– Что между вами происходит?
Мэрилин подходит к зеркалу, достает красную помаду «дьявольский красный» от Guerlain и подкрашивает губы. Элла встает рядом и наблюдает, как Мэрилин надевает свою маску; но, судя по отражению, Элла не позволит ей уйти от ответа.
– Я не знаю. – Мэрилин качает головой и промакивает губы. – Я… – Ее голос надламывается, а к глазам подступают слезы. Руки дрожат, колени подгибаются, а мысли вязнут в грязи.
Пола в такие моменты дает ей таблетки, но Мэрилин скорее пригодился бы добрый совет.
– Артур стал совсем… – Она кусает губу, и Элла молча поднимает бровь, словно просит ее продолжить. – Он стал таким грубым. Даже подлым. – Мэрилин резко выдыхает и хлопает ресницами, отгоняя подступающие слезы, хотя больше всего ей сейчас хочется расплакаться.
– Как именно? Что он делает, Мэрилин? Он сделал тебе больно?
– Очень больно, хотя он меня не бьет. – Она не хочет видеть себя такой и отворачивается от зеркала, опираясь на раковину. – На днях он оставил на виду свой дневник, чтобы я его прочитала. Элла, он считает меня глупой. И ребячливой. Он целые страницы исписывает гадостями обо мне в этом своем дурацком дневнике.
Элла дотрагивается до руки Мэрилин и поглаживает вверх-вниз, пытаясь успокоить.
– Напыщенный мерзавец.
Мэрилин слабо улыбается.
– Я принимала это за уверенность в себе.
– Это страх. Ты пугаешь его, потому что не задираешь нос.
– Возможно. Я совсем запуталась. – Мэрилин заправляет за ухо прядку волос. – Иногда мне кажется, что моя реальность – фальшивка, а реально то, во что я не верю.
– Это он заставляет тебя так думать. Я встречала таких людей. Мой отчим, мой первый муж… Они хотят выставить тебя сумасшедшей, хотя на самом деле сами безумны. Они притворяются, что любят тебя, но любовь им неведома. В отличие от тебя – потому они и становятся злыми. И жестокими. – Элла достает тюбик помады от Revlon и подкрашивает губы.
– Возможно.
– Не просто «возможно», подруга. Так и есть. Он перебивает тебя или искажает твои слова каждый раз, когда ты что-то рассказываешь, и начинает говорить сам. Я весь вечер за этим наблюдаю.
Она прокручивает в голове их беседу и понимает, что Элла права. Мэрилин хотела заказать стейк с картофелем фри, но Артур сказал, что ей больше понравится лосось со спаржей. И она подчинилась, чтобы не спорить. Но ей правда хотелось съесть чертову картошку со стейком.
– Он бывает немного властным, – признает Мэрилин.
– Властным? – Элла фыркает. – Он даже на вечеринке в честь твоего собственного дня рождения не давал тебе рта раскрыть.
Мэрилин медленно кивает. Она всегда думала, что Артур заботится о ней, защищает, но на деле он просто пытался переделать ее под себя. Реальность против иллюзии.
– Послушай, милая, – говорит Элла, наклоняясь поближе к зеркалу и убирая прядку с лица. – Я знаю тебя дольше, чем Артур, и я видела, как ты сражаешься с важными шишками из Fox и мелкими сошками из таблоидов. Ты – одна из самых сильных женщин, которых я знаю. Но что касается мужчин – ты всякий раз западаешь на типов, которые предпочли бы держать тебя в шкафу и доставать только для того, чтобы похвастаться тобой перед друзьями. Той версией тебя, которая им нужна.
Мэрилин пытается протестовать, но глубоко в душе понимает, что Элла права.
– Ты знаешь, что это так. Джо хотел, чтобы ты отказалась от карьеры актрисы. А от чего ты должна отказаться, по мнению Артура?
Мэрилин хмурится, пытаясь найти ответ. В голове у нее царит полный хаос, но она знает. Есть кое-что, о чем они спорили больше всего.
– Он хочет, чтобы я отказалась от сотрудничества с Милтоном.
– От компании, которую ты основала вместе с Милтоном? Он хочет, чтобы ты перестала контролировать собственную карьеру?
Ее сердце судорожно колотится.
– Я снова совершила ошибку? – Она сгибается пополам, охваченная тошнотворным осознанием. – Я снова все испортила?
Элла гладит ее по спине.
– Не мучай себя. Мы все ошибаемся. Да, порой кажется, что это твоя судьба – влюбляться в мужчин, которые тебя не ценят. Но ты и правда его любишь?
Мэрилин кивает:
– До боли.
– Тогда покажи ему, кто ты есть. Потребуй уважения. А в противном случае… Возможно, тебе пришло время освободиться.
Мэрилин смотрит Элле в глаза. Она не знает, как освободиться от Артура. Ей проще спорить с надутыми придурками из Fox или с тупыми фотографами с их вечными вспышками. Но этот мужчина, которому она отдала свое сердце, может уничтожить ее одним-единственным словом. И Артур это знает.
Прочитав гадости в его дневнике, она несколько дней провела в постели, рыдая. Но он продолжил их писать и оставлять на виду.
Несколько дней спустя они с Артуром лежат в постели их арендованного дома в Лондоне. Лунный свет из окна светит Артуру прямо в глаза.
Он тянется к ней. Кладет руку ей на живот.
– Я думаю, ты беременна, – говорит он после того, как она спросила, любит ли он ее.
– Что? – Она садится и ощупывает свой живот, но ничего не чувствует.
– У тебя уже пару месяцев не было менструаций, и ты стала такой эмоциональной. – Он тоже садится и гладит ее по спине.
Неужели это возможно? Во время брака с Джо она расстраивалась каждый раз, когда у нее начинались месячные. Она всегда думала, что материнство – лучшее, что может с ней случиться. У нее будет ребенок, плоть от ее плоти и кровь от ее крови, и она будет заботиться о нем так, как никто не заботился о ней.
Если они зачали ребенка, то это знак. Их брак был предначертан. Она зря переживала, что Артур ее не любит. Бог пожелал, чтобы у них был ребенок.
– Ох, Артур, ты правда так думаешь? – У нее на глаза наворачиваются слезы счастья.
– Я это знаю. Ты в последнее время сама не своя. Такая капризная и плаксивая. Придумала, что я тебя якобы не люблю, из-за пары строчек в дневнике. Я уверен, что ты беременна.
Мэрилин морщит нос – ей не нравится, как легко Артур отмахнулся от причиненной ей боли. Но мысли о ребенке быстро затмевают чувство разочарования.
За всю ночь ей так и не удается сомкнуть глаз, и наутро она чувствует себя слишком плохо, чтобы ехать на съемки. Почти все утро ее тошнит в ванной.
На съемочную площадку она прибывает с опозданием на четыре часа, и Лоренс закатывает громкий скандал. Его не волнует, что ей было плохо.
Пола сует ей таблетки и говорит, чтобы она сияла. Забыв об упреках Лоренса, Мэрилин входит в роль Элси. Этот фильм станет сенсацией. Несмотря на натянутые отношения с Милтоном – в этом виноват Артур, – «Мэрилин Монро Продакшен» добьется успеха.
Мэрилин неспешно выходит на площадку, в гостиную принца, и порхает туда-сюда, произнося свои реплики. Но результат ей не нравится, и она просит переснять сцену снова и снова, пока все не выйдет идеально.
– Полный бред! – орет Лоренс. – Чем тебе не угодили предыдущие тридцать восемь дублей?
Мэрилин прожигает его взглядом, приоткрыв рот от изумления.
– Разве ты не хочешь, чтобы сцена получилась идеальной?
– Все и так было нормально, – рычит он.
Она склоняет голову набок и смотрит на его нахмуренные брови и плотно, до побеления, сжатые губы.
– «Нормально» меня не устраивает, сэр, – говорит она. – Как продюсер этого фильма я требую совершенства.
Лоренс, кажется, вот-вот сорвется на крик, но тут из тени выходит Милтон.
– Мистер Оливье, можно вас на пару слов?
Мэрилин хочется ответить – нет, нельзя на пару слов, им нужно снимать сцену. Но Лоренс, похоже, не очень-то привык иметь дело с женщинами. По крайней мере с ней. А Милтон хорошо научился успокаивать этого сварливого мужчину.
Лоренс – режиссер фильма и исполнитель главной роли. Мэрилин думала, что он тоже будет стремиться к совершенству, но, по-видимому, они представляют себе совершенство по-разному. А может быть, он просто думает, что зрители и так придут на фильм, ведь у них на стенах уже не первый десяток лет висят плакаты с его лицом.
Но про Мэрилин такого не скажешь, если не считать тех фотографий в календаре. Она хочет, чтобы каждый ее фильм получался другим. Чтобы зрители видели, как она перевоплощается в Элси и в других героинь. Она не просто актриса, не просто умелая исполнительница. Она – искусство, подражающее жизни, и наоборот.
И все же она так одинока.
Одиночество обнимает ее за плечи как давний, нежеланный, но хорошо знакомый друг. Как странно, думает Мэрилин, что узнавание приносит долю облегчения, понимания, хоть одиночество ей и ненавистно.
Она замечает Полу, выглядывающую из-за шторки. Стоит кому-то еще ее увидеть, и весь день пойдет насмарку. Почему все режиссеры терпеть не могут преподавателей актерского мастерства? Мэрилин спешит к ней, чтобы напомнить – лучше не попадаться на глаза Лоренсу, а то он снова выйдет из себя.
– Как ты, милая? – спрашивает Пола.
– В полном порядке. Я просто не понимаю, почему он не хочет добиться идеального дубля.
Пола трясет головой и закатывает глаза.
– Его самолюбие размером превышает этот остров.
– Да уж.
– Вот, выпей. Так ты быстрее успокоишься. – Пола раскрывает ладонь, показывая несколько таблеток.
Лекарства помогают Мэрилин сохранять спокойствие и ясный рассудок. На этих съемках они просто незаменимы. Но Артур говорит, что таблетки вредят ребенку, и Мэрилин уже приняла парочку всего несколько часов назад.
– Думаю, не стоит.
Пола хмурится:
– Почему?
Мэрилин пока не говорила Поле о своих подозрениях, потому что не хочет, чтобы ее преподавательница переживала. Для актрисы беременность означает перерыв в карьере. Поле и Милтону незачем об этом волноваться. К тому же Мэрилин пока не успела сходить к врачу. Так что она качает головой и говорит:
– Со мной все хорошо.
Когда она возвращается на площадку, ее потряхивает и немного мучает тошнота. Лоренс, похоже, успокоился. Милтон подходит, чтобы с ней поговорить.
– Он согласился еще на один дубль.