Я это сейчас вспомнил, потому что в романе этом по тамошней средневековой Англии как раз такие бронированные товарищи разъезжали — каждый сам себе танк. Ну и, соответственно, если такой тип с коня рушился, то затащить его обратно без башенного крана — задачка на раз. Почти как… было одно дело. Приказ мы выполнили, но были после этого такие… хорошие… начштаба, помню, посмотрел на нас… на то, чего мы, считай, голыми руками сотворили, фуражку на лоб сдвинул и глубокомысленно так говорит: «Да-а, товарищ Хеопс, фигня все эти ваши пирамиды».
Эти гаврики кое-как удержались, пики свои на нас наставили и один, с белыми перьями, вперед подался.
— Кто такие? — гудит.
Так, думаю, кто-то нам недавно уже этот вопрос задавал. Примерно в такой вот интонации. Тоже, кстати… весь в белом.
Покосился на рыжую — она, похоже, такого же мнения. По крайней мере, пулемет на эту троицу навела вполне уверенно.
— Э, нет, — говорю. — Сначала уж вы нам объясните, кто вы такие и что тут делаете. И документы соответствующие не забудьте предъявить.
А то, думаю, шляются тут всякие… светлые. Какого, например, лешего, они сразу за поворотом так скучились? Мотор «Доджа» за километр должно было быть слышно.
Троица бронированная замялась. Непривычно им, видно, чтобы с их ясновельможностями таким тоном разговаривали. Как говорил рядовой Петренко — не могется. А с другой стороны, судя по тому, как они на «березин» косятся, аппарат сей им видеть не впервой и какие, если что, отверстия мы в них провертим — соображают.
— Я — сэр Эдвер Халлер, — тот, что с белыми перьями отвечает. — Паладин Ее Высочества принцессы Дарсоланы.
— Очень приятно. Ну… а мы из замка Лико.
— В таком случае, — тип с перьями в седле приподнялся и лязгнул всей тушей — поклон, называется, изобразил, — эта милая дама, которая столь грозно наводит на нас свое оружие, не кто иная, как благородная госпожа Карален Лико.
— Вашей памяти можно только лишь позавидовать, граф Эдвер, — отзывается Кара. — Особенно если учесть, что последний раз вы видели десятилетнюю девочку…
— Носившуюся по замковому двору, — подхватывает белоперый.
Я на рыжую покосился — пулемет не выпустила, но расслабилась. Слегка.
— Все это, конечно, замечательно, — встреваю. — Вечер воспоминаний и так далее. Но как все-таки насчет документов?
— Боюсь, добрый человек, — гудит сэр Холера, — что хоть и ведомо мне, что вы, пришедшие из другого мира, именуете сим словом, но новшество это у нас пока не прижилось. Так что если мои слова для вас недостаточны…
— Да разве может посметь этот невежа сомневаться в ваших словах?! — это один из оставшихся вскинулся. — Он, между прочим, даже не соблагоизволил назвать свое имя, не говоря уж о том, чтобы продемонстрировать нами эти… документы.
— Имя, — говорю, — это запросто. Старший сержант Малахов. А что до документов, то вот, — «ППШ» поднимаю, — документ номер раз, а если кому мало покажется, то у госпожи Лико еще один имеется. Такие окончательные печати ставит — глаз не оторвать.
Это я специально для молодого сказал. Он, похоже, на дуэль меня вызывать собрался или еще чего в этом роде. Тоже мне, Мартынов выискался.
— Ваши документы, — Холера, похоже, забавляется, — воистину внушают доверие и почтение. Однако, господа, мы совершенно загородили дорогу, а кортеж принцессы вот-вот будет здесь.
— Кайне проблем, — говорю. — Сейчас сдам на полсотни метров назад, там как раз такая замечательная прогалинка в кустах виднелась.
— Буду вам весьма признателен, благородный господин Малахов, — гудит Холера.
Ладно. Отъехал я с дороги. Холера обоих молодых вперед услал, а сам рядом остался.
И тут из-за туч солнце брызнуло. Теплое, летнее.
Лес сразу другим стал. Живым, зеленым, птица где-то неподалеку запела.
Я на сиденье откинулся, лицо под лучи подставил. Хорошо. Слышно только, как лошадь графская тихонько пофыркивает. А на коленях — родной до боли «ППШ», и кажется — сижу я в своем окопе, вот так же лицо под солнце подставив, и тишина, только кузнечик на бруствере изредка стрекотать принимается. Дальше по траншее ячейка Кольки Панченко из Самары, его ранило через неделю, а сейчас он травинку грызет. А высоко-высоко в небе точки птиц кружат, будто арткорректировщики.
Я уж и забывать начал, что такая благодать бывает.
Минут пять мы так загорали. Потом слышу — топот. Кавалькада приближается. Кое-как глаза разлепил — чес-слово, еще минут пять, и я бы под этим солнышком закемарил, — гляжу, скачут. Колонной по два.
По большей части в голове колонны ребята в консервах скакали. Надо полагать, за неимением других танков. А еще — хваткие такие парни в зеленом, и поперек седел у них, что характерно, немецкие карабины лежат, и по тому, как они их небрежно придерживают, видно — не вчера они их в руки взяли.
Что ж, думаю, это радует.
На наш «Додж» из колонны, конечно, косились, но рта никто так и не раскрыл — дисциплина на уровне. Только когда боевое охранение мимо проскакало, к Халлеру один тип подъехал. В бархатном… по-моему, камзол эта штука называется, на голове берет набекрень, с помпушкой, а из оружия — узкий такой кинжальчик на боку. Зато лицо — как раз то, что ястребиным называют, и в седле он сидит соответствующе — нахохлившись.
— Кто такие? — повелительно так осведомляется.
— Дозор из замка Лико, — отвечаю. Тип на меня мельком покосился — чего это я, мол, встреваю. Ну, думаю, ладно. — А с кем, позвольте узнать, имею честь разговаривать? — громко так интересуюсь.
Когда надо, мы тоже умеем вежливо. До поры до времени.
— Его сиятельство герцог Лер Виртис, — Холера отвечает. — Начальствующий над стражами Ее Высочества.
Ну-ну. Ладно хоть не стрижами.
— Мы, — герцог заявляет, — ждали, что вы присоединитесь к нам раньше.
— А мы, — говорю, — решили немного вперед прокатиться. Поглядеть, что да как.
— И мы, — Кара не выдержала, — сделали абсолютно правильно, потому что в полулиге впереди вас ждала засада.
Вот ведь девчонка!
Виртис при этих словах встрепенулся, в седле привстал.
— Подробнее, — резко так бросил.
— Подробнее, — говорю, — можете к нам в кузов заглянуть, — и большим пальцем за спину показываю. — Меньшая часть засады там складирована.
Глава 16
Слышу — Кара в кузове чем-то загремела. Обернулся, гляжу, а она мечи в охапку взяла и из ножен вытряхнула. Зря это она, конечно, этими железяками ведь так оцарапаться можно — мало не покажется.
Опять же дырку в днище сделать можно, а оно нам надо?
Ладно. Я, чтобы от рыжей не отставать, брезент за край потянул. До конца не развернул, но кое-что на виду оказалось. Нога, например, чья-то. Еще верхняя половина эльфа этого крашеного, но он, к сожалению, спиной вверх был уложен, так что ожидаемого фурора не произвел.
Виртис голову набок наклонил — смешно, ну точь-в-точь птиц какой, — посмотрел на нашу груду трофеев, потом на Кару взгляд перевел, на «березин» и наконец на мне остановился.
— Поправьте меня, если я ошибусь, — говорит, — но не ты ли тот самый пришлый, кто сумел уничтожить Гор-Амрона? Сергей Малахов, так ты именуешь себя?
— Добавьте еще «старший сержант», — отвечаю ему. — И будет самое то.
Их сиятельство на меня оценивающе так посмотрел и вдруг — р-раз — взял да и махнул к нам в кузов прямо из седла. Ловко, я даже моргнуть не успел. Поднял брезент, останки носком сапога поковырял.
— Где их оружие? — отрывисто так спрашивает.
— Холодное, — говорю, — у вас под ногами. А огнестрел, уж не обессудьте, мы на месте оприходовали. Одна штука автомат, — по «ППШ» хлопаю, — и пистолет.
— Еще у них был пулемет, — встревает рыжая.
— Был, — подтверждаю. — Но скрылся с места боестолкновения.
— Сколько их было?
— Всего десять. Из них четверо в кузове, — это я на тот случай, если он по фрагментам, то есть по головам, не посчитал, — а еще один тоже вот-вот обязан покойником заделаться. По причине дыры малосовместимого с жизнью размера, — и на крупнокалиберный киваю.
— Так, значит, — задумчиво говорит Виртис, а потом р-раз — и, как давеча в кузов, ко мне на соседнее сиденье. Уселся спокойно так, непринужденно, словно всю предыдущую жизнь исключительно в «Опель-Адмирале» перемещался.
— Отвези меня на это место.
Вообще-то, думаю, он мне такой же командир… ну ладно, для дела стерпим.
— Нет проблем, — говорю. — Доставим с ветерком.
Выжал сцепление, пробуксовал — и «Аризона» так с места рванул, что сэр Холера и парочка, что с Виртисом подскакала — адъютанты или оруженосцы, леший их разберет без знаков различия, — еле-еле успели с дороги убраться.
Я немного за ту колонну беспокоился, что вперед проскакала. На предмет затора. Но дисциплина у ребят на должном уровне оказалась — даже на сигнал жать не пришлось. Как концевой увидел, что у нас на переднем сиденье их собственное непосредственное командование восседает, поднялся в седле, прокричал что-то — и весь отряд сразу шасть с дороги. Что зеленые парни, что консервированные товарищи. Я только скорость прибавить успел.
Виртис все это время сидел, будто штык проглотил — спина прямая, взгляд вперед устремлен, ни за что не держится, даром что трясет «Додж» на этом проселке так, что я на паре ухабов за руль заопасался — еще, думаю, пара таких прыжков, и приземлюсь я, сжимая баранку, аккурат в кузове, на пятую точку. А как колонну проехали — откинулся на спинку, руки в перчатках на пузе сложил, в общем, расположился, точно в фамильном замке перед камином, только ногу на ногу не закинул.
— Далеко ехать?
— Минут пять, — отвечаю. — Это если по времени. А в ваших лигах…
— Пол-лиги, — это рыжая из-за пулемета.
Их сиятельство беретом качнул и задумался о чем-то своем, герцогском. Глубоко задумался, крепко, минуты на две.
— Мне, — изрекает наконец, — довелось уже слышать о тебе, Малахов. Всякое.
— Да ну, — удивляюсь. — Неужели? А вот мне о вас, представьте, нет. Абсолютно ничегошеньки. Странно, правда?