– Ой, Егор! Ты как тут? Опять ранен? – радостно заулыбалась узнавшая его медицинская сестра и одарила парня тусклым блеском глаз, уставших от бессонницы.
– Нет, товарища привез. Он ранен. – Разведчик впервые смотрел на нее так, как она ожидала от него когда-то: пронзительно, глубоко, с радостью встречи.
Катюша, все еще ничего не понимая, молча стояла перед ним, немного шатаясь от недосыпа и изматывающей работы. Наконец она переборола себя и проговорила, заливаясь легким румянцем:
– Очень рада тебя видеть, Егор!
Немного придя в себя, она поправила свободной рукой выбившуюся прядь волос и окинула гостя внимательным взглядом.
– Сразу видно, что ты с передовой – чумазый весь, закопченный, землянкой от тебя пахнет, подворотничок давно менять пора. Баня-то у вас там есть?
– Да есть, конечно! Приезжай! Истопим специально к твоему прибытию! – Егор продолжал смотреть на нее с широкой улыбкой, искренне радуясь встрече и наслаждаясь возможностью короткого общения в простой, далекой от войны обстановке.
Она хихикнула в ответ и провела рукой по его щеке.
– Небритый давно, – снова ласково произнесла она. – А нога как? Не болит?
– С ногой все нормально. – Улыбка исчезла с его лица. – Ты лучше скажи, к кому мне обратиться, чтобы моего товарища поскорее лечить начали. Он у нас герой! Благодаря ему «языка» добыли! А сам он лишь через сутки, раненый, приполз. Для него сам комполка машину выделил и санитара. Да еще и меня командировали сюда. Помоги, Катя.
Егор немного замялся, понимая, что он, как простой красноармеец, мало чем сможет помочь боевому другу, и никто из госпитального начальства к нему прислушиваться не станет. А единственная надежда – комиссар – отсутствовал и неизвестно, когда должен был появиться.
– «Красавица» где? – спросил он девушку. – У нее рука легкая. Я это по себе помню. Может, к ней подойти?
– Да не волнуйся ты, Егор! – ответила ему Катюша. – У нас сейчас тут хирург хороший, новый, из Москвы. Недавно к нам прибыл. Как раз ее сменил. А «красавицу» какой-то полковник увез. Говорили, что муж ее это был и с собой в Москву забрал. А нового врача вместо нее назначил. Он опытный. Так что не волнуйся за товарища. А ночью нам санитарный поезд подадут. Всех тяжелых в тыл отправим. И друга твоего тоже.
Она продолжала говорить, словно устала от молчания и встретила старого знакомого, которому много чего нужно рассказать. Наконец где-то рядом скрипнула дверь, послышался грубый женский голос, который Егор тоже узнал:
– Катька! Ну где ты там? Иди скорее!
– Ой, Егор, я побежала. Работы много. Прямо с ног валюсь, – встрепенулась девушка и, легко семеня ножками, нырнула в распахнутую дверь.
Разведчик проводил ее взглядом и снова подумал о «красавице». Никогда ему еще не доводилось за свою короткую жизнь видеть столь выверенную природой фигуру и такие безупречные черты лица. Это впечатление оставалось в нем и было подтверждено мнением подавляющего большинства раненых солдат, что лечились вместе с ним в этом госпитале. В отличие от них он не был влюблен в нее, хотя и стеснялся ее взгляда, вместе с тем он ждал ее появления, порою надеясь, как и другие, что именно «красавица» будет делать ему очередную процедуру. Ему вспомнилось прикосновение ее рук, это вызвало в теле легкую покалывающую дрожь…
Он так бы и стоял, вспоминая нежные пальцы и изящные черты этой женщины, если бы не увидел выходившего из операционной избы старшину-санитара, с которым прибыл сюда.
– Нормально все будет, солдат! – протянул старшина. – Товарища твоего сразу на стол положили. Уж я там сделал все, как надо. И доктор, похоже, очень порядочный. Дело свое хорошо знает. К тому же ночью сюда санитарный поезд подтянут, будут тяжелых в тыл увозить. Госпиталь переполнен.
Он торопливо извлек из кармана кисет, трясущимися руками стал сворачивать из клочка газеты самокрутку. Заметив волнение Егора, добавил, подняв на парня глаза:
– Да хорошо все будет! Не переживай! Я свое дело знаю. Почти тридцать лет в армии санитаром. Четвертую войну размениваю! Сразу вижу – будет жить раненый или нет!
Закурив, он устало побрел к машине, оставляя за собой облако густого махорочного дыма.
– Давай поторапливаться, парень! – добавил старшина, чуть повернувшись к разведчику. – Поможешь мне с погрузкой материалов для санбата. Мне тут на складах по накладным еще отовариться нужно.
Спокойные слова старого солдата и опытного санитара вселили в разведчика чувство уверенности и веру в то, что младшего сержанта Каманина непременно вылечат и поставят на ноги. А сам старшина теперь казался ему не тем приспособленцем, от которого решили избавиться, отправив сопровождать машину с ранеными, а самым ответственным, надежным и опытным в своем деле человеком. Егору стало немного не по себе от ошибочной оценки этого человека, оказавшегося на поверку достойным уважения.
Он проводил его взглядом до машины и, увидев стоящего возле нее шофера, тоже благодарно посмотрел на него, вспомнив, как тот гнал грузовик, старясь как можно быстрее доставить в госпиталь раненых солдат. Смелость этого человека сейчас впечатляла разведчика не меньше, чем опыт старшины-санитара. Шофер не свернул с пути, не остановился и не побежал в укрытие от идущих в атаку прямо на него немецких самолетов. Не делал остановок в пути, заранее как следует подготовив старенький, изрядно потрепанный войной грузовик. Не заставлял нервничать и ругаться, держа всю дорогу предельную скорость и довольно аккуратно ведя машину по разбитым дорогам.
Эти два человека оказались для Егора настоящей опорой в тяжелый момент жизни. Он с чувством глубокого уважения смотрел на них, не зная, чем, кроме доброго слова и крепкого рукопожатия, сможет отблагодарить их за спасенную жизнь боевого товарища, за преподнесенную науку, когда неправильная оценка человеческих качеств на поверку становится обманчивой.
Егор подошел к ним с неловкой улыбкой на лице, не зная, как вести себя дальше. Не обращая на него внимания, санитар и шофер стали садиться в кабину, обсуждая дальнейшие действия и маршрут движения. Намекая на его медлительность, один из них кивнул парню и указал взглядом на кузов машины.
Уже поставив ногу на колесо грузовика, чтобы перемахнуть через борт, растерянный и одновременно счастливый, Егор на мгновение остановился и, улыбнувшись, подумал, что совсем забыл о том, что сегодня ему исполнилось девятнадцать лет.