Разведчик пустоты — страница 51 из 72

— Это яснее ясного, — продолжил он. — За этим астероидным полем притаились ксеносовские корабли, ждущие нашего хода. Мы мертвы, Октавия, и больше не о чем говорить. А теперь приготовься к тому, чтобы покинуть корабль. Бери с собой все, что захочешь, мне это неважно. У тебя одиннадцать часов, а затем я не желаю тебя больше видеть.

Он развернулся и вышел, отшвырнув в сторону двоих ее служителей, недостаточно поспешно убравшихся с дороги. Она смотрела ему вслед, ощущая вкус свободы впервые с того момента, как попала в плен, — и не понимая, так ли этот вкус приятен, как ей помнилось.


Дверь открылась без скрипа, и на пороге показался его господин.

Септимус, все еще возившийся со шлемом Узаса, поднял голову. Он как раз заканчивал починку левой глазной линзы.

— Господин? — спросил он.

Талос вошел, наполнив неказистое помещение ревом сервосуставов и всепроникающим гудением активированной брони.

— Октавия покинет корабль через одиннадцать часов, — сказал Повелитель Ночи. — Твое нерожденное дитя отправляется вместе с ней.

Септимус кивнул, не отводя взгляда от наличника хозяина.

— Со всем уважением, господин, я уже догадался.

Талос прошелся по комнате, поглядывая по сторонам и ни на чем не задерживая внимания дольше, чем на пару секунд. Он увидел наполовину собранные пистолеты на верстаке, наброски схем, угольные портреты возлюбленной оружейника, Октавии, и одежду, сваленную неаккуратными кучами. Но больше всего в этой тесной комнатенке чувствовалась личность ее обитателя — здесь он жил и наложил на все неповторимый отпечаток.

Комната смертного, — подумал Талос, вспомнив стерильную пустоту своих собственных покоев — точно таких же, как у любого другого легионера, если не считать выцарапанных на стенах пророчеств.

Как же они отличаются от нас, если оставляют столь четкий след там, где проходит их жизнь!

Он снова обернулся к Септимусу — человеку, прослужившему у него уже больше десятилетия.

— Нам с тобой надо поговорить.

— Как пожелаете, господин, — сказал Септимус, опуская шлем на верстак.

— Нет. Давай забудем на следующие несколько минут, кто и кому тут служит. Сейчас я не хозяин и не господин. Я — Талос.

Воин снял шлем и посмотрел на человека сверху вниз. Его бледное лицо было спокойно.

Септимус едва подавил желание схватиться за оружие. Эта странная фамильярность его встревожила.

— Почему мне кажется, что это нечто вроде пугающей прелюдии к тому, чтобы перерезать мне глотку? — поинтересовался он.

Улыбка пророка не коснулась темных глаз.


Октавия и Делтриан не ладили. Она считала, что техножрец слишком нетерпелив для столь аугментированного существа, а ему не нравился исходящий от нее неприятный запах биологических соединений и органических жидкостей, связанных с системой размножения млекопитающих. Таковы были их первые впечатления друг о друге, и дальше все пошло только хуже. Оба вздохнули с облегчением, когда навигатор отправилась в свой отсек для последних приготовлений перед отлетом.

Она пристегнулась ремнями к неудобному трону в самом чреве приземистого, насекомообразного корабля Делтриана. Ее «покои», если это так можно было назвать, были оснащены единственным пикт-экраном, и в них едва хватало места для того, чтобы вытянуть ноги.

— Кто-нибудь садился на этот трон и опробовал его механизмы? — спросила она, когда сервитор вставил тонкий нейрошунт в небольшой и элегантный разъем на ее виске. — Ой! Осторожнее с этим!

— Слушаюсь, — промямлил киборг, уставившись на нее мертвыми глазами.

Это было все, что она услышала в ответ, что, впрочем, тоже ее не удивило.

— Нажимай, пока не услышишь щелчок, — сказала она лоботомированному рабу, — а не до тех пор, пока оно не вылезет у меня из другого уха.

Изо рта сервитора потянулась нить слюны.

— Слушаюсь.

— Трон! Просто убирайся.

— Слушаюсь, — повторило создание в третий раз и убралось.

Девушка услышала, как сервитор наткнулся на что-то в коридоре за дверью, когда корабль затрясся в последние минуты перед стартом.

В каморке Октавии иллюминаторов не было, так что она просмотрела сигналы с наружных пиктеров. На экране мелькало одно изображение центрального ангара «Эха» за другим. «Громовые ястребы» загружали полным боекомплектом, а десантные капсулы поднимали на стартовые позиции. Октавия бесстрастно смотрела на это, пытаясь понять, что она чувствует. Был ли этот корабль домом? Будет ли ей не хватать его? И куда они вообще отправятся, если смогут уйти?

— Ох! — прошептала она, глядя на экран. — Вот дерьмо!

Она остановила промотку и ввела код, заставив одну из камер на корпусе развернуться. Погрузчики и платформы с командой сновали туда и обратно. Грузовой шагоход класса «Часовой», захваченный в каком-то давнем набеге, прогрохотал мимо, топая стальными подошвами о палубу.

Септимус с потрепанной кожаной сумкой, перекинутой через плечо, стоял у основного трапа и говорил с Делтрианом. Длинные волосы скрывали его лицевые протезы, а под плотную куртку он надел защитный комбинезон с элементами брони. К правой голени оружейника был примотан мачете в ножнах, а на поясе висели два пистолета.

Девушка понятия не имела, что он говорит. Внешние пикт-камеры не транслировали звук. У нее на глазах Септимус хлопнул Делтриана по плечу, что совсем не пришлось по вкусу тощему хромированному скелету, если судить по тому, как тот отпрянул.

Септимус поднялся по трапу и скрылся из виду. Теперь экран снова показывал лишь Делтриана, отдающего команды грузовым сервиторам, и бесконечный поток техники, поднимавшийся на борт.

Почти в ту же секунду в люк постучали.

— Скажи, что у тебя на лбу повязка, — услышала она сквозь металл.

Улыбнувшись, она подняла руку, чтобы проверить, — просто на всякий случай.

Дверь открылась. Септимус вошел и тут же кинул сумку на пол.

— Меня отпустили со службы, — сообщил он. — Как и тебя.

— Кто поведет «Опаленного» во время высадки?

— Никто. Легионеров набралось только на три катера. «Опаленного» уже прикрепили к транспортным когтям этого судна. Талос завещал его Вариилу, и тот набил его оборудованием из апотекариона и реликвиями из Зала Раздумий. Мы должны вернуть его легиону в Оке, если, конечно, туда доберемся.

Ее улыбка померкла, как лучи солнца, садящегося за горизонт.

— Нам туда не добраться. Ты ведь понимаешь это, так ведь?

Он пожал плечами с самым беззаботным видом.

— Поглядим.


По кораблю, разумеется, разлетелись слухи о близящейся битве, но «Эхо» был целым космическим городом, со всей многоплановостью, свойственной городам. На высших командных палубах все сосредоточились на сражении: офицеры и младший командный состав знали свои роли и выполняли обязанности с тем же профессионализмом, что и на борту имперского военного судна.

На нижних палубах, в самых глубинах судна, битва была предметом молитв, беспомощных проклятий или полного неведения. Те тысячи смертных, что питали корабль своим потом и кровью, вкалывая в реакторных отсеках или на орудийных платформах, понимали лишь одно: вскоре предстоит бой.

Талос в одиночестве отправился на центральную посадочную палубу. Выжившие бойцы десятой роты уже погрузились в десантные капсулы, а их «Громовые ястребы» нагрузили боевым снаряжением, которое понадобится на поверхности. Сервиторы стояли тут и там, безмолвно таращась в ожидании следующего приказа.

Пророк пересек опустевшую палубу ангара. Делтриан спустился ему навстречу по трапу.

— Все готово, — вокализировал техножрец.

Талос окинул адепта немигающим взглядом багровых линз.

— Поклянись, что выполнишь мой приказ. Эти три саркофага бесценны. Малкарион останется с нами, но три остальных вместилища должны вернуться к легиону. Этим реликвиям нет цены. Они не должны погибнуть здесь, с нами.

— Все готово, — повторил Делтриан.

— Ценнее всего геносемя, — настойчиво продолжал Талос. — Запасы геносемени в контейнерах должны во что бы то ни стало достичь Великого Глаза. Дай мне клятву.

— Все готово, — в третий раз сказал Делтриан.

Он относился к клятвам без особого уважения. По его мнению, создания из плоти и крови давали обещания, пытаясь оперировать понятием «надежда» вместо точно просчитанных вероятностей. Если коротко: соглашение, основанное на неверных данных.

— Поклянись мне, Делтриан.

Техножрец издал низкое ворчание, означавшее код ошибки.

— Хорошо. Пытаясь закончить этот устный обмен репликами, я даю клятву, что в точности последую этому плану и попытаюсь исполнить его в меру своих возможностей и способностей контролировать действия других.

— Это меня устроит.

Однако Делтриан еще не закончил.

— Согласно моим оценкам, нам надо провести еще несколько часов в астероидном поле, прежде чем мы убедимся, что все корабли ксеносов пустились в погоню за вами. Следует учесть погрешности ауспика. Следует учесть, что нас может зажать между обломками. Следует учесть возможность вмешательства ксеносов. Логистика…

— Учесть следует многое, — перебил Талос. — Я понимаю. Прячьтесь столько, сколько потребуется, и бегите, когда представится возможность.

— Я сделаю так, как вы пожелаете.

Техножрец развернулся, но промедлил, прежде чем подняться на трап. Талос не уходил.

— Вы задержались здесь, потому что хотите, чтобы я пожелал вам удачи? — Делтриан склонил к плечу скалящийся череп, заменявший ему лицо. — Вы должны знать, что сама идея «везения» для меня неприемлема. Существование основано на случайностях, Талос.

Повелитель Ночи протянул руку. Глазные линзы Делтриана на секунду сфокусировались на перчатке — их выдало тихое жужжание.

— Любопытно, — сказал техножрец. — Обрабатываю информацию.

Мгновением позже он сжал запястье легионера. Талос сжал запястье жреца, обменявшись с ним традиционным рукопожатием воинов Восьмого легиона.

— Это было честью, почтенный адепт.