– Просто друг?
– Интервью окончено, – говорит Милтон, когда Мэрилин ему подмигивает – сигнал, что с нее хватит.
Пальцы Мэрилин окоченели, кончик носа тоже замерз. Ей тяжело дышать. Если она останется стоять на пронизывающем ветру, то снова подхватит воспаление легких.
Приобняв Мэрилин за плечи, Милтон ведет ее к машине. Водитель все это время ждал у обочины, чтобы Мэрилин смогла быстро уехать. Помощник в номере собирает ее вещи. Вскоре она насовсем вернется в Лос-Анджелес.
Водитель отвозит их в ресторан в Куинсе, где у Мэрилин назначена встреча с Эллой. Там они расстаются с Милтоном. Он возвращается в Коннектикут, чтобы провести время с семьей, но позже прилетит в Лос-Анджелес на съемки «Автобусной остановки». Пола Страсберг тоже будет там – она согласилась поработать преподавательницей актерского мастерства на съемочной площадке.
В венах Мэрилин кипит адреналин. Она ждет не дождется начала съемок. Скоро она покажет Голливуду, чему научилась в «Актерской студии». И тогда у них не будет другого выхода, кроме как принять Мэрилин всерьез.
– До встречи в Лос-Анджелесе, напарник. – Она целует Милтона в щеку и выходит из машины.
Мэрилин ведут к столику в углу ресторана, рядом с окном, где они с Эллой смогут любоваться видом, не думая о том, что их побеспокоят. Она заказывает мартини и понемногу пьет, пока не замечает снаружи знакомое лицо. Вскоре Элла подходит к столику.
– Элла. – Мэрилин встает и обнимает ее, вдыхая знакомый аромат духов «Мой грех» от Lanvin, после чего они садятся друг напротив друга.
Официант спрашивает Эллу, какой напиток ей принести. Она косо смотрит на стакан Мэрилин и заказывает чай со льдом.
– Рановато для мартини, – замечает она, снимая перчатки и пряча их в сумочку.
– Только в нашем часовом поясе, – с улыбкой отшучивается Мэрилин.
Элла улыбается в ответ, но ее глаза остаются серьезными. Она уже говорила Мэрилин, что та слишком много пьет. Мэрилин не нравится осуждение во взгляде Эллы. Потому что, как считает сама Мэрилин, на работе у нее все идет отлично, и к тому же она влюблена. Разве пара коктейлей и таблеток сможет это испортить? Ни за что. Мэрилин такого не допустит. Элла зря переживает.
– Надеюсь, ты сможешь позаботиться о себе в Лос-Анджелесе. – Элла делает глоток чая. На ланч они заказывают салат со шпинатом и сэндвичи с курицей, любимые блюда Эллы. – Не налегай так на выпивку и таблетки.
Мэрилин окидывает взглядом ресторан, желая убедиться, что их никто не подслушивает. Заодно это хороший повод не встречаться с Эллой глазами.
– Ты же знаешь, я сама видела, как они на тебя влияют.
Мэрилин кивает – она помнит ту ночь, когда позвонила Элле, запив таблетки половиной бутылки водки. Случайный стук в дверь в два часа ночи чуть не довел ее до истерики, хотя это был не Джо. Из-за алкоголя она будто снова провалилась в тот день, когда он колотил в дверь номера. Они уже давным-давно официально развелись, но во снах он до сих пор ее преследует. Отчаянно нуждаясь в помощи, она вспомнила об Элле.
Мэрилин наконец отвечает:
– Знаю. – Разве можно обижаться на того, кто искренне хочет тебе помочь? – Ты права. В Лос-Анджелесе я постараюсь завязать.
– Хорошо. Надеюсь, ты понимаешь, я просто о тебе беспокоюсь.
Им приносят салаты, и, дождавшись, пока официант отойдет, Мэрилин говорит:
– За это я тебя очень люблю.
Элла улыбается.
– Поздравляю с новым контрактом. Я знала, что ты справишься.
– Спасибо. Я рада, что мы можем рассчитывать друг на друга во всех этих судебных тяжбах. Пусть Pan American и Fox вместе катятся к черту.
Элла стучит вилкой по стакану с чаем.
– Хорошо сказано! Так и будет.
Они еще какое-то время болтают о своих успехах и достижениях, а потом Элла говорит:
– Через пару недель я буду выступать в Лос-Анджелесе в клубе «Зардис». Ты сможешь прийти? Там будут многие твои знакомые. Думаю, тебе будет приятно с ними повидаться после пребывания на Восточном побережье.
Ее пронзает тоска по всем тем людям, с которыми она развлекалась вместе с Эллой.
– Я приду. Пусть Голливудский бульвар хорошенько подготовится. Ты будешь исполнять песни из нового альбома?
– Кое-какие. Я не люблю заранее раскрывать программу, ты же знаешь. Но также я буду исполнять и старые песни по заявкам.
– Все хотят послушать свои любимые песни, и я не исключение. Но и новым композициям буду очень рада.
Прохожие шагают по улице, не догадываясь, что из окна ресторана за ними наблюдают две знаменитости. Но потом они попадаются.
Снаружи собираются зеваки и пялятся в окно, как на экран в кинотеатре. Толпа привлекает внимание посетителей внутри ресторана, и Мэрилин с Эллой кажется, будто их вот-вот возьмут в кольцо. Спокойный ланч превратился в цирковое представление.
– Хорошо хоть, у них нет фотокамер. А то Норман дошел бы до белого каления. – Элла закатывает глаза. – Ему бы совсем не понравилось, если в Jet или DownBeat появились бы фотографии того, как я ем.
– Можно подумать, ты не человек и есть тебе необязательно. – Мэрилин мотает головой. – Ты одна из самых гениальных певиц в мире. Кому какая разница, что ты любишь сэндвичи с курицей?
– Знаменитостям положено питаться воздухом и вспышками камер.
Мэрилин откусывает большой кусок сэндвича и демонстративно жует.
– Я через это уже проходила и больше не хочу.
Элла смеется и тоже откусывает от сэндвича.
– Голод не тетка. – Мэрилин продолжает с аппетитом есть. – В детстве я дала себе обещание – и ты, наверно, тоже, – что я больше никогда не буду голодать, верно?
– Совершенно верно.
Мэрилин сосредоточенно жует.
– Как думаешь, мне стоит официально изменить имя на Мэрилин?
– Я бы сказала, что это лишь формальность.
Мэрилин салфеткой стирает с уголка губ каплю майонеза.
– Я больше не хочу быть Нормой Джин.
– Слушай, ты уже очень давно не Норма Джин.
– Она по-прежнему внутри меня.
Элла делает глоток чая со льдом.
– Она всегда там будет, поменяешь ты имя или нет. Они обе – часть тебя.
Мэрилин улыбается.
– Это довольно трудно – когда они сосуществуют во мне.
– Такова жизнь деятелей искусства. – Элла пожимает плечами. – Мы – это не просто мы, а «мы» и «они».
Мэрилин подбирает с тарелки крохотный кусочек курицы, выпавший из сэндвича, и отправляет в рот. Если она изменит имя, то, может быть, Норма Джин наконец поймет, что назад дороги нет. Может быть, Норма Джин оставит ее в покое и перестанет все время бояться.
Мэрилин оставляет Полу Страсберг в гримерке и выходит на съемочную площадку «Автобусной остановки». Она провела последние два часа, вживаясь в роль и выполняя упражнения, которым научилась в студии в Нью-Йорке.
Джошуа Логан наблюдает за ней. Поначалу он отказался режиссировать фильм, но передумал после того, как Ли похвалил успехи Мэрилин в игре по системе Станиславского. У нее есть шанс доказать, что он сделал правильный выбор. Что она – актриса и продюсер, на которую можно положиться.
Ступив на съемочную площадку, она целиком погружается в своего персонажа, Шери. Нет больше никакой Нормы Джин, никакой Мэрилин. Вжившись в роль, она чувствует боль Шери, чувствует, что привело ее к этому моменту. Другие актеры на площадке перестали быть Доном, Артуром и Хоуп; теперь они – посетители кафе «Синий дракон» в Финиксе, штат Аризона. Мэрилин еще никогда не играла так великолепно. Ее кровь бурлит, и даже кости вибрируют.
Коллеги порой злятся из-за ее опозданий, но ее игра их завораживает. Мэрилин не просто произносит реплики. Она их проживает. Другим стоило бы оценить, сколько усилий она прикладывает ради того, чтобы фильм получился безупречным.
– Снято! – говорит Логан, Мэрилин спешит в гримерку и берет протянутый Полой дневник, чтобы записать свои мысли.
Это вошло у нее в привычку. Записывать все, что придет в голову. Но почему-то, когда карандаш касается бумаги, она пишет не про отснятую сцену и не про то, как будет готовиться к последующим съемкам.
В этот раз она пишет об Артуре Миллере, рядом с которым чувствует себя женщиной и настоящим человеком. Кажется, она в него влюблена. С Артуром она будто становится героиней из «Зуда седьмого года». Одними губами она повторяет реплику из того фильма и пишет в дневнике о том, что милым и добрым парнем оказывается скромняга, а не тупица в модном жилете.
Вот каков Артур. И, подобно Ричарду из «Зуда седьмого года», он женат, хотя обещает развестись ради нее. Забавно, думает Мэрилин, как жизнь порой подражает искусству.
По спине Мэрилин стекает пот, пока она бежит по улицам Беверли-Хиллз, ускоряясь на подъемах и затем с легкостью преодолевая спуски. Только тот, кто ни разу не бегал по этому району, может не замечать многочисленных холмов.
Ветер ерошит ей волосы, и она делает один глубокий вдох за другим. Ей всегда нравилось заниматься спортом. Ее охватывает эйфория, когда кровь начинает быстрее бежать по венам. В движении есть нечто особенное. Неважно, бегает ли она, упражняется на тренажерах, танцует или занимается йогой. Когда ее тело потеет от усилий, происходит нечто волшебное и она ощущает умиротворение.
Больше всего она любит бегать рано утром, на восходе, и прямо перед закатом. В те часы, когда мир подергивается пеленой и можно представить, будто ничего на самом деле не существует. Жаркое калифорнийское лето еще не до конца проснулось и не высасывает из ее тела всю влагу. Артуру эта ее привычка не по душе. Мэрилин предлагала ему побегать вместе, но он отказался. Джо всегда нравилось с ней бегать. Но при этом Джо нравилось много такого, что не шло Мэрилин на пользу.
Кроме того, пусть Джо все еще владеет частичкой ее сердца, он остался в прошлом. Теперь она любит только Артура.
Пусть она немного обижена тем, что он во всеуслышание объявил об их предстоящем браке по телевизору – из-за своих политических неприятностей, как сказала Элла, – Мэрилин по-прежнему находит его невероятно притягательным.