.
С его разрешения я позвонил девушке, чтобы получить дополнительную информацию. Меня крайне обеспокоили ее слова о том, что ранее она уже подвергалась жестокому обращению с его стороны. Он обвинял в изменах, стремился ее контролировать и угрожал причинить вред. Она заверила меня, что никаких оснований для обвинений в неверности не было. Пострадавшая была сыта по горло, и ей хотелось решить эту проблему.
Итак, Эндрю напал на Сару с ножом, однако это вряд ли имело отношение ко второму голу Фредрика Юнгберга из «Арсенала» в финале Кубка Англии, из-за которого команда «Челси» потерпела поражение. На самом деле это было вызвано исключительно патологической ревностью юноши.
Я незамедлительно принял меры: поспешно завершил оценку риска и разослал отчет всем, настоял на том, чтобы предупредить Сару, и, после того как социальный работник в полной мере осведомил ее о риске, девушку направили в организацию, помогающую жертвам домашнего насилия. Эндрю предложили лечение, однако он отказался. После очередного опасного инцидента его принудительно поместили в психиатрическую больницу, но он оттуда сбежал. Последнее, что я слышал о Саре, – это то, что она в безопасности.
Мои действия, однако, подверглись критике со стороны коллеги из кризисной психиатрической бригады, который жаловался, что мой отчет «имел большой вес».
На это я мог лишь ответить: «Я чертовски этому рад».
Домашнее насилие в отношениях может начаться слишком скоро: блаженной идиллии резко приходит конец. Гнев, подпитываемый ревностью, перерастает в ссоры, избиения, изнасилования и, наконец, убийство. Обвинения в неверности – обычное дело, даже со стороны тех, кто сам изменяет. Иными словами: «Я получаю то, что хочу, включая тебя, но ты должна быть верна мне». Эгоцентричность и нарциссизм – это распространенные черты у преступников многих типов, начиная с домашних тиранов и заканчивая массовыми убийцами и школьными стрелками.
Неужели дело в токсичной маскулинности? Произошло ли возрождение мужских гендерных ролей, согласно которым мальчики и мужчины должны быть альфа-самцами и из всех эмоций давать волю лишь гневу?
Избыток мужской агрессии не новая проблема, однако ее нельзя игнорировать, поскольку мужчины составляют 95 % заключенных. Невозможно во всем винить исключительно биологические различия, например уровень тестостерона, поскольку социальные и культурные ожидания, а также плохие модели отцовского поведения явно играют важную роль.
Преследованием являются «повторяющиеся нежелательные контакты или приближения, которые вызывают беспокойство, страх и (или) страх насилия». Судебные психиатры профессор Пол Маллен и Мишель Пате (два ведущих мировых эксперта в области преследований) проанализировали поведение, психопатологию и основную мотивацию сталкеров[43], направленных в психиатрическую больницу для оценки и лечения, и выделили пять подтипов таких пациентов [30]. В первую, самую многочисленную, группу входят люди, которых отверг любимый человек и которые преследуют бывшего сексуального партнера. К другим четырем группам относятся:
• те, кто ищет близости. Здесь можно отдельно назвать людей, имеющих бредовые идеи о том, что в них влюблен посторонний человек;
• так называемые некомпетентные поклонники, например пациенты с расстройствами аутистического спектра, которые не понимают, что их внимание нежелательно;
• обиженные люди, которые хотят пожаловаться в крайне раздражающей форме, например на уволившего их работодателя;
• редкие «хищные» сталкеры, которые преследуют жертву, планируя преступление на сексуальной почве (см. главу 1).
В этом разделе мы поговорим об отвергнутых интимных партнерах.
Если вас бесцеремонно выгнали или вежливо отвергли, вы можете отправить несколько жалобных сообщений, прислать букет цветов или, возможно, сделать несколько нежеланных телефонных звонков. Ситуации бывают разными, однако спустя четыре недели и 10 неудавшихся попыток связаться с бывшим партнером нужно двигаться дальше. Более того, если такое поведение вызывает у другого человека беспокойство или, еще хуже, страх насилия, ваши действия классифицируются как уголовное преступление. Вспомните женского персонажа из фильма «Сыграй мне перед смертью», который преследует Клинта Иствуда, или мужчину из киноленты «В постели с врагом», который охотится на Джулию Робертс.
Отвергнутые сталкеры могут чувствовать себя униженными, чрезмерно зависеть от партнера, страдать нарциссизмом или считать другого человека своей собственностью. Как отметили Пол Маллен и Мишель Пате, мотивацией для преследователя служит сложная смесь желания помириться и отомстить. У отвергнутых сталкеров чувство утраты может сочетаться с разочарованием, гневом, ревностью и мстительностью. Преследование заменяет утраченную интимность, создавая «подобие близости и пародию на отношения» [31].
Мой коллега Фрэнк Фарнэм [32] был среди тех, кто много лет изучал дела о преследованиях, и сделал поразительное открытие, о котором много писали в прессе: наиболее склонными к насилию сталкерами являются отвергнутые сексуальные партнеры (в отличие от тех, кто ищет близости, и других подтипов преследователей). Более того, риск насилия возрастает, если сталкер напал на бывшего партнера, объект преследования, или ворвался в его дом.
Если бывший партнер донимает вас больше двух недель, то, согласно исследованиям, велика вероятность, что преследование будет продолжаться более шести месяцев. Двухнедельный предел был подтвержден Розмари Перселл, проанализировавшей более 400 случаев преследования [33]. Ее исследование показало, что сталкеры, которые преследуют бывшего партнера дольше двух недель, с большой вероятностью будут делать это шесть месяцев и более. Они склонны устанавливать наблюдение за бывшим возлюбленным, маячить у его дома, писать письма, а также связываться с ним по телефону, факсу или электронной почте. Более того, они могут угрожать жертве, совершать на нее нападения и портить имущество.
Если после отправки нежеланных цветов ваш бывший преследует вас или врывается в дом, то вы находитесь под угрозой серьезного насилия [34] или даже убийства. Также важно отметить, что отвергнутые мужчины, даже ранее не судимые, способны к внезапной смертоносной кататимической ярости.
В качестве примера преследования со стороны отвергнутого партнера можно привести случай мистера Фрэнсиса Чепмена, любителя Audi и директора маленькой промышленной компании. Мужчина переживал болезненный развод с женой Ребеккой. Во время спора о продаже общего жилища он отправлял ей СМС, оставлял голосовые сообщения и неоднократно возвращался в их бывший дом, чтобы поругаться с ней. Однажды в приступе гнева Чепмен разбил стекло теплицы. В другой раз, когда Ребекки не было дома, он вломился в их бывшее совместное жилище, якобы желая забрать свою почту.
«Я заплатил много денег за этот дом, – сказал мистер Чепмен. – Я много вложил в него, а она не сделала ничего, но теперь хочет забрать все. Как, черт возьми, я должен накопить денег на новый дом? Судью нужно посадить в тюрьму». Записи с судебного заседания подтверждают, что он кричал на судью и обзывал его мерзавцем.
Он говорил: «Я был очень зол и хотел либо вернуть дом, либо поделить все имущество пополам… черт восьми… я заплатил кучу денег за забор. Это гребаное ограбление».
Пара поспорила из-за вывоза мусора. Он объяснил мне, что всегда был очень аккуратным и организованным, а «она положила коробку из-под кукурузных хлопьев на уже полное мусорное ведро, вместо того чтобы заменить пакет. Она не смяла коробку и оставила хлопья внутри». Мистер Чепмен продолжил: «Я бросил коробку из-под хлопьев на пол, а она сказала: “Что ты делаешь, черт возьми?”»
Многие бытовые споры касаются денег, секса, разделения домашних обязанностей и воспитания детей, и нередко партнеры имеют разные взгляды на порядок в доме или вынос и переработку отходов. Но, пожалуйста, будьте осторожны, если споры о мусоре пробуждают в вас жестокость.
В день вынесения предварительного решения суда о разводе Чепмен взял нож, намереваясь убедить Ребекку разделить деньги с продажи дома и при необходимости напугать ее самоубийством. Он сказал: «Я думал, что если напугаю ее и у нее осталось хоть чуть-чуть любви ко мне, то она согласится».
Он встретил Ребекку, когда она в обычное время вышла из автобуса, и стал умолять ее разделить деньги с продажи дома и мебели. Она сказала: «Я не буду продавать дом, и точка. Теперь он мой».
Вместо того чтобы пригрозить убить себя, мужчина бросился на нее с ножом и жестоко убил на глазах множества изумленных и напуганных свидетелей. Один из них, Джок Холлис, подошел к женщине, чтобы попытаться оказать ей помощь, но, увидев страшные раны, сразу понял, что она мертва. Он накрыл ее тело пальто. Тем временем Чепмен помчался в их дом. Бывший муж не знал, что к Ребекке в гости приехала мать. Он убил и ее.
Что важно, он купил нож утром в день убийства, и, хотя у него явно были нарциссические («Это мой дом!») и обсессивные (кукурузные хлопья) черты личности, преступник не был невменяемым. Во время суда он попытался убедить присяжных, что внезапно потерял контроль над собой, когда Ребекка снова отказалась продать дом. Будучи недовольным решением суда о разводе, он пытался обжаловать его из тюремной камеры.
Вердикт: двойное умышленное убийство, пожизненное заключение. Минимальный срок отбывания наказания – 30 лет.
После всего этого возникает вопрос: как безопасно завершить отношения? В значительной степени это зависит от черт личности вашего партнера. Желательно избегать людей, склонных к нарциссизму, эгоцентризму, собственничеству, чрезмерному контролю, ревности и мстительности (проще сказать, чем сделать!). Также следует остерегаться «бомбардировки любовью». Этот термин, введенный членами американской Церкви объединения, означает чрезмерное внимание, комплименты, проявления привязанности и признания в любви. Члены сект иногда прибегают к бомбардировке любовью, чтобы заманить к себе новых людей, однако она также может присутствовать в романтических отношениях. Такое поведение бывает безобидным (и раздражающим) – например, если кто-то хочет побаловать вас или убедить пойти на свидание, однако также может указывать на манипулятивное поведение. Позднее оно способно перерасти в чрезмерный контроль и насилие.
Какими бы ни были обязательства между вами и партнером, будь то свидания, выкуп невесты, брак, обмен памятными кольцами[44] или предварительно оплаченные соседние места на кладбище, всегда лучше вовремя прервать отношения, четко обозначив свою позицию. Иногда следует сказать что-то вроде: «Прости, у нас ничего не получится. Дело не в тебе, а во мне». Если навязчивые телефонные звонки с извинениями и нежеланные цветы продолжаются дольше, скажем, двух недель, то вы можете добиваться формального приказа о запрещении продолжения противоправного действия, за которым, возможно, последует ведение дневника преследований и обращение в полицию с просьбой вынести сталкеру официальное предупреждение[45]. В настоящее время полиция обычно сразу переходит к действиям и делает предупреждение. Наконец, может потребоваться уголовное преследование или судебный запрет на приближение. Суд может приговорить сталкера к наказанию без лишения свободы с условием принудительной реабилитации или даже к тюремному сроку.
Преследование – это серьезная проблема, которую в прошлом сильно недооценивали. Однако в последние годы все изменилось, и правоохранительные органы начинают все больше сотрудничать с психиатрами. Скоро у нас выйдут совместные инновационные проекты. Тем не менее факт остается фактом: жизнь – штука непростая, и безболезненно завершить отношения иногда не получается. Бывает, мы сталкиваемся с неопределенностью, временными примирениями и смешанными чувствами. То, что вы считаете прощальным сексом, ваш партнер может воспринять как воссоединение.
Основываясь на случаях, с которыми я имел дело на протяжении многих лет, настоятельно рекомендую вам намеренно не разжигать ревность своего почти бывшего, рассказывая ему о новом любовнике, особенно если никакого поклонника нет и вы только-только разлюбили своего партнера. Мой друг-студент предположил, что это, возможно, лучше, чем ранить чувства человека, говоря, что он недостаточно хорош, умен или привлекателен и что вы больше его не любите. Нет, это не так. Усиленный самоанализ вашего бывшего партнера на тему личностных различий, личных недостатков или гигиены полости рта лучше, чем мучительные фантазии о вашем сексе с новым любовником, особенно если никакого ухажера нет.
Лгать партнеру, что вы беременны от нового поклонника, тоже плохая стратегия. Я знаю два случая, когда это привело к убийству. В обеих ситуациях вскрытие подтвердило отсутствие беременности. Одна жертва пыталась окончательно убедить партнера, что их отношения закончены, и в тщетной надежде побудить его двигаться дальше солгала, что забеременела от другого мужчины.
Свидетели, в том числе подруга и сестра убитой, подтвердили, что она планировала солгать. Хотя ее намерения были благими, непредвиденные последствия оказались катастрофическими. Когда я опрашивал убийцу, он сказал, что пришел в ярость, узнав, что любовник не просто существовал, а зачал ребенка с его девушкой.
Иногда разрывать отношения приходится под наблюдением в полицейском участке, службе пробации или психиатрической клинике, и в крайних случаях вам может понадобиться заранее подготовленное убежище (причины мы уже обсудили).
Конечно, имея перед глазами примеры преследования и убийства после разрыва отношений, я не мог не задуматься о собственном опыте. Конечно, большинство из нас переживало расставание с партнером и испытывало боль, понимая, что наши нежные чувства теперь безответны. В таких случаях люди часто пытаются спасти ситуацию любовными письмами, цветами, бутылкой любимого вина или навязчивыми телефонными звонками в течение нескольких дней. Однако есть черта, после пересечения которой сочувствие и жалость к бывшему партнеру превращаются в раздражение или даже страх. Если кто-то просит вас дать ему свободу, худшее, что вы можете сделать, – это душить его нежеланными знаками внимания. В студенческие годы, когда я еще не понимал, что просьба дать немного личного пространства – это попытка вежливо меня отшить, мой друг пошутил: «Дай ей столько пространства, чтобы она чувствовала себя Нилом Армстронгом». Конечно, проще сказать, чем сделать.
Анализируя этот опыт, я понимаю, что если абстрагироваться от понятного и знакомого всем чувства ущемленного достоинства, то можно заметить, как у людей с ненормальными чертами личности это безобидное чувство перерастает в глубокую нарциссическую декомпенсацию. «Как он (она) может меня не любить? Я неотразим(-а)».
Нейробиологи из Университетского колледжа Лондона заметили повышенную активность в поясной извилине влюбленных испытуемых. Это изогнутая складка мозговой ткани и компонент лимбической системы головного мозга, участвующей в обработке эмоций и регуляции поведения. Помогает ли изучение работы мозга лучше понять человеческий опыт и поведение? Или нам не следует сводить их к биологическим процессам? В конце концов, у нас есть огромное литературное наследие, в котором говорится, что «путь истинной любви никогда не бывает гладким»[46].
Однажды я предложил присутствовать во время расставания женщины с партнером, который ранее отбывал срок в тюрьме строгого режима. Он убил бывшую девушку, после того как нашел в ее телефоне непристойные СМС от множества сексуальных партнеров. Почувствовав себя униженным и отвергнутым, мужчина убил ее, нанеся удары ножом в лицо и шею.
Десять лет спустя, когда он был близок к выписке из психиатрической больницы с усиленным наблюдением, пациент начал встречаться с молодой и хорошо образованной женщиной, с которой они познакомились в социальной сети (да, даже психические нездоровые убийцы кому-то кажутся привлекательными).
Судебные психиатры удостоверились, что новая девушка в курсе истории нашего пациента (а именно убийства партнера в момент расставания), но, несмотря на эту информацию, их отношения какое-то время процветали.
Однако несколько месяцев спустя, когда его новая девушка остыла и захотела разорвать эту опасную связь, мы предложили ей расстаться с партнером в безопасной обстановке и в нашем присутствии. Мы также предупредили полицию, что между ними может произойти конфликт.
Думаю, вы испытаете облегчение, узнав, что они расстались мирно и наш пациент успешно вернулся в общество.
Мужчины, которые не могут контролировать гнев или имеют склонность к внезапным проявлениям ярости, часто несут уголовную ответственность за свои действия. Однако нередко суд признает, что они совершали преступления в состоянии ограниченной вменяемости, связанной либо с потерей контроля, либо с психическим расстройством. В недавнем прошлом если потерю контроля (или, как ранее говорили, провокацию) удавалось доказать, то мужчину, убившего неверную партнершу, признавали виновным не в умышленном, а в непреднамеренном убийстве. Тот факт, что женщину, убившую жестокого партнера, никогда не признавали виновной в непреднамеренном убийстве, вызывал беспокойство.
В 2009 году в законодательство Великобритании были внесены изменения, чтобы лучше защищать преступниц, расправившихся с жестоким партнером, и строже наказывать мужчин, убивших женщину, особенно если проблема была в неверности.
Согласно новому закону, судьи обязаны следить за тем, чтобы присяжные не принимали во внимание неверность, рассматривая вопрос о потере контроля как смягчающем обстоятельстве.
Следующий пример показывает, почему неверность не должна учитываться и с какой легкостью полиция иногда раскрывает дела об убийствах, совершенных сексуальными партнерами.
Еще один вспыльчивый и властный муж по имени Рэй Томпсон обнаружил, что жена ему изменяет. Кристин, уставшая от несчастливой семейной жизни, недавно начала отношения с новым мужчиной (у них, однако, еще не было секса) и пыталась найти способ безопасно расстаться с мужем.
Когда ему сообщили, что жену видели с другим мужчиной в то время, когда она должна была находиться в другом месте, Томпсон не стал сразу вступать с ней в конфронтацию, а предложил забрать ее с работы пораньше и вместе съездить по магазинам. Однако он поехал не к торговому центру, а в непроходную парковую зону рядом с прудами. Не удовлетворившись ее ответами на вопросы, он несколько раз вонзил в женщину старый военный штык, который хранил в гараже.
Он вернулся в город и заявил в полицию о пропаже жены и автомобиля. Очень скоро ее тело обнаружил человек, выгуливавший собаку, однако пожарным понадобилось три часа, чтобы вскрыть машину, поскольку Томпсон сказал, что запасного ключа нет. Он утверждал, что единственный ключ был украден вместе с автомобилем.
Позднее один из детективов сказал мне в суде, что он всегда считал мужа главным подозреваемым, однако у него было недостаточно доказательств, чтобы получить ордер на обыск.
Лондонская полиция раскрывает около 90 % убийств. Это объясняется тем, что она выделяет значительные ресурсы на расследование насильственных преступлений. В «золотые» 24 часа после совершения убийства множество полицейских привлекается к сбору улик. Однажды я был организатором конференции, на которой старший детектив назвал три самых мощных инструмента расследования убийств: изучение мобильного телефона, записи с камер видеонаблюдения и анализ ДНК, причем иногда именно в таком порядке.
В случае Томпсона камеры видеонаблюдения зафиксировали, что автомобиль ехал не к торговому центру, а в сторону прудов, хотя на зернистой видеозаписи не было видно, что за рулем находился Томпсон. Через несколько недель тщательный анализ мобильной связи (он показывает, в каких местах устройство подключалось к сети) был завершен. Он продемонстрировал, что телефон подозреваемого находился в том месте, где был найден автомобиль с телом Кристин, примерно в то время, когда, по предположениям судмедэксперта, наступила смерть.
Кроме того, Томпсон звонил своему дяде, что было подтверждено записями телефонных звонков и ранним заявлением родственника о том, что подозреваемый позвонил ему и сказал: «Кристин пропала». На основании этих доказательств был получен ордер на обыск. Окровавленный штык с ДНК Томпсона и кровью его жены был найден в полиэтиленовом пакете под кухонной раковиной. После обыска мужчина признался, что потерял контроль, когда она рассказала о зарождающихся отношениях с другим мужчиной. Его адвокат попытался доказать, что неверная жена спровоцировала Томпсона, однако у него ничего не получилось из-за целенаправленного характера убийства и попытки его скрыть. Согласно новому закону, введенному после этого дела, присяжные не должны рассматривать неверность жены как смягчающее обстоятельство.
Вердикт: умышленное убийство и пожизненное заключение.
Если оставить провокацию в стороне, можно ли вообще говорить об ограниченной вменяемости в случаях, когда мужчина убивает женщину в конце отношений?
Сложные проблемы, связанные с так называемыми депрессивными убийствами, можно проиллюстрировать на примере случая, произошедшего в конце 1990-х годов. Жену врача сводила с ума скупость ее мужа. Она попросила новый холодильник, а он, вместо того чтобы поехать в магазин, предложил ей старый агрегат из патологоанатомической лаборатории, где хранили образцы. Несмотря на то что у него на счету было более 800 тысяч фунтов стерлингов (более 83 миллионов рублей), он настаивал на том, чтобы его близкие отмечали день рождения в «Макдоналдсе», и заставлял гостей самих платить за свою еду! Не в силах больше этого выносить, жена наняла адвоката и подала на развод.
Однако врач не мог смириться с тем, что брак распался, и неоднократно умолял ее передумать. Он начал много пить и сам себе назначил транквилизаторы. Его коллеги говорили, что он выглядел изможденным и несчастным. Однажды утром мужчина был дома, когда вернулась его жена, отвозившая детей в школу. Пока она пила кофе на террасе, он прошел мимо нее с молотком, намереваясь разрушить бетонную дорожку в саду, но потом ударил им жену, когда та отпустила нелестный комментарий.
Судебно-медицинская экспертиза показала, что он ударил ее молотком как минимум семь раз и что многие удары были нанесены уже после того, как она упала на землю. Затем врач завернул истекающую кровью жену в мусорный мешок и простыню, утащил ее в спальню на втором этаже и, прекрасно зная, что она еще жива, выбросил из окна. От удара о землю она сломала позвоночник и умерла. Это пример изменения места преступления в попытке направить полицейское расследование по ложному следу. Такие случаи редки, и на них приходится примерно 1 % убийств [35].
Через несколько часов врач вызвал скорую помощь и полицию. Сначала он сказал полицейским, что был в гараже, когда его жена выпала из окна спальни, но затем признался со словами: «Я не смогу жить с таким стыдом».
Вам может показаться, что уважаемый профессионал, внезапно убивший жену в момент всепоглощающей ярости и ранее не проявлявший жестокости, явно является психическим нездоровым. Конечно, даже без суда лондонский старший окружной судья в Центральном уголовном суде, слушающий судебные процессы по уголовным преступлениям, подтвердил, что обвинение приняло психиатрические заключения о том, что врач-убийца страдал тяжелой депрессией, вызванной желанием жены развестись и забрать обоих детей. Заболевание значительно сказалось на его состоянии. Сторона защиты успешно доказала его невменяемость на момент преступления, чтобы его признали виновным не в умышленном, а в непреднамеренном убийстве и не приговорили к пожизненному заключению. Услышав, что он может выйти на свободу всего через два с половиной года, мать жертвы сказала: «Неужели жизнь моей дочери стоит так мало?»
Сегодня, чтобы человека признали невменяемым на момент убийства, необходимо доказать, что диагностированное заболевание существенно ухудшало его умственные способности, например возможность рационально принимать решения, а также объясняло причину совершения преступления. Иными словами, хотя депрессия может объяснить уныние и пессимистический взгляд на будущее, мешающий рациональному мышлению, она также должна пролить свет на то, почему человек вдруг схватился за молоток. Я не уверен, что сегодня это дело закрыли бы так быстро. Была ли это реакция человека в депрессии, который не мог смириться с распадом семьи? Или же этот богатый скупец проявил жестокость и набросился на жену, чувствуя, что он теряет контроль над семьей и своим имуществом? Альтернативная интерпретация добавила бы к приговору еще лет 10. Если бы он был ковровщиком и бывшим рядовым, а не уважаемым врачом и бывшим солдатом Территориальной армии Великобритании[47], был бы приговор аналогичным? Такие мысли закрадываются мне в голову каждый раз, когда я вспоминаю этот случай.
Преступник, безусловно, находился в состоянии сильного душевного волнения, что я всегда признавал, но вопрос о вменяемости был и остается скорее философским, чем медицинским. Иногда этические и оценочные суждения медикализируются, чтобы сделать их более приемлемыми, и именно суд должен сделать вывод об уменьшении ответственности подсудимого. Если учесть, что сегодня закон стал строже, какое решение вынесли бы присяжные по этому делу сейчас?
Что такое «преступление чести»? Обычно это похищение и убийство женщины с целью помешать ей самой выбрать интимного партнера и предотвратить отношения с представителем другой касты или веры. В таком контексте муж может убить жену за то, что она стала слишком «западной» или пыталась уйти от него.
В своей практике я столкнулся с убийством, которое иллюстрирует, как понятие чести может привести к убийственной ярости. Оно произошло в семье из Юго-Восточной Азии, которая жила в Великобритании почти 30 лет. Мистер Нимол, злоупотребляющий алкоголем безработный отец семейства, был зол, потому что жена якобы позорила и не уважала его, а также оскорбляла его родителей.
По этим причинам он часто прибегал к насилию, особенно когда пил. Однажды ночью, после того как полиция уже сказала ему держаться от жены подальше, он вернулся домой пьяный в 04:30. Супруга неохотно впустила его, они снова начали ругаться, и он дважды ударил ее ножом. В результате первого удара, нанесенного в спину, была повреждена аорта, а второй проколол печень. Каждая из этих ран была смертельной.
Преступника арестовали, и на допросе на следующий день он сказал: «Я чувствовал себя униженным мужем… для восточных людей неуважение жены к мужу недопустимо… Она оскорбляла моих родителей… позорила меня своей манерой одеваться… Я один раз ударил ее ножом сзади и один раз – спереди».
Он признался, что пил пиво и крепкие напитки. «Я был так унижен, что не мог контролировать себя, – сказал он. – Я был очень зол и расстроен». Однако, по его словам, он намеревался «лишь поцарапать ее».
Легкое дело, не так ли?
В данном случае психиатрические доказательства были оспорены неожиданным образом. Как только сбор данных был завершен, включая результаты вскрытия и показания свидетелей, адвокат поручил психиатру изучить возможные способы избежать обвинения в умышленном убийстве. Мы называем это «психиатрическая рыбалка». Имеющиеся факты свидетельствовали о том, что это было «нормальное» убийство сексуального партнера.
Психиатром мистера Нимола был доктор Икарус. У него был небольшой опыт работы в судах низшей инстанции, однако он никогда не сталкивался с тяжкими уголовными преступлениями. Доктор Икарус проводил опрос Нимола через три месяца после убийства, в то время как полиция допросила его сразу после ареста. На этом этапе, пытаясь рационализировать свой поступок, мужчина сказал врачу, что момент удара жены ножом показался ему «нереальным» и что он «ощущал присутствие своего мертвого брата».
Доктор Икарус предположил, что эта дереализация была проявлением психического расстройства, которое объясняло совершение убийства.
Возникло две проблемы. Первая и наиболее очевидная заключалась в том, что психиатр не ознакомился с записью полицейского допроса, где мистер Нимол сделал своевременное заявление о своей вине. Я упомянул об этой ошибке в своем отчете и подчеркнул, что дереализация – это довольно частое явление, которое не является формой психоза. Это измененное чувство реальности, а не потеря контакта с ней. Это то самое ощущение отстраненности, возникающее, когда вы очень устали или сильно нервничаете. Оно вполне могло возникнуть во время дачи показаний в Олд-Бейли по делу об убийстве, как это позднее понял психиатр подсудимого.
У каждого из нас был плохой день в суде, и теперь настала очередь доктора Икаруса. Однако он, похоже, не понимал, что его ждало, и не попросил предоставить ему запись допроса. Показания экспертов подобны покеру: это игра с равными ставками. Если другая сторона поднимает ставки, ссылаясь на запись допроса, следует уравнять их и ознакомиться с дополнительным материалом.
Адвокат подсудимого осторожно задал вопросы доктору Икарусу. Мой коллега объяснил, почему он думал, что дереализация является основанием для признания человека невменяемым. Как только дружелюбная и легкая часть дачи показаний завершилась, он вышел из-за кафедры и направился к выходу. Очевидно, он ничего не знал о заседаниях суда присяжных.
Когда он дошел до середины зала, судья сказал: «Эм, доктор Икарус, пожалуйста, не забывайте о перекрестном допросе…»
Можете представить себе, как все развивалось дальше. Вопросы королевского адвоката[48] звучали приблизительно так:
– Доктор Икарус, вы придерживаетесь своего отчета?
– Да.
– Доктор, вы рассмотрели все релевантные материалы дела, способные повлиять на ваше мнение?
Вспомнив, что нужно отвечать судье, он развернулся и сказал:
– Да, милорд.
– Доктор Икарус, согласны ли вы, что все сказанное подсудимым о той ночи крайне важно для понимания его душевного состояния на момент совершения преступления?
– Да, конечно, милорд.
– Доктор, была ли у вас возможность ознакомиться с записью полицейского допроса?
– Эм, нет, не было.
– Доктор, могу ли я вас попросить зачитать присяжным заседателям, что подсудимый сказал полиции через двенадцать часов после убийства жены? Вы найдете это под желтой меткой на странице семьдесят шесть в стопке прямо перед вами.
– «…Она позорила меня своей манерой одеваться… Я ударил ее ножом… слегка», – неуверенно прочитал доктор Икарус.
– Доктор, не могли бы вы объяснить присяжным, почему вы предпочитаете версию событий, которую он изложил вам спустя три месяца после допроса в полиции? Не могли бы вы пояснить, какие критерии «ментальных отклонений» вы использовали? И что вы имеете в виду под словом «разум»?
На это было больно смотреть, но, учитывая подробности дела и показания свидетелей, суд явно хотел, чтобы подсудимого признали виновным в умышленном убийстве.
В гражданских судах такое вопиющее упущение заметили бы задолго до заседания на этапе, на котором составляется совместное заявление экспертов, однако в уголовных судах, где ощущается недостаток финансирования и адвокатов инструктируют в последнюю минуту, такие ужасные ошибки могут быть представлены присяжным.
Вердикт: умышленное убийство. Минимальный срок отбывания наказания – 18 лет.
16
Через несколько месяцев после моей первой встречи с мистером Редди пришло время суда над ним в Олд-Бейли. Я проводил опрос пациента в самом начале лета, но теперь осенние листья кружили на ветру у здания суда. Пришло время быстрой консультации с адвокатом по поводу суда королевской скамьи[49], чтобы освежить мои воспоминания о деле, прежде чем давать показания через несколько дней.
В своем отчете я упомянул о конфликте доказательств: то, что он говорил о своем браке, значительно отличалось от слов других людей, в том числе его покойной жены. Однако я должен был признать, что, по словам коллег, Редди был опечален разлукой с дочерью, а также подавлен, эмоционально нестабилен, расстроен и не сосредоточен на работе. Самоповреждения после совершения преступления могли быть его реакцией на содеянное или неумелой попыткой суицида (это распространенное явление после такого рода убийств).
Как бы то ни было, в руководствах по психиатрической диагностике говорится о вариантах психических и эмоциональных состояний, которые не сильно отличаются от повседневного опыта. Мистер Редди соответствовал критериям расстройства адаптации, описанного в международной классификации как «[состояние] субъективного страдания и эмоционального расстройства… в период адаптации к существенным жизненным изменениям… проявления различаются и включают подавленное настроение, тревожность, беспокойство… неспособность справляться с проблемами, строить планы… драматическое поведение или вспышки насилия».
Я предположил, что этот относительно несерьезный диагноз, который, хотя и является «ментальным отклонением» и «признанным медицинским состоянием», вряд ли убедит присяжных в том, что у подсудимого была «существенно ограничена способность рассуждать рационально и сохранять самоконтроль». Однако, вместо того чтобы сказать своему клиенту признать себя виновным в умышленном убийстве, расплакаться и принять пожизненное заключение, адвокат решил, что мистеру Редди нужно дождаться судебного заседания. В противном случае он мог бы много лет винить в своем приговоре юриста, а не присяжных заседателей.
Итак, мне пришлось занять место для дачи свидетельских показаний и попытаться убедить суд, что расстройство адаптации – это основание для признания подсудимого невменяемым, хотя я знал, что прокурор и эксперт со стороны обвинения будут яростно возражать против этого.
Однако присяжных не очень интересовали подробности диагностических критериев для расстройства адаптации. Они видели, как сторона обвинения приводила доводы в течение нескольких дней, предоставляя краткое содержание телефонных разговоров, записи с камер видеонаблюдения и кассовые чеки, а также слышали показания свидетелей. Вдобавок ко всей этой информации им была предоставлена возможность сформировать собственное мнение о человеке на скамье подсудимых.
Адвокат, ознакомивший меня с событиями предыдущих судебных заседаний, сказал, что, когда дочь Редди со слезами на глазах давала показания о домашнем насилии (она сидела за занавеской, чтобы не нужно было смотреть в глаза отцу), подсудимый прокричал: «Грязная шлюха!»
Теперь Сармила действительно была сиротой, чего Редди и боялся. Ее мать давно кремировали, а отцу грозило пожизненное заключение. Он, однако, не упустил возможности словесно унизить ее со скамьи подсудимых.
Присяжные, как и я, поняли, каким неприятным человеком может быть преступник.
Во время последней части перекрестного допроса, когда Редди спросили о глубоких ранах на шее его жены, из-за которых и наступила смерть, ответ убийцы заставил всех присутствующих ахнуть.
«Если бы не совершенно неадекватная и медленная работа лондонской скорой помощи, то она, возможно, сейчас была бы жива».
Я сказал, что его «ментальные отклонения» были незначительными и что присяжные должны сами решить, могли ли они оказать существенное влияние на его поведение. Однако, давая показания, Редди продемонстрировал поведение, которое его жена и дочь терпели годами, поэтому присяжные не стали принимать во внимание его расстройство адаптации.
Вердикт: умышленное убийство, пожизненное заключение. Минимальный срок отбывания наказания – 18 лет.
Первое впечатление не всегда верное, но в данном случае оно было именно таким. Я был рад оставить это дело позади.
Я записывал свое отношение к Редди на протяжении всех этапов рассмотрения дела. Это помогло мне лучше понять его, и, наблюдая за реакцией присяжных заседателей, я пришел к выводу, что они тоже стали лучше понимать произошедшее.
Пациенты, которых я оцениваю или лечу, могут вызывать у меня целый спектр эмоций. Иногда они заставляют меня испытывать раздражение, злость, скуку или радость. Один из них настолько забавный, что рядом с ним я не могу перестать смеяться. Однако у него биполярное расстройство, и в прошлом он пытался покончить с собой, поэтому нельзя допустить, чтобы из-за смеха я не заметил грусть в его душе.
Моя реакция о многом мне говорит, когда пытаюсь проникнуть в голову пациента, особенно убийцы, и помогает понять, почему кто-то совершил убийство или покушение. Помню, я очень удивился, когда коллега сказал: «Я не испытываю никаких чувств к пациентам и предпочитаю сохранять нейтралитет». Я считаю это невозможным, и у меня возникает личная реакция на человека во время психиатрической оценки и продолжительного лечения.
Однако нельзя сказать, что эмоциональность всегда полезна, потому что нам очень важно сохранять объективность. Представьте, что один из родителей судебного психиатра покончил с собой, когда врач был ребенком. В таком случае он может слишком бурно реагировать на пациентов, потерявших родителя. Нам важно не игнорировать, а осознавать чувства, которые пробуждает в нас дело, чтобы с их помощью лучше понимать опыт пациента. Эти эмоции не должны превращаться в слепое пятно[50].
Психоаналитики (в США они обычно имеют медицинское образование, но в Великобритании так бывает не всегда) должны проходить супервизию, а также посещать психотерапию. В Соединенном Королевстве судебные психиатры могут сами решать, проходить им психотерапию или нет, – это необязательно.
В начале обучения я скептически относился к этому методу и, возможно, немного боялся того, что может открыться во время таких сеансов. Однако я все же решил пройти психотерапию после работы с ребенком, чей случай вызвал отклик в моей душе. Я прошел относительно короткий курс, который длился около трех лет и включал один сеанс в неделю. Психотерапевты и психоаналитики часто ходят на пять сеансов в неделю в течение 5–10 лет.
Каждый из нас идет своим путем, однако я все равно считаю, что мой коллега был неправ. Решая, что никак не будете реагировать на своих пациентов, вы лишаете себя возможности использовать очень мощные диагностические инструменты.
Легко ли находиться в одном помещении с этим человеком?
Что вы чувствуете, сидя рядом с ним?
Помогает ли ваша реакция понять, как другие реагируют на этого человека?
Помогает ли ваша реакция осознать, почему он совершил убийство?
Моя реакция на Редди помогла мне понять, что, вероятно, приходилось терпеть его жене. Она сделала все возможное, чтобы уйти, но не смогла скрыться от его жестокости и поплатилась за это жизнью.
Но что происходит, когда женщина, которая не может порвать отношения, пытается защититься от агрессора?
Результаты могут быть непредсказуемыми…