– Мэрилин…
– Нет. Этот разговор – о тебе. Я и так вечно рыдаю тебе в жилетку обо всем подряд. А ты не останавливаешься ни на миг. В общем, ты должна заявить всем, и Тору в том числе, что влюблена и что устала ото всех скрываться и работать на износ.
Я беру вилку и принимаюсь за яблочный пирог. Задумчиво съедаю пару кусочков, пока в голове у меня эхом отдаются слова Мэрилин.
– Я так и сделаю. – Я смотрю ей прямо в глаза. – Через несколько дней я улетаю в Осло. Мы будем проводить шестые европейские гастроли «Джаза в филармонии». Там я встречусь с Норманом, Джорджианой, членами группы и Тором. – Паника застревает у меня в горле маленьким колючим кактусом. Я откашливаюсь. – Я справлюсь, Мэрилин. Я сделаю это. Я все им расскажу.
– Вот и хорошо. Пусть знают, что у одной из нас есть яйца. – Она смеется над собственной шуткой.
Я пытаюсь улыбнуться, но колючки у меня в горле обращаются в ножи. Вдруг этот замысел – рассказать о Торе всему миру – окажется бессмысленной затеей? Тор говорит, что любит меня, но я не до конца ему верю. Как он может любить меня, когда мы проводим вместе всего шесть недель в году, включая мимолетные встречи в аэропортах и отдельные ночи в отелях, всегда второпях? Мы ни разу не встречались в Соединенных Штатах из-за документов, из-за визы, которой у него нет. Разве это любовь? Фантазия. Не любовь.
Я приподнимаю уголок губ, пытаясь изобразить улыбку. Не хочу, чтобы Мэрилин подумала, что я струсила. Моя смелость растворилась в воздухе, как дым. Чего я хочу? Я спрашиваю себя об этом снова и снова. Возможно, я никогда не узнаю, как мне следует поступить. Или узнаю слишком поздно.
Боже. Хотелось бы мне узнать правильный ответ. Впрочем, мне бы много чего хотелось.
Отныне решительность – мое второе имя. Разговор с Мэрилин некоторым образом меня подстегнул. В шоу-бизнесе секретность – это неизбежное зло. Поклонники, менеджеры, продюсеры – если им станет известно слишком много, они могут тебе навредить. Но я устала скрываться. Еще до прибытия в Осло я принимаю окончательное решение. Пора кое-что изменить.
Мы прилетели в город на день раньше, и у нас образовался свободный вечер, который группа решила провести в нашем любимом ночном клубе в Осло. Я хожу по клубу, улыбаюсь, киваю и постоянно поглядываю на входные двери, ожидая появления Тора. Мне бы хотелось убежать поджав хвост. Но Диззи держит меня за локоть и ведет от одной веселой компании к другой.
Джин, Оскар, Херб, мой бывший муж Рэй и его жена Сесилия, которая часто с ним путешествует, – все они собрались у столика рядом с танцполом. Норман пока не пришел, но я замечаю Роя Элдриджа и Дона Эбни в компании нескольких норвежек, с которыми они, видимо, общались во время предыдущих гастролей. Женщины садятся к ним на колени и закидывают руки на плечи. Интересно, почему парни могут общаться с местными, а я не имею на это права?
Когда мы отходим от одной из компаний, Диззи шепотом спрашивает:
– Он уже здесь?
Да. Я рассказала Диззи про Тора.
– Пока нет, – говорю я и судорожно сглатываю. Бросаю взгляд на дверь. Скоро все изменится. Ставки сделаны; нужно разыгрывать карты в руке. Иными словами, у меня нет другого выбора. Нужно представить Тора. Я могла бы дождаться других гастролей, другого визита, но у Тора есть планы, от которых я не хочу отказываться. В этот раз мы проведем вместе побольше времени, пока я в Европе. Мы не можем прятаться и дальше.
Я слушаю, как Джин Крупа рассказывает о своем давнем выступлении в Чикаго – в этой истории фигурирует мафия и много чего другого, – как вдруг в клуб входят Норман Гранц и Тор Ларсен. Они не знакомы друг с другом; эти двое высоких блондинов одновременно вошли в клуб «Пингвин» по чистой случайности и теперь с широкими улыбками смотрят на одну и ту же женщину. И эта женщина – не кто иная, как я, мисс Элла Фицджеральд. Расплывшись в потрясенной улыбке, которая со стороны, вероятно, больше напоминает гримасу, я гадаю, кто из них подойдет ко мне первым и как они отреагируют, когда один поцелует меня в щеку, а другой – в губы. Мне хочется сбежать.
Но я не бегу. Впервые за многие годы (или вообще впервые) я встречаю бурю лицом к лицу. Почему бы и нет? Я та, кто я есть. И сегодня я познакомлю их друг с другом и со мной тоже.
– Норман. Тор. Удивительно, что вы пришли одновременно.
Их улыбки превратились в сдержанные усмешки. Они разглядывают друг друга, пытаясь сообразить, в чем дело.
Тор уже видел Нормана на расстоянии, и теперь в его голубых глазах читается «о боже» и некоторая доля волнения. Он не уверен, что я сделаю дальше, но предоставляет мне инициативу. Норман же, слева от него, теряется в догадках.
– Вы не знакомы и раньше не встречались лично. Норман Гранц, это Тор Ларсен, мой таинственный мужчина.
Как еще я могу его представить, не зачитывая целый доклад? Норман склоняет голову набок, и его глаза, нос, щеки и рот будто складываются в знак вопроса. Он смотрит на меня пристальным, проницательным взглядом. Я не знаю, о чем он думает, и, возможно, не хочу знать. Но потом он поворачивается к Тору и протягивает руку. Они обмениваются дружелюбнейшим из всех дружелюбных рукопожатий.
Затем Норман говорит:
– Давно пора с вами познакомиться.
– Решение было за ней, – отвечает Тор. – Но я очень рад знакомству. Надеюсь, отныне мы будем видеться почаще.
– Что ж, с этим разобрались, – говорю я, подпрыгивая на месте, чтобы замаскировать лихорадочный стук сердца. – Пойдем, представлю тебя остальным.
Я беру Тора за руку, и мы уходим прочь от Нормана, но я веду его не к другим членам группы.
Вместо этого я завожу его в угол и заглядываю ему в глаза. Мои паника и страх улетучиваются, и я снова могу дышать.
– Боже мой, какое безумие.
Он склоняет голову, прикусывает губу и посмеивается:
– Да нет. Давно пора.
Можешь не стучатьМэрилин
1956 год
Мэрилин и Артур заходят во французское бистро, где горит приглушенный свет и играет ненавязчивая музыка. За дальним столиком они замечают Эллу и Тора, и те приветственно им машут.
Артур скептически отнесся к идее поужинать вместе, но Мэрилин настояла. Она никогда не встречалась с таинственным возлюбленным Эллы и хочет разделить радость подруги. На самом деле она в этом нуждается. Последние несколько недель в Лондоне выдались нелегкими.
Она снимается в «Принце и танцовщице» вместе с Лоренсом Оливье, который, судя по всему, ее ненавидит. Он также не скрывает свою неприязнь к Поле Страсберг, преподавательнице Мэрилин, которая прилетела из Нью-Йорка и помогает ей подготовиться к каждому дублю.
Оливье не признает систему Станиславского и во всеуслышание заявляет, что считает эти приготовления полной чушью.
Он не замечает волшебства, таящегося в репликах Мэрилин. Хотя операторы и вся остальная съемочная группа замирают и улыбаются. Даже знаменитая Сибил Торндайк назвала ее настоящим сокровищем и сказала, что вовсе не против подождать, пока Мэрилин войдет в роль.
Но недовольство Оливье не идет ни в какое сравнение с ужасным скандалом, который закатил ей Артур прошлой ночью.
Артур согласен с Оливье. Он заявил об этом прямо, не обращая внимания на боль в ее глазах. Зная, как горько ей слышать, что собственный муж называет дело ее жизни ерундой и пренебрегает тем, что ей дорого.
Так что небольшое путешествие в Париж, чтобы повидаться с Эллой, пришлось как нельзя кстати. Мэрилин отчаянно нуждается в дружеской поддержке, чтобы не сломаться. У нее постоянно трясутся руки, ее мучает бессонница, и таблетки от нервов, которые дает ей Пола, теперь толком не помогают, а лишь немного унимают дрожь.
Кажется, в Лондоне все и вся сомневаются в Мэрилин. Может быть, в Париже все будет иначе.
– Элла, дорогая. – Мэрилин тянется к подруге и заключает ее в объятия.
Тор пожимает руку Артуру. В этот миг ее муж становится лучшим актером, чем она. Он ведет себя исключительно приветливо, а ведь еще недавно был недоволен из-за этой встречи.
– Ты чудесно выглядишь, – говорит Элла с широкой улыбкой.
Мэрилин едва узнает подругу. Элла то и дело посматривает на Тора с мечтательным, мягким выражением на лице. Она явно влюблена – и он тоже. Это видно по тому, как он держит ее за руку, будто, отпустив Эллу, потеряет частичку себя.
Разве это нормально – то, что Мэрилин одновременно радуется за подругу и отчаянно ей завидует?
– Мэрилин, – говорит Тор, беря ее за руку. Она тянется к нему и целует его в обе щеки, по-европейски.
– Я так рада наконец-то с тобой познакомиться! – восклицает Мэрилин. Артур обрывает ее приветствие и указывает на стул, который для нее выдвинул. Она замечает, что сам он намеренно выбрал место между ней и Эллой. Чтобы они не смогли перешептываться. Мэрилин старается не хмуриться.
– Я тоже очень рад. Столько о тебе слышал, – говорит Тор.
Артур просит принести вино, и они все изучают меню, после чего делают заказ.
– Как проходят съемки? – спрашивает Элла.
Мэрилин кривится:
– Поскорей бы они закончились. Но Лондон мне очень нравится. Он похож на Нью-Йорк, только дворцы и здания пониже.
Элла смеется:
– Ты успела насладиться видами?
– Немного. Но в следующем месяце мы приглашены на Королевский кинопоказ, где я познакомлюсь с королевой Елизаветой. Жду не дождусь.
Их разговор так и не заходит дальше обмена любезностями, и Мэрилин винит в этом Артура. Он ни на миг не выпускает ее из виду, и она не может расслабиться. Приносят ужин, и вежливая беседа продолжается в прежнем русле. Тор пытается завязать разговор с Артуром, но ее муж мрачен и угрюм, да и сама Мэрилин ему под стать.
– Мне нужно припудрить носик, – говорит Мэрилин, бросая взгляд на Эллу. Та кивает и встает вместе с ней.
Мужчины поднимаются, чтобы дать им пройти, и Мэрилин направляется к туалету, чувствуя, как Артур взглядом буравит ей затылок.
Как только они заходят в туалет, Элла распахивает двери нескольких кабинок, чтобы убедиться, что они одни, и резко поворачивается к Мэрилин: